Фотограф и режиссер-документалист Дмитрий Ермаков с 2014 года знакомится с жизнью финно-угорских народов, общие корни с которыми есть у большинства жителей центра и севера России. В этом фотоблоге в двух частях Дмитрий рассказывает о встрече с вепсами из Ленинградской области — историческим народом, численность которого не превосходит сейчас шесть тысяч человек.
Более 300 км к востоку от Петербурга — самый край Ленинградской области. Дальше уже Вологодчина.
Питерцы называют этот край "дремучка", потому что здесь кроме с трудом проходимого, с обилием ольхи и орешника, темного леса действительно ничего нет. Хотя люди в этих местах все-таки живут.
Я приехал сюда, чтобы услышать речь вепсов — одного из финно-угорских народов — и увидеть самих ее носителей.
Именно здесь, под Петербургом, и начинается огромное "крыло", простирающееся далеко на восток за Урал — финно-угорская земля. Ученые говорят, что народы, принадлежащие к этой цивилизации, были первыми обитателями земли русской, что именно от них пошли многие наши обычаи и сказки.
Правда, судьбу финно-угров историки описывают совсем по-разному. Официальная линия гласит: финно-угры по большей части давно ассимилированы c русскими, да и мало их было.
Другие эксперты твердят обратное: пол-России — это финно-угры, перенявшие язык завоевателей-славян.
Политика меня интересует не то чтобы сильно. Честно говоря, этнография тоже. Но вопросы "Откуда есть пошла Русская земля"? и "Что такое загадочная русская душа?", знаю, продолжают бередить многие умы.
Так что увидеть деревни исторического народа, не покидая по факту границы Ленинградской области, — это интрига.
Причем деревни не распиаренные для туристов — искатели достопримечательностей сюда особенно не ездят. Слишком далеко, да и дорога под конец плохая, разбитая лесовозами грунтовка.
Вообще вепсы живут на довольно протяженной территории — от Карелии, через восток Ленинградской области, до Вологды.
Я волей судеб поехал на берега реки Ояти — приблизительно в географический центр былых вепсских земель. Больше всего времени довелось провести в деревне под названием Вонозеро (ударение на первый слог) — маленькой, да удаленькой.
Именно здесь мне удалось приоткрыть покров того, что казалось тайной: кто же такие сейчас вепсы.
Вонозеро — маленькая деревушка, в которой глухой осенью, кажется, живет всего человек 20. Но при этом она, странным образом, едва ли не Мекка всей вепсской культуры, или, скорее, субкультуры.
По случайному стечению обстоятельств, именно здесь в далеком уже 1993 году появился первый в России вепсский музей с культурным центром. Сейчас учреждение переехало в соседнее село Тервеничи, хотя вонозерцы это право втихаря оспаривают.
В Тервеничах коренных вепсов почти нет, а Вонозеро — один из малых последних "островков", где еще можно в быту услышать их финно-угорскую речь. Большинство других вепсских поселений попросту заброшены, многие из них не найти физически — не осталось ничего.
"Вепсы — крепкие люди, — рассказывает 57-летняя Людмила Дмитриевна. — Мать до 83 лет жила, а ведь столько соли ела. Возьмет прямо ложку соли, в тарелку положит. А у медички был муж, тоже нашей породы. Возьмет рыбы, что угодно, в рот положит, и сверху еще соли сыплет. И внучка у меня такая же, пальчик в соль макает, и обязательно хлеб тоже посолить ей надо. Вот чего не хватает?"
Людмила Дмитриевна — в некотором роде известный вепсский активист: политикой не занималась (как и большинство вепсов), но продвигает местную культуру и язык.
Между собой пожилые вепсы говорят на своем языке, хотя бывает, что и на русском, или на смеси языков.
Те, кто помоложе, вепсский знают, но общаются по-русски. Не припомню, чтобы слышал от людей 30-40 лет вепсскую речь. А Даша, внучка Людмилы Дмитриевны, знает всего несколько местных слов.
"Жить в деревне хорошо, — уверяет Людмила Дмитриевна. — Сейчас вот много, уже много [людей] остаются, живут, на зиму. Вот ленинградские ребята, совсем ленинградские, чужие, дом построили. Сначала времяночку поставили, потом им дом привезли, мужики приехали, быстро собрали всё. Земля недорогая здесь совсем. Если участок с домом, то может миллион стоить, а если просто участок, то меньше ста тысяч".
"Реставратором работал он [Александр из Санкт-Петербурга], сейчас живет здесь. Недавно ездил домой, неделю побыл — ой, когда же уеду с этого ада. По лесу всё бродит, на рыбалку".
"В Лодейном [поле] половина наших, вепсов, — продолжает Людмила Дмитриевна. — Но они уже как русские, да. Там и врачи наши были, и один глава администрации, и секретарь горкома партии, вепс. Но в Лодейном поле нет вепсских праздников, ничего такого. Это в Винницах и здесь".
Однако туристы, которых интересует культура вепсов, часто оказываются в Тервеничах, где работает музей и культурный центр. Туда Людмила Дмитриевна ездила преподавать вепсский язык, а также в школу в Алеховщине — крупном поселке в 40 км от Вонозера.
"Ребята с удовольствием учатся", — говорит Людмила Дмитриевна.
Эти фотографии были сделаны в деревне под называнием Вонозеро (ударение на первый слог) и ее окрестностях, в 300 км к востоку от Санкт-Петербурга, на краю Ленинградской области. Большую часть года здесь живет всего около 20 человек. Но при этом деревня, странным образом, едва ли не Мекка всей вепсской культуры, или, скорее, субкультуры.
Некогда известные как летописная весь, этот народ, вепсы, то водил дружбу, то вел раздоры с Великим Новгородом.
Насколько можно судить из скупых слов Нестора и последующих источников, весь-вепсы не были особенно воинственными, но в многочисленности их можно было не сомневаться.
Сейчас же слово "вепс" незнакомо даже многим жителям Петербурга и Ленобласти. Но если вепсы не вели кровопролитных войн, куда они делись? Сбежали в Финляндию с войсками Маннергейма или были депортированы Сталиным?
Как выясняется, кровавых депортаций не было. Вепсы, которые и без того, живя много веков среди русских, изрядно с ними перемешались, попали под сталинскую программу принудительной ассимиляции, коснувшуюся многих коренных народов.
Если при Ленине выпускали даже буквари (лично видел экземпляр) и учебники на вепсском языке, то при "эффективном менеджере" вепсская речь стала порицаться как пережиток кулацкого прошлого.
А когда, уже в 60-е, местным колхозникам выдали паспорта, они все стали русскими. Причем в большинстве случаев по собственному искреннему желанию.
Что до Маннергейма, то хотя об этом здесь не говорят, но часть вепсов как родственный финнам народ ушли воевать против советской власти на сторону Суоми.
Впрочем, Вонозера и других оятских вепсов это, скорее всего, мало коснулось. Зато часть из них, увы, полегла в войне с немцами. А кто-то попал и под беспощадную руку НКВД.
В итоге большинство вепсов уже считают себя русскими и едва помнят родной язык, но несколько островков традиционной культуры сохранились.
Интерес к своей традиции местные подогревают туризмом, приглашая в Тервеничи (соседнее с Вонозером село, где сейчас находится музей) круизных пассажиров и паломников, заезжающих в монастыри Приладожья и Карелии.
И всё же вепсы, хотя внешне мало отличимые от петербуржцев, сохранили в глубине своих глаз некую частичку древней финно-угорской истории.
"Вепсскость" скорее проявляется в делах житейских: люди здесь открытые, гостеприимные, хотя при этом очень спокойные и не склонные к бурному проявлению эмоций.
Вепсы — люди земли, озера и леса. Возможно, именно поэтому они до сих пор сохранили язык, прабабушкины платья, рецепты еды, которая, кстати, несколько отличается от русской. Например, пекут здесь в основном из ржаной муки, а не из пшеничной.
"В 93-м мы [в Вонозере] создали музей вепсской культуры, — рассказывает 79-летняя вепсянка Антонина (на фото выше). — Так сложилось, что здесь, в деревне, вепсы живут, а в других местах уже не очень по-вепсски говорят".
Отец Антонины говорил по-вепсски, но в деревне ее матери, Надпорожье, была принята русская речь. "Стеснялись говорить, — рассказывает она. — Вся деревня по паспорту русские была. Хотя умели говорить-то по-вепсски. Нас это в школе, ой, чухари там".
Музей вепсской культуры Антонина и ее единомышленники открыли в бывшем киноклубе в Вонозере, но с тех пор он переехал в Тервеничи.
"И вот первый праздник вепсский провели здесь в 93-м году, люди со всего района приехали, из Винниц, Петрозаводска, кто откуда. Праздник получился отличный, на все сто, и вепсские частушки пели, кадриль плясали. Пиво наварили, по-вепсски олуд. Сейчас эти бабушки умерли уже. А как праздник-то назовем? Я и говорю, просто из головы взяла: Вонозерская земля, Энарне Ма. А теперь это название уже брендом стало среди вепсов".
"Мы ездили по разным местам, гармонист у нас был просто мастер, как-то норвежцы в Лодейное приезжали, мы с ними общались. Толя Максимов, гармонист наш, как взял свою гармошку, так все эти норвежцы покидали свои баяны да пошли как в пляс. Нас чуть ли не на руках в автобус внесли. Он уж года два как ушел".
В небольшом, стоящем "на краю мира" Вонозере (название действительно означает "вон озеро" — его широкую гладь видно из деревни) нет асфальтовых дорог, треть домов заброшена и печально поет прохладный ветер.
Автобус ходит сюда из райцентра, Лодейного Поля, дважды в неделю. Магазин работает неполный день. Мобильная связь без специального усиления ловит плохо, то и дело обрываясь. Но здесь царит необъяснимое душевное тепло и уют.
Эти качества привлекли в Вонозеро нового жителя — Александра, который переехал сюда из Санкт-Петербурга.
"Надоел город. Суета, соседи сверху долбят, соседи сбоку заводят собак по четыре штуки, ну представьте — через квартиру постоянный лай… ну да ладно, это их проблемы. На улице [шумно] — Выборгское шоссе, трамваи, летом рокеры. Окна открыты, грохот стоит. А здесь тихо, покой. Природа, тайга", — говорит Александр.
Александр переехал недавно, живет на частные сбережения от прошлой рабочей жизни. Он посадил овощи в огороде, занимается рыбалкой и ходит за грибами.
"Петербург — ну, в гости съездить, и всё. К сыну, к соседям бывшим, к знакомым. Отвезти, привезти что-то, дары природы. Грибов много, сын с девушкой приезжали, набрали целую гору, завязали в плащ — получился такой человечек немаленький. Посадили потом на плечи и несли".
"Общение с жителями как происходит — в магазин пришел, с людьми поздоровался, ну а что им не признать [меня] — народу не так много здесь, — продолжает Александр. — Дачники — те не особо общаются, а местные жители — каждый новый человек, видимо, для них интересен".
"Вепсы — люди хорошие, открытые, местный праздник у них отличный. Бывает, говорят на своем, но это меня не смущает. Люди как люди".
