«Над мертвеца идете, яко вси мертвени есмы»
(Духовная В.К. Владимира Мономаха детям своим. Спб, 1793, в 3).
Семик – седьмой четверг после пасхи. Даже исходя только из этого, можно говорить о его христианских корнях.
«Но слово Семик в значении праздника известно не ранее XVIII века в письменных памятниках» (1с114)
А что было до того? До христианства? И вообще, — вяжется ли он с древними, «языческими» празднествами? Памятуя о том, как церковь замещала и подменяла исконные народные праздники на свои, «благочестивые» обряды, легко можно обнаружить то, что в действительности отмечали славяне. Ранее мы отметили, что Русалии, или Зеленые святки (примерно с 10 мая по 10 июня), были одними из самых крупных кологодных народных праздников.
Хороводы, песни, игры, гадания на венках, завивания березок, кумление и прочие никак не вяжутся с тем, что церковь наложила на эти праздничные дни.
«Ношение же и завивание березки, хороводы, Семицкия игры и призывание вышеозначенных мифических существ обнаруживают, по замечанию Митрополита Филарета, резкую противоположность стихий Христианскаго и древнеязыческаго миров и ведут нас к заключению, что первый – «человеколюбивый обычай введен при распространении христианства в России для противодействия последним – остаткам идолослужения. По етому Церковь и хотела противоположить языческому Семику христолюбивое погребание странных, чувственному веселию мысль о смерти, набожность и благотворение (Труды и Летописи Общества Ист. И Др. Росс. ч. III кн.2)» (1с108)
Итак, Зелёные святки, Русальная неделя, вдруг постепенно, по церковному нововведению, стали называться не иначе, как «семицкими». Что же происходило в этот «седьмой четверток по пасце»? Для того, чтобы понять, нам нужно (хотя бы немного) остановиться на понятиях: «скудельня», «убогие дома», «заложные покойники» и т.п.
Сразу оговорюсь: массовые захоронения, связанные с причинами, например, эпидемий мы здесь не затрагиваем.
Даже смерть человека и погребение церковь вовсю использовала для борьбы с теми, кто не следовал христианскому учению. Грубо говоря, «скудельни» или «убогие дома, гноища» — это открытые ямы-могилы, в которых в течении нескольких месяцев складывали, сбрасывали покойников без захоронения. Тех, кого церковь лишила права хоронить на городских и сельских кладбищах, при церквях.
«…Умершие неестественною смертью, умерли не по-христиански и не должны быть похоронены по христианскому обряду» (4с198)
Причины могли быть разные – это и погибшие в быту (утонули, разбились на качелях, — не важно), и самоубийцы, и умершие до крещения, и причисленные к ведьмам и колдунам — знахари, ворожеи, народные «лекари», и случайные странники, и т.д.
Хотя, как отмечает Снегирев, та же участь оказаться в яме с гнилыми трупами ждала и просто малоимущих:
«…до XVIII века, погребали богатых и значительных людей внутри городов, при церкви, а убогих отвозили на Убогие домы, кои состояли из ямника, опущеннаго в землю с сараем сверху» (1с181)
«Самуил Кихель, в конце XVI века, как очевидец, описывает Убогий дом в Пскове: «Для погребения мертвым находится за городом кладбище, и беднейших кладут в общую яму, выкопанную на четверть часа езды от города, под кровлею. И, по наполнении, засыпав оную, выкапывают возле нея новую. При церквах же и в церквах погребают только богатых за вклады (История Княжества Псковскаго, 1830, в 12)» (1с196)
Появление «заложных» покойников.
Если в патриаршей грамоте Филарета Макарьевскому Желтоводскому монастырю (1628 г.) запрещалось хоронить по христиански умерших случайной или насильственной смертью:
«И тех у церкви Божии не хоронити, и над ними не отпевати, а велеть их класть в убогих дому, а не будет убогих дому, и их класть в поле, чтоб от церкви далече» (5с199), то чуть позже не каждому было дано право после смерти оказаться даже в такой яме.
«Так как Кормчая запрещает Христианам «играти и на позорища ходити»: то Патриарх Андриан 1697 г. в инструкции своей старостам поповским предписывает «А который человек обесится или зарежется, или купаясь и похваляясь и играя утонет, или вина опьется, или с качели убьется, или иную какую смерть сам над собою своими руками учинит, или на разбое и на воровстве каком убит будет, и тех умерших тел у церкви Божия не погребать, и над ними погребать не велеть, а велеть их класть в лесу, или на поле, кроме кладбища и убогих домов» (2с185).
Грубо говоря, бросать где ни попадя, не предавая земле, забрасывать камнями, ветками, мусором, «закладывать». Вот так.
А другие, «языческие» кладбища служители христовы не только запрещали, но и уничтожали, что приводило и к народным волнениям (Терюшевское восстание 1743-1745 годов, 3). Тех, кто сопротивлялся, еретиков и отступников сжигали заживо. Как и запрещались, преследовались и иные способы погребений.
Сам же термин «заложные» вообще отсутствовал в фольклоре славян и был впервые предложен этнографом Д.К.Зелениным в 1916 году (умершие неестественной смертью и русалки). Кстати, это Зеленина надо «благодарить» за производство наших водных Богинь — Русалок из «нечистых», заложных покойников. А после Зеленина «заложные» вообще волшебным образом превратились чуть ли не в «древний народный обычай». Та же участь постигла и других Славянских Богов, Духов – хранителей.
Итак. Чем можно было омрачить весёлые, разгульные весенне-летние народные праздники Славян? Думаю, ответ понятен. В седьмой четверг «по пасхе», в «семик» — в самый разгар праздников, были организованы крестные ходы к этим открытым могилам, где проводился общий молебен и отпевание всех, сброшенных туда за несколько месяцев.
«И стекался народ с гробами, одеждами и саванами для мертвых. Благочестивые сами из усердия рыли ямы, разбирали голыми руками тела, по большей части завернутыя в рогожки, и по Христианскому милосердию, не гнушаясь отвратительнаго вида и запаха трупов, долго лежавших в ямнике сарая, опрятывали оные, надевали на них белыя рубахи и саваны, потом клали в гробы и опускали в приготовленныя для сего ямы и зарывали. Иные между телами находили своих родных или знакомых, без вести пропавших»
Вот вам и "христианское милосердие".
«С постепенным введением и распространением св. веры в России введен и распространен етот обычай, противопоставленный языческим обрядам…»
— пишет П.Снегирев (1с181-184)
Свидетель таких процессов в XVI веке Принц Буххау, Цесарский посланник в России, утверждает, что такая церемония совершалась троекратно в год. Кроме Семика и Покрова, установлена была 21 Июня общая память по усопших, как видно из грамоты 1548 г. (акты археографической Експедиции, т.2, Спб. 1836, в 4).
Общее отпевание и закапывание покойников в Уфе вообще производилось раз в год:
«…погребали не одних лишённых христианского погребения, но и нищих, безвестных странников и казённых, и что трупы, лишённых христианского погребения в течении всего года, лежали непогребёнными до семика или четверга на Троицкой неделе и тогда уже были погребаемы и наши предки по этому самому прозвали семик праздником мертвецов» (5)
О такой же периодичности говорит и русский духовный писатель Е. Н. Поселянин:
«Обычно в продолжение года складывали в незасыпанную яму тела. А один раз в году, в четверг, перед Троицыным днём (Семик), над похороненными совершали отпевание, яму засыпали и в тот же день выкапывали новую. Обряд этот назывался проводить скудельницы»
Эти издевательства над мертвыми остановила императрица Елизавета своими указами о закрытии убогих домов (1771 г.).Так что, друзья, встречающиеся в различных источниках «семицкие праздники» трудно назвать таковыми. Навсегда отделите это название от «Русалий» и «Зеленых святок». И взгляните несколько иначе на «заложных» покойников.
«…Ах! Беда в скуде, нет места в воде,
Вытащут оттоль, иссушат, как моль,
Почнут потрошить, чтоб кости сушить,
Да тем чередом и в Убогий дом,
Там ночь велика, и до Семика…». (из песни XVIII в.)
1. П.Снегирев. Русские простонародные праздники, Выпуск 3, 1838г.
2. П.Снегирев. Русские простонародные праздники, Выпуск 1, 1837г.
3.История Мордовской АССР. В 2-х т. Т.1. Саранск, 1979, с.96. История СССР. В 12-ти т. Т.3. М., 1967, с. 285
4. Гальковский Н.М. «Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси». 1916 г.
5. Михаил Роднов, Владимир Буравцов «Божедомское кладбище в Уфе».
6. С. Ю. Дубровина. Родство по духу: культурно-языковая перспектива., 2009
