Древнебалтское наследие восточнее белорусско-российской границы продолжает привлекать жителей Домосковья.
Палящее солнце, марево над асфальтом, густое стрекотание насекомых в траве по обочинам дороги… Фиолетовые огни люпина средь разнотравья Калужских полей под высоким выцветшим небом. Середина лета. Кручу педали к загадочному камню древних Галиндов.
В современной Калужской области известно несколько почитаемых камней и древних священных мест: манящее как магнитом “Чёртово Городище”, Боровский камень, Козельский каменный идол, камни “Кум-да-Кума” и прочие. Все они – памятники седой древности, разбросаны по области как созвездия по небосводу. В этот поход я отправился прикоснуться к одному из них – Смоловскому камню – самому крупному из почитаемых камней на территории Калужской области.
Камень лежит в Смоловском лесу у южной окраины городка Киров (до 1936-го года это был посёлок Песочня), недалеко от реки Песочня (или, согласно более раннему названию, Княжая Песочня). Исторически – пограничье земель Кревов (Днепро-двинская культура) и Голяди (Мощинская культура), двух балтоязычных культур, являющихся здешними автохтонами и, вероятно, тех, с кого начался культ сего таинственного камня. Песочня течет в Болву, та – в Десну, а восточнее – уже земли, реки которой направляются в Оку.
…Дорога к Смоловскому камню началась с заброса на дизельной электричке до Милятино. Вокруг станции всё заросло высокой травой, никакой тропинки или намёка на неё, надежда сходу “пойти в седле” улетучилась. Надо пробираться к грунтовке через заросшие пустоши и кусты.
Вот за очередным поворотом замаячили деревенские избы. Приятно катиться по свежескошенной тропинке деревенской улицы. Тропинка переходит в грунтовку, далее в грейдер и вот я уже на шоссе – благо, ездить долго по трассе не нужно, маршрут я построил по просёлкам. Впереди – девяносто километров под безжалостным солнцем.
Деревни на пути так же редки, как тень у дороги. Запасы воды исчезают. Остановки в сельмагах сродни пустынным оазисам. Десять минут под кондиционером, прохладительный напиток – и снова в путь.
По дороге думаю о камне. Что я о нём знаю?
- Рядом с этим камнем был ещё один, поменьше, с изображением “гусиной лапки”. Комплекс из пары камней был почитаем вплоть до середины XX-го века, местные жители приносили к камням продукты. В 50-е годы второй камень вывезли в неизвестном направлении в ходе “борьбы с суевериями”. Говорят, его раздробили на щебень. Вот такая утилизация культурного наследия. Такие “пары” камней, что интересно, характерны именно для Калужского региона.
- У камня – два источника. По народной традиции воды из ключа следует брать немного, для укрепления здоровья и душевных сил, а тому, кто пожадничает, вода будет во вред.
- С камнем связаны предания о кладе, тайном подземном ходе под ним и исцелениях, что может подтверждать его “культовость” и необычность.
- В интернете говорится, что камень расписан “древними рунами” и что это древний алтарь для человеческих жертвоприношений, а эти “руны” – будто бы первые буквы имён убиенных на этом камне.
К вечеру приезжаю в Киров. Городок без многоэтажек, окружённый сосновыми лесами и широкими заводями реки.
Вот и Смоловский лес на окраине города. Спешу найти Того, к кому я так долго ехал. Камень лежит в овраге, в тени хвойного леса. Прямо у камня журчит ручеёк. Размеры камня действительно впечатляют!
Мне не терпелось осмотреть “древние знаки” на поверхности камня. Эти описанные в интернете “руны” оказались варварским современным “художеством” а-ля “здесь был Вася 1974” и т.п. Из древних отметин можно отметить борозды на камне – одна продольная и одна поперечная, примыкающая к продольной, образующие собой Т-образную фигуру. Борозды идут по всей длине камня.
Начало смеркаться. Дотемна нужно успеть искупаться и найти место под лагерь. Окунуться в прохладные воды Песочни и смыть с себя пыль дорог, охладить тело после восьми знойных часов на педалях – как же это приятно!
В сумерках в Смоловском лесу древние голядские духи зримы средь деревьев. Они словно смотрят, кто пришёл, и шепчутся меж собой. Под их наблюдением я угостил камень печеньем (как выяснилось с утра, он его “съел”).
Вскоре в лесу все стихло, ветер закачал надо мною сосны. Тишина и лишь набирающий силу шум листвы. В этом ветре да в пока ещё тёплом воздухе чувствовалось предвестье большой летней грозы. Деревья заскрипели, порывы ветра стали злее. Сверху оземь полетели сучья.
В три часа ночи Перкунас яростно разорвал тьму ночную ослепительной вспышкой и треском. Началась лютая гроза.
Палатка освещалась каждые десять секунд ослепительным стробоскопом, после чего следовал оглушительный раскат грома. Дождь с градом обрушились на землю, застучав по моему укрытию.
Молнии били совсем рядом – вероятно, в воду, в трёхстах метрах от моего лагеря. В такие моменты чувствуешь себя ведь совсем не “властелином природы”!
Гроза продолжалась час. Затем раскаты стали растекаться по горизонту и уходить к югу. Ливень сменился моросящим дождём. Утром предстоял путь назад.
