Обрядиво сие состояти будет из трех частей: восславление и погребение Ярилы (с играниями и пиршество), полное богослужение на капище, вечерние забавы. О том всем подробно описано. Части по замышлению духовенства до начала празднества можно поменять местами.

Закликаются все люди до капища звонами и гуканиями. Над ними творится очищение («Чур Чурила»). Пред всеми заводят речи два иль три духовника, старейшины тож. Говорят они о сути празднества и о ходе его. За сим полагается зачин, творимый кем из волхвов. Звучат бубны многие. На капище утверждены бысть три столба родовых и здесь надобно их освятити. Свершив то, зачинаются славления Ярилы-Батюшки. Огней и треб не творить. Надлежаще Ярилу восславив, все отходят от капища к месту на поле, где поставлена березка, под которой поставлено чучелко Ярилы. Девицы встают хороводом вокруг березки и начинают кружить под песнь:

Во поле было, во поле,

Стояла береза.

Она ростом высока,

Листом широка.

Как под этою березой

Лежал сам Кострома.

Он убитый, не убитый,

Убрусом покрытый.

Девица красавица

К нему подходила,

Убрус открывала,

В лице признавала.

«Спишь ли, милый Кострома,

Или чего чуешь?

Твои кони вороные

Во поле кочуют».

Девица красавица

Водицу носила,

Водицу носила,

Дождичка просила:

«Создай, Боже, дождя,

Дождичка частого.

Чтобы траву намочило,

Остру косу притупило».

Как за речкой, за рекой

Кострома сено косил.

Бросил свою косу

Середи покосу!

До того могут спеваться прочие песни («Во поле березка стояла»…), а хоровод, коли народу будет дюже много, может ходить в два или в три ряда. С последними словесами песни сей – чучелко Ярилы падает, кем подсеченное. Тотчас начинается плач велик, что де: «Умер Ярила! Ахти нам!» и прочее. Зовут потешных знахарей-ряженых, те пытаются «оживить» Ярилу всяко, но безуспешно. Тогда порешают похоронить его, однакож надобно узнать кто ему родня, ибо все заявляют о том, что Ярила-то их. Тут устраивают состязания многоразличные. Духовенству от играний тех гоже бы воздержаться, но бодрить участвующих им необходимо потешными словесами разными. Игры могут проходить разные одновременно. Хороши тут – «Калинов мост», «Чехарда», «Калечина-малечина», «Свайка», «В Москву», «Скамья», «Конский бой», «Перетягивание», «Репу тянуть», «Верный удар», «Слепыми ходить» и иные. На все играния надобно найти заводил. Парни играют, дабы выбрать «братьев Ярилы», им то потом и нести чучелко Ярилы на погребение. Девицы играют, чтобы выбрать «жен Ярилы», на погребении коим убиваться надлежит слезно. Игры могут протянуться часа на два. Парни тут присматривают девчат, а девицы оценивают молодецкую удаль, выбирая себе пару.

После игр устраивается потешное погребение. Ряженые-жрецы творят «заупокойные» службы: кропят всех холодной водой, мажут сажей, окуривают вонючим дымом. «Братья Ярилы» подымают чучелко на свои плечи и несут его на край поля (в Москве это называют: «к Велесу носить»), а после поворачивают назад. По дороге поют всякие веселые песни, «жены» рыдают в голос, тут и там с горем воскликивают об утрате. Шум стоит невообразимый. Ярилу погребают различно – сожигают, топят во реке, зарывают, скидывают во овражину или разрывают на части и раскидывают во чистом поле. Наиболее обычно нам сожигание чучелка. Вокруг костра-крады сгружается народ, вносят Ярилу и начинают с ним прощеваться. По ряду пускается братина пивная и всяк пьющий говорит от себя слово какое потешное. Тем временем девицы плачут подле «тела». В середку круга выходит скоморох, и начинает зачитывать с листа слова, в коих изложены все потешные преступления, в которых «обвиняется» Ярила. Приговор единогласен – сжечь Ярилу и вся недолга! Чучелко кладут в полымя, пьют из братин, поют. Во огнище надлежит положить яств немного.

После всего того, устраивается пиршество – тризновение поминальное. Все идет в складчину. Пока Ярилу схоранивают, кто из девиц может заняться уставлением яств на скатёрах. За столом говорятся речи, дарятся подарки и шутятся шутки. Отдохнув за словами после вкушенья, всех созывают на обрядиво.

Весну мы тут проводили, а лето встречаем. С того и надобность в крепком и обильном обряде. Все люди встают полукружием при капище. Три жреца разжигают огонь на капище, и остаются при нем все время, поддерживая и блюдя. Они отзванивают в колокольцы и спевают возглашение «Гой!». У трех родовых столбов, а то – Сварог, Перун да Велес, встает по священнику или по двое. Им надлежит быть тут все время, служа Богам. Они обметают подножие столбов, омывают подножные камни-алатыри, а по ходу обряда, негромко поют или рекут славы Богам. По бокам капища, за оградой или внутри нее, встают двое волхвов и стучат во бубны свои, то звучнее, то тише. Начинают славления Богам двое или один. Можно читать «Влике Триглаве», чтобы все слова те вторили вслед за волхвами. За тем, пред капищами поочередно сотворяют славления священники пред родовыми столбами. Начинают славить Сварога, потом – Перуна, а последним – Велеса. Вслед каждому славлению люд воскликает – «Слава!», «Гой!». Можно после того сотворить обряд «Богокрашения» – во ознаменование присутности Богов на капище вслед славлениям, их лики украшаются большими венками. Но то действо не обязательное. Трое священников (то могут быть и те, что сидят у костра) вносят на капище три каравая, складывают их вместе и проводят над ними очищение пятью силами (огонь, вода, земля, железо и воздух; все то может заменить «пятисильная» вода, коей кропят хлеба). Священники берут по караваю и выносят их ко люду. Тут говорят о том, что надлежит сделать каждому: «Надлежит нам прославить Богов наших требами нашими добрыми и честными. Возложим сколь имеем и благость за то обретем! И на караваи Божии длани возложим все. Коли себе желаем, то левую руку возложете. Коли другим желаете, то правую руку возложете. Коли всем нам, роду славянскому и веры истинной божей, желаете, то обе руки возложете!» Так сказав, трое священников идут по ряду. Первый начинает с края, а двое других поодаль от него так, чтобы весь ряд поделили бы на три части и обход с хлебами закончили одновременно. Хлеба они заносят на капище и отдают там жрецам сидящим у костра. Те, возложив на хлеба свои руки, принимают караваи и обносят их до священников, служащих на капище, дабы они также возложили руки. Затем жрецы начинают «ярить» караваи – каждый подходит к родовому столбу и вздевает хлеб, свершая круговые движения. Все трое жрецов меняются у ликов Богов, так, чтобы каждому Божеству был «возъярён» каждый каравай. Лишь за тем караваи возлагают в огонь. Здесь бубны и славления умолкают. Жрецы у костра творят моление к Семарглу, а затем смолкают и они. В тишине горит святая треба. После волхв спрашивает жрецов при костре о требе, принята она или нет. Если принята, то о том извещается люд весь, коли нет – годят сколько надобно. По принятию требы все восклицают славы. Священники, что выносили караваи, пускают по рядам братины с пивом (можно «оженённым»). От углей требы можно сделать «пепломазание» – ставление следка углем на челе каждого. Обряд закрывается. Священники выходят с капища, вынося в пригоршнях зерно, освятившееся на капище. Со словами благодати (можно именно то и крикнуть – «Благодати!») они осыпают зерном весь люд. То зерно – благо и хранить его следует.

С капища выносится горящий сук, от которого запаляется главное кострище – «Купалец». Подле него начинают хороводить. Поются песни. Зачинают играния, в том числе и подле березки, которую надлежит у девчат отобрать и в реке утопить. Играют в такие игры: «Вишенка», «Ручеек», «Курилка», «Бояре», «Плетень», «Беса водить» («Бешеный теленок»), «Горелки», «Терять», «Прорываты» и иные. Все веселье проходит подле «Купальца». Когда он прогорит и рухнет, начинают прыгать чрез него парами. По темени пускают венки, ходят купаться и шукать папоротный цвет. Ну а дальше сами знаете…

Речено сие волхвом Богумилом Муриным

Пред Купальским праднеством,

Года 4410 от осн. Словен. Вел.

Поиск

Журнал Родноверие