Вожаки медведей в Калуге

Недавно нам пришлось встретиться с представителями вымирающего промысла — с вожаками ученых медведей.

«Медвежья комедия» издавна принадлежала к числу наиболее любимых и распространенных в России забав. Заключалась она в пляске медведей и в подражании ими разным действиям человека, что они выполняли по требованию поводчика, под его шутки и прибаутки. «Медвежья комедия» служила царской потехой, наприм., при дворе Ивана IV; но подобные забавы были распространены и в народе, как в России, так и в Литве. В XVII в. представления ученых медведей входили в состав скоморошеских потех; под игру скоморохов на дудах, бубнах медведи исполняли свои пляски. Приход вожака с медведем долгое время составлял событие, как в деревенской глуши, так и в городах.

Издавна уже эта забава подвергалась осуждению и запрещениям со стороны властей. [1] Особенно ц. Алексей Михайлович под наплывом благочестия восставал против всякого скоморошества и в частности против медвежьих поводчиков. Но увеселение это крепко продолжало держаться в народе.

Вожаки ученых «зверей» были цыгане, молдоване и русские крестьяне преимущественно б. Нижегородской, Костромской и Ярославской губерний. Школа для обучения медведей помещалась в местечке Сморгоне б. Виленской губ. В с. Ключеве Сергачского уезда б. Нижегородской губ. крестьяне также занимались обучением медведей и добирались с ними в самые отдаленные концы России. [2]

Древний промысел этот прекратился в 70-х годах прошлого столетия по правительственному распоряжению, которое состоялось вследствие ходатайства Общества покровительства животных, т. к. медведи во время обучения и при даваемых с ними представлениях подвергались истязаниям. После Революции все распоряжения царского правительства потеряли силу, и промысел неожиданно возродился, хотя, конечно, в очень небольших размерах. Однако и в Москве и в провинциальных городах можно встретить типичные фигуры поводчиков с ручными медведями.

В 1928 г. по Калуге и по деревням б. Малоярославецкого, Медынского, Перемышльского, Лихвинского и Калужского уездов ходили такие „вожаки зверей"; [3] от них и получены сведения, касающиеся их занятия. Во многих случаях промысел этот является наследственным и в некоторых семьях передается из рода в род в продолжении трех столетий. Дети вожака с раннего возраста обучаются водить молодых медведей. Интересно было наблюдать, как играли малыши в семье поводчика: 4-х летний мальчик сажал на медвежью цепь сестрёнку, кричал на нее басом, бил в бубен, замахивался дубиной, изображая, что водит зверя.

Медведей сейчас достают в разных местах: то в Архангельской губ., то в горах на Кавказе. На севере и на Кавказе, где медведей больше, цена на них сравнительно невысокая — 20 руб. (медвежата); в центральных же районах цена на них повышается до 150 рублей. Берут медведей маленькими, воспитывают вместе со своими детьми, кормят молоком. По словам поводчиков в старину бывали случаи, что медвежонка, рожденного в неволе, женщина кормила грудью в те дни, когда медведица — мать уходила с вожаком „на работу". Ручных медведей кормят печеным хлебом, разными овощами, вареным картофелем. Медведю нужно в день около пуда пищи. В неволе он живет до 40 лет. В прежнее время животным продевали в нос железное кольцо, к которому приделана была цепь. Теперь вожаки употребляют лишь ременные намордники; подрезывают когти на лапах стальными «кусачками» и, когда медведю исполняется полтора года, подпиливают зубы (клыки). При обучении зверя разным штукам его приходится наказывать ременной плеткой и дубиной, а также подпаивать водкой, чтобы придать ему бодрости и живости.

Рис. 1

Вожак со своим «зверем» странствует по всему Союзу: часто его сопровождает и семья, сидя на повозке или на санях, при чем зимой медведя иногда берут в сани. Представления под гармонию и бубен [4] даются как в деревнях, гак и в городах на базарных площадях. На рисунках № 1 и № 2 изображены вожаки медведей в г. Калуге в 1928 г. около старинных Торговых Рядов. Медведей здесь двое: Мартын Иванович 1 г. 8 месяцев — бурый, из Архангельской губ., и Зоя Ивановна 2-х лет — кавказский медведь, «горский». Остановившись где-нибудь на Старом или Новом торгу, вожаки начинают игру на своих инструментах; народ собирается, и Мартын Иванович на задних лапах обходит заранее всех с бубном, собирая деньги. Затем по приказанию поводчика медведи по очереди смешно изображают: как барышни, идя на гулянье, мажутся, красятся, пудрятся (медведь мажет себе морду лапой); как московские кухарки, мешкая, идут за водой, как ломаются перед дворниками с фасоном; как заговорятся они с дворниками и потом бегом бегут домой с коромыслом (вместо коромысла у медведя палка); как барышня стесняется кавалера — нос загораживает; как целует городская барышня интеллигентно, вежливо, и как деревенская девица крепко обнимает; как в кавалерии ездят на лошади (медведь верхом на дубине) и как с лошади слезают; как в праздничный день пьяные на базаре шатаются, валяются; и что с похмелья бывает — голова болит (медведь растирает себе голову); как в старину ходили на барщину (Мартын Иванович горбатится и еле тащится, подпираясь палкой, изображая старика — крепостного); как старушка идет с барщины, уморилась, под кустиком отдыхает (Зоя Ивановна бредёт с сечкой или лопатой в лапах и ложится отдыхать), как старушка, уморившись на барщине, спину трусит; как буржуй задается против бедняка с гордостью (медведь важно шествует, подняв нос кверху, ни на кого не смотрит) и проч. Тут Мартын Иванович вновь обходит с бубном зрителей, после чего он пляшет русскую под гармонию. Последним номером является борьба вожака со „зверем". Когда представление кончено, поводчик дает медведю дубину, говоря: „Ну ка, Мартын Иванович, разгони народ!" Медведь бросается с палкой на публику; зрители от неожиданности расступаются, ребятишки разбегаются и вожаки, прорвав кольцо народа, уходят со своими зверями.

Рис. 2

Для деревни медведь до сих пор является существом, с которым связано много поверий. Первобытный человек вообще не проводил резкой грани между людьми и животными. Медведь издавна поражал народное воображение и своей силой и, главное, своим тонким чутьем; понятно, что ему приписан был целый ряд не только обыкновенных человеческих, но и необычных свойств, которыми, впрочем, по народному воззрению, обладают некоторые люди — как то ясновидение, способность отвращать болезни, чуять и прогонять злую силу. С рядом других народов — лопарями, вогулами, остяками, алтайскими турками [5] и великоруссы разделяют веру во всеведение медведя. Они же приписывают этому животному пророческую и отвращающую силу. В б. Калужской и Тульской губ. считают, что тот двор чистый, у которого медведь сам остановится; а куда он не идет, упирается — тот несчастливый дом. Если на дворе „неблагополучно" (скотина тратится, новокупленная лошадь сохнет), то в этот дом зовут поводчика с медведем; ежели около ворот медведь начнет реветь и рыть передней лапой под вереей, — значит „для скотины во дворе нехорошо". В том месте, где он роет, надо поискать и „обязательно находят либо кость, либо волоса какие человеческие". Это „со зла сделано". Вещи эти — наговорённые. Их отбрасывают, либо сжигают, а медведя зовут в хату и угощают. Скотине „лучшает". Только медведь или „знающий" может найти закопанный наговоренный предмет, а обыкновенный человек ничего не найдет, сколько ни будет искать (д. Квань, б. Калужск. у.). В Тульской губ. приглашенный на крестьянский двор поводчик водит медведя по всему скотному двору, по всем закутам; иногда вожак нарочно заставляет зверя реветь, чтобы хозяин лучше убедился в присутствии злой силы. А посередине двора уже приготовлено для медведя угоще­ние — накрыт небольшой стол, на котором лежит коврига хлеба и стоит бутылка вина. После обхода закут медведь угощается этим, а поводчик получает до 5 рублей денег (Тульская губ., район ст. Лаптево).

Особенный почет был медведю в старину. За ночевку с медведем по деревням в прежнее время ничего не приходилось платить; напротив крестьяне «зазывали поводчика на драку, закликали на перебой»; только бы согласился пере­ночевать со зверем. Где новая изба строится — туда пускали медведя; где больной лежит — в ту хату его вводили.

Вера в исцеляющую силу медведя до сих пор еще не изжита в деревне: старики, у которых болит спина, обращаются к поводчику с просьбой:

«Да потоптай, батюшка, спину»

Медвежник идет к старику на дом, больной стелит в хате на полу дерюгу, ложится на живот лицом книзу, и по приказанию поводчика медведь топчется у него на спине в продолжении нескольких минут, пока старик не закричит: «Будет, больше не могу!»

За этот своеобразный способ лечения, называемый «спину топтать» медвежник получает соответствующую плату (б. Тульская губ., район ст. Лаптево, 1928 г.). [6]

Сами вожаки, которые в Калужском крае называются «ведмежники», «медвежники», «медведёншики» считались в прежние время, а отчасти и теперь считаются знахарями. Так они узнают женщин, которые «отымают у коров молоко». В затопленном «скраденном» молоке они находят шматки скипевшейся шерсти и по этим комкам признают колдовство. Особыми словами они насылают болезнь на такую колдунью (д. Горки б. Перемышльского у.). Медвежники могут также излечить «молодую», испорченную на свадьбе. В дер. Цвеленево б. Лихвинск у. «молодая» Варвара Жарова, которой сейчас 90 л., была, по ее словам, лет 70 тому назад будто бы вылечена от припадков поводчиком медведей: он нашел в перьях ее подушки подложенный злыми людьми «узлячок», в котором зашиты были волосы крикухи и «пясок с трех могил» — опившегося вином, утопленника и удавленника. «Узляк» был сожжен на жару — на угольях. Медвежник ока­зался, «знающим» «помогателем».

Припомним, как в былине «Терентий гость» последний обращается к встретившимся ему скоморохам с просьбой излечить тяжкий недуг его жены:

Вы много по земле ходоки,
Вы много всем скорбям знатоки,
Вы скорби ухаживаете,
А недуги уговариваете. [7]

Наши вожаки медведей оказываются в этом отношении прямыми потомками скоморохов старой Руси.

1. См. Стоглав. СПБ. 1863 г. с. 264.

2. Д.К. Зеленин. «Описание рукописей учен. архива Русск. Географ. Общества.» Вып. II. Петроград. 1915 г. стр. 723.

3. Это были молдоване Н. И. Баланов 37 л. и К. Ф. Решетник 38 л.; Хотинск, у, в Бессарабии дер. Калинкауц.

4. В старину играли на костяных рожках.

5. Д.К. Зеленин. „Табу слов у народов восточной Европы и северной Азии". Ч. I. „Запреты на охоте и иных промыслах". Ленинград 1929 г., стр.. 17, 18.

6. Ср. А. Афанасьев. «Поэтические воззрения славян на природу». т. I. М. 1869 г. стр. 391.

7. П. В. Киреевский. Песни. М. 1868 г., вып. VII с. 49.