Слова академика Б.А. Рыбакова:
«Труден путь хронологической расшифровки этнографических загадок. Иногда мы можем уловить момент забвения первоначального смысла того или иного явления, определить верхний, поздний предел его осмысленного бытования, но бываем бессильны указать его истоки, его первичные формы, время его возникновения»
Автору этих строк, как и многим людям его поколения, была хорошо известна в начале 20-го в. широко распространённая по всей России детская хороводная игра, состоявшая в том, что мальчика сажали посреди круга, и он должен был выбирать себе из числа девочек «невесту».
Хоровод двигался вокруг водящего и пел, прихлопывая в ладоши:
Сиди, сиди, Яша, под ореховым кустом,
Грызи, грызи, Яша, орешки калёные, милою дарёные.
Чок, чок, пятачок, вставай, Яша, дурачок,
Где твоя невеста, в чем она одета?
Как её зовут? И откуда привезут?»
Б.А. Рыбаков поясняет, что «загадочно было то, что во всех губерниях России центральная фигура игры именовалась «Яшей», хотя это не требовалось ни рифмой, ни каким-нибудь ассонансом. Разгадку дало обращение к белорусским записям середины 19-го в.
Сядить Ящер,
Сяде Ящер под пирялущем
У золотым кресле,
На ореховым кусте,
У оряховым кусте
Где ореховая лусна,
Орешачки луще.
– Возьми собе девку,
– Жанитися хочу,
Котораю хочешь…
– Возьми собе панну,
Котораю хочешь,
Котораю любишь…
Во времена Безсонова и в русских областях упоминался не Яша, а Ящер. На месте непонятного Яши оказался архаичный Ящер, хозяин подводно-Подземного мира. Игра, изображает выбор невесты Ящером.
«Раньше, – рассказывает Валентина Петровна Сидорович (1923 г. р., родом из д. Лесково), – хороводы играли. Это не на Коляды, а перед Колядами, в пост. При мне уже не было. Так, соберутся... Ящера сажали посередине, а вокруг него все ходили, за руки взявшись, и пели:
Сядзі, сядзі, Яшчар,
Гэй, на моры!
На золаця крэсля,
На шчаслівым месця,
Пан калёсы точыць,
Ён жаніцца хочыць.
Бяры сабе паню
За белаю ручку,
За русаю коску.»
Что было далее, В. Сидорович вспоминала с трудом...
Вопросы – «Ящер, может, себе хватал девушку какую? Может он платок хватал?» – буквально задавались самой себе, «повисали в воздухе»
В космогонических мифологиях мира образ Змея как творца Вселенной универсален. В нем нашли воплощение идеи гигантских сил – преобразователей пространства, дуализма мирового устройства, установления гармонии, которая приходит на смену неупорядоченному Хаосу.
Важно и то, что в мифологическом сознании белорусов наравне с амбивалентностью Змея-Ящера наиболее устойчивым выступает представление о нем как змееподобном повелителе «иного» мира. Мифологическое содержание игры раскрывается при этом не только через амбивалентность, но и через оппозиционность мира «этого» (живого, культурного) и «иного» (неживого, природного) – мира предков.
Отсюда возникает трактовка игры «Ящер» как трансформации древнего ритуала жертвоприношения девушек Дракону-Ящеру, культ которого считается одним из самых архаических. Аналогично ему жертвоприношение девушек древнеславянскому божеству Карачуну, время господства которого приходилось на кульминационный период зимы (Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы).
Вариант игры в описании М. Федоровского отмечен наибольшей подробностью и сохраняет основную модель игрового действия:
«Все без исключения девушки из деревни, собравшись группой, по очереди подходят к окруженному парнями мужчине, который неподвижно сидит посреди комнаты и собственно будет представлять яшчура, складывают к его ногам кольца и ленты, платки и бусы. По окончании берутся за руки и образуют большой круг, к кругу скачет яшчур при пении:Сядзі, сядзі, яшчуру.
– Лада мая!
На залатом крэслі.
У чырвонай адзежы.
У гарохавым стозі.
Гарошачак лушчыць.
У каробачку сыпле.
Пашлем мы да Коўна.
З Коўна да Кралеўца.
Па белыя гоўцы.
Ці па красну панну.
Ці па русу косу.
Ці па белу ручку.
Ці па злоты персцень.
Бела ручка да нямытая.
Руса каса да не чэсана.
Злоты персцень да не чышчаны.»
Описания М. Федоровского, П. Шейна, М. Демидовича, А. Богдановича показывают, что часть игры развёртывается в форме хоровода.
Как отмечает А. Богданович, «Яшчур садится на чем-нибудь, а возле него девушки, взявшись за руки, образуют кола, танок, карагод и кружатся то в одну, то в другую сторону»
