Село Русская Буйловка Павловского района находится на берегу Дона в его среднем течении. Оно основано в конце XVII века крестьянами-однодворцами — переселенцами из центральных губерний России. В селе с 1980 года существует фольклорный ансамбль «Донские родники», а также детский фольклорный коллектив-спутник.
Свою главную задачу они видят в сохранении, реконструкции и популяризации местной традиционной культуры: старинных обрядов, песен, подлинных народных костюмов, а также предметов быта, собранных в этнографическом уголке при клубе. Большую роль в реконструкции местных обрядов сыграли руководитель фольклорного коллектива Наталья Васильевна Нечаева и краевед-энтузиаст, бывшая учительница Валентина Фёдоровна Свистова.
Вплоть до настоящего времени в селе совершаются календарные обходы дворов с пением календарно-обрядовых песен под старый Новый год (13 января), на старый Новый год (14 января), на Егорьев день (6 мая).
Обряд вождения кукушки в селе Русская Буйловка совершается детьми на Егорьев день (в местном диалекте — на Ягория). Он относится к календарным обходным ритуалам; по воспоминаниям пожилых местных жителей раньше в нём участвовали подростки, молодые девушки и парни.
Обычно после обеда дети и молодежь разными группами собирались на своих улицах. Парни приносили молодое срубленное деревце (чаще всего — клен), которое девушки украшали принесёнными с собой ленточками. Каждая группа выбирала из собравшихся самую красивую девушку — кукушку. Она надевала самую нарядную одежду, затем её накрывали с головой большим шерстяным (астаметовым) или шелковым (граничным) платком.
Каждая группа называлась танóк, и движение группы по улицам села от дома к дому называли идти танкóм. Шествие возглавлял парень — кукон, муж кукушки, который нес наряженное деревце впереди танкá. Девушку-кукушку вели подружки, взявшись за края её платка.
По местным поверьям, птица кукушка была наказана Богом за то, что на Благовещение несла яйца, вопреки запрету: «На Благовещение девка косы не плетет, птица яйца не кладет». В знак наказания кукушка была обречена класть яйца в чужие гнезда, а один раз в год, на Егория, должна их собрать.
Исходя из этих представлений, главный смысл таночного шествия — заключался в том, чтобы зайти в каждый дом и собрать как можно больше яиц.
Шествие должно было сопровождаться громкими звуками (их называли музыкой): участники процессии палками били в косу, по рубелю, ложками — по дну ведра, ударяли друг об друга крышками от кастрюль и т. п. Этот шум должен был, с одной стороны, привлечь внимание людей, а с другой — отпугнуть невидимую нечистую силу.
Специальной обрядовой песни не было (или местные жители её уже не помнят), но сохранилась до нашего времени приуроченная к этим действиям хороводная по форме песня: «Сады, сады зеленые мои, в саду цветики лазоревые»
Видимо, она прикрепилась к обряду по образно-ассоциативной связи. На её позднее происхождение указывают черты тонально-гармонического склада в напеве.
Подойдя к калитке двора, таночники вызывали хозяев:
«Святой Егорий пришел, вам кукушку привел. Берите хворостину, отгоняйте скотину, а нам яичко подавайте!»
Или просто: «Сегодня Егорий, Мы привели вам кукушку». Хозяева спрашивали: «А можно посмотреть? А голосок послушать?» Девушка-кукушка трижды приподнимала платок, чуть-чуть приоткрывая лицо, и трижды куковала: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!»
Голос персонажа-кукушки воспринимался хозяевами двора как благословение, пожелание добра и благополучия в семье, за что они и одаривали яйцами кукушку и всех, кто приходил вместе с ней.
После обхода села все танкú сходились вместе у того дома, который обычно нанимали в зимнее время для молодежных вечерушек. Пока молодежь гуляла, хозяйка из собранных яиц жарила яичницу — главное блюдо для совместного обеда. Это был последний сбор молодежи в доме, окончание зимних вечерушек и начало улиц — летних гуляний молодежи, которые устраивались в дни больших и малых праздников. Таким образом, обряд вождения кукушки в местной традиции отмечал переход от зимы к лету.
Важное место в обряде занимала трапеза. Местная жительница Хатунцева Прасковья Ивановна, 1940 г. р., рассказывая об обряде вождения кукушки, отмечала, что совместную трапезу с яичницей устраивали и те, кто не ходил по дворам. Эта традиция не прерывалась никогда: собирались большими и малыми группами (пусть даже несколько людей, живущих по соседству), иногда в доме, иногда — на улице. Это было так же обязательно, как крашение яиц на Пасху. Так, например, в 2014 году соседи Прасковьи Ивановны нажарили яиц, вынесли за ворота на улицу стол и устроили обед вскладчину. Этот обычай, возможно, перекликается с древними жертвоприношениями, когда надо было задобрить силы, управляющие обновлением природы и благополучием всех живущих на земле.
Таким образом, народная мотивация обряда имеет двойственный характер. Во-первых, обряд осуществляет и закрепляет переход к новому календарному сезону. Во-вторых, в сознании сельских жителей он направлен на возвеличивание весны, красоты, молодости, обновления в природе и приобщение ко всему этому человека, потому что благополучие в семье и обеспечение урожая возможны только при покровительстве природы.
Обряды с кукушкой не типичны для Воронежской области, но широко распространены на территории соседней Белгородской области (в Вейделевском, Волоконовском, Новооскольском, Ракитянском районах), а также зафиксированы в Тульской, Калужской, Орловской, Курской областях. Однако там они имеют другую мотивацию, совершаются в другие календарные сроки — чаще всего на Вознесение (40-й день после Пасхи), а обрядовые персонажи чаще всего представлены в образе куколки из травы или листьев. Яйцами на Егория угощали пастуха практически повсеместно, а вот совместную трапезу с яичницей в этот день устраивали значительно реже (в качестве примера укажем село Кочетовка Хохльского района Воронежской области).
В настоящее время обряд вождения кукушки в Русской Буйловке совершается в редуцированном виде: дворы обходят совсем маленькие дети, молодежь не участвует в обходах, а, значит, не ходит танкáми, не устраивает музыку, не сходится затем на общее гуляние. Кроме того, такая важная часть ритуала, как сакрализация времени, маркирование границ между сезонами (зима-лето) уже не может осуществляться в прежнем виде, поскольку ушел обычай зимних молодёжных вечерушек в нанятом доме. Сохраняется лишь обычай совместного обеда с яичницей.
