Что же такое славянское язычество?
Академик Б.А. Рыбаков, написавший множество трудов по этой теме, в том числе книги «Язычество древних славян» и «Язычество Древней Руси», считает язычеством тот пласт культурного развития, который накоплен человечеством за многие тысячелетия его существования, т.е. «язычество — это не только простая совокупность мифов, преданий и т.п., но и жизнь их в истории славян и всего человечества.
Главная идея язычества выросла из самой жизни, а потому оно охватывало мировоззрение и «жизневоззрение» людей древнего мира. Кроме того, слово «язык» для древних славян означало то же, что «народ», «этнос».
Это хорошо отражает само существо верований: они были этническими (народными) в противоположность надэтническим (мировым) религиям». (Рыбаков Б. А.).
Все «традиционные» источники по религии и мифологии древних славян можно разделить на три группы:
1)свидетельства средневековых славянских авторов,
2)свидетельства иностранцев, также относящиеся к Средневековью,
3)фольклор.
Из средневековых славянских свидетельств больше всего древнерусских.
Упоминания языческих богов, а также клятвенного ритуала в договорах русов с Византией первой половины Х века.
Клятва Олега Вещего и его дружинников при заключении соглашения 907 года описана так: «А Олега и мужей его приводили к роте по русскому закону: клялись оружием своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом»(Памятники русского права / Ред. С.В. Юшков. М.: Госюриздат, 1952. Вып. 1)
В договоре 944 года последовательно проводится различие между принявшими уже крещение и некрещеными русами, в связи с чем уточняются и наказания, грозящие за нарушение клятвы: «Кто помыслит от страны Русской разрушить такую любовь, — то принявшие крещение да примут месть от Бога Вседержителя, осуждение на погибель в сей век и в будущий; а некрещеные да не получат помощи ни от Бога, ни от Перуна, да не защитятся щитами своими и да посечены будут мечами своими, от стрел и от иного оружия своего и да будут рабами в сей век и в будущий»(Памятники русского права. Вып. 1. С. 31.)
"Если же кто из князей или из людей русских, христиан ли или нехристиан преступит написанное на хартии этой, будет достоин от оружия своего умереть и да будет проклят от Бога и от Перуна, что преступил свою клятву.»(Памятники русского права. Вып.1).
В договоре 971 года Святослав клянется так: «Как клялся я царям Греческим, и со мною бояре и Русь вся, так сохраним правый договор. Если же что из вышесказанного не сохраним, я и те, кто подо мною, да получим проклятие от бога, в которого веруем, от Перуна, и от Волоса, скотьего бога, и да пожелтеем, как золото, и своим оружием да иссечены будем» (там же).
На этом исчерпываются свидетельства русских источников, синхронные существованию государственного языческого культа на Руси. Все остальные относятся уже к христианской эпохе.
Сведения о языческих богах, верованиях и обрядах в первых русских летописях — так называемом Начальном своде и Повести временных лет:
Начальный летописец замечает о древних полянах, основателях Киева, что хотя Кий и его братья были «мужи мудрые и смышленые», вместе с тем «были же погаными, жертвовали озерам, источникам и рощам, как прочие поганые» (Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). М.: Языки русской культуры, 2000. Т. 3: Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. С. 105.)
Языческие боги появляются на страницах летописи только накануне крещения Руси, при описании правления Владимира, который при вокняжении, как повествует древний автор: «Поставил на холме вне двора теремного Перуна, деревянного с головой серебряной и усами золотыми, и Хорса Дажьбога (Такая интерпретация этого места исходит из Радзивилловского и Лаврентьевского списков Повести временных лет, а также из сведений самого Начального свода далее о «5 богах»), и Стрибога, Симаргла, Мокошь. И жертвовали им, называя их богами, и приводили сынов своих и дочерей, и жертвовали бесам, и оскверняли землю требами своими. И осквернилась земля Русская кровью, и холм тот...И когда пришел Добрыня в Новгород, то поставил кумир Перуна над рекою Волховом, и жертвовали ему люди новгородские как богу» (ПСРЛ. Т. 3. С. 128).
Под 988–989 годами летописец описывает уже низвержение языческих идолов.
В Киеве Владимир «повелел кумиров ниспровергнуть, и одних иссечь, а других огню предать, Перуна же повелел привязать к конскому хвосту и влечь с Горы по Боричеву на Ручай, и 12 мужей приставил бить палками». И далее: «Когда влекли его по Ручаю к Днепру, оплакивали его неверные люди, — не приняли еще святого крещения. И приволочив его, бросили его в Днепр. И приставил Владимир, сказав так: “Если где пристанет, то отпихивайте от берега, пока не пройдет пороги, а там оставьте его”. Они же повеленное исполнили; а когда отпустили, и прошел он пороги, то извергнул его ветер на мель, и оттоле прослыла Перуня рень, как и до сего дня слывет» (ПСРЛ. Т. 3. С. 155)
В Новгороде епископ Иоаким «требища разрушил, и Перуна срубил, и повелел влечь в Волхов». «И повергнув вожжами, влекли его по калу, избивая палками; и заповедал никому нигде не принимать. И пошел пидьблянин (местность под Новгородом) рано на реку, собираясь горшки везти в город. А Перун приплыл к плотине; и оттолкнул тот его шестом: “Ты, — сказал, — Перушица, досыта пил и ел, а ныне поплыви прочь!” И уплыл со свету нечистый» (ПСРЛ. Т. 3. С. 160).
Тема язычества вновь встает в летописной статье 1071 года, где много места уделено заблуждениям современников и, как следствие, смутам, поднятым языческими волхвами. Упоминается о появлении в том году волхва в Киеве, о волхвах, действовавших около этого же времени в Северо-Восточной Руси и Новгороде. Волхвы предстают как языческие чудодеи и прорицатели, умевшие внушить доверие и почитание невеждам, даже большинству народа. Киевский волхв проповедовал: «Явилось мне пять богов, говоря так: “Поведай людям, что на 5-е лето потечет Днепр вспять, а земли переступят на другие места — станет Греческая земля на Русской земле, а Русская земля на Греческой земле, и прочие земли изменятся”».
Повесть временных лет дополняет сведения Начального свода очень скудно, и в этой части почти ничего по существу.
Некоторые черты к образу Перуна добавляет позднейшее новгородское предание о происхождении вечевых побоищ на мосту через Волхов, вошедшее в Новгородский свод 1411 года, а потом в общерусский Свод 1418-го.
Свержение Перуна описано так: «...избивали палками и пихали, в то время вошел в Перуна бес и начал кричать: “О горе, ох мне, достался немилостивым сим рукам!” И бросили его в Волхов. Он же, плывя под Великим мостом, бросил палицу свою на мост, — ей и ныне безумные убиваются, утеху творя бесам» (ПСРЛ. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. Т. 42: Новгородско-Карамзинская летопись. С. 55.).
В списках Свода 1418 года добавляется проклятие павшего бога: «На сем пусть поминают меня новгородские дети» (ПСРЛ. М.: Языки русской культуры, 2000. Т. 6. Вып. 1: Софийская первая летопись старшего извода. Стб. 106).
Вставка в древнерусский перевод хроники Иоанна Малалы, сохранившаяся во фрагменте последнего в Ипатьевской летописи.
Здесь Гефест назван Сварогом, а Гелиос (по искусственной родословной Малалы — его сын) Дажьбогом: «По нем Феоста, то есть Сварога, назначили египтяне царствовать. Во время царствования этого Феоста в Египте упали клещи с небес, начали ковать оружие, а прежде того палицами и камнями бились.Тот же Феост закон установил женам выходить за одного мужа и держаться послушно, а прелюбодеек казнить повелевал — оттого и назвали его бог Сварог...
И установил одному мужу одну жену иметь и жене за одного мужа выходить, а кто преступит, да ввергнуть в печь огненную — оттого прозвали его Сварогом... И после него царствовал сын его именем Солнце, то есть Дажьбог» (ПСРЛ. М.: Языки русской культуры, 1998. Т. 2: Ипатьевская летопись. Стб. 278–279).
Важно уточнить, что славянские тут только имена — весь сюжет заимствован у Малалы, на что не всегда обращали внимание даже специалисты.
Вставки в древнерусские переводы апокрифов.
В эпизоде из «Беседы трех святителей» сказано: «Два ангела громных есть: эллинский старец Перун и Хорс-жидовин; два ангела молний». Другая известная глосса такого же рода: ответ на вопрос «Сколько есть небес?» в рукописи XV века: «Перунов много».
В древнерусском «Хождении Богородицы по мукам» приводятся имена ряда языческих богов: «Из камней сделали люди Трояна, Хорса, Велеса, Перуна, в богов превратив».
Поучения против язычества XI–XV веков, содержащие имена богов, описания обрядов, упоминания отдельных мифологических представлений
В поучении «О посте к невежам в понедельник» подробно описывается обряд поминовения духов умерших (навей): «В святой Великий Четверг предлагаю мертвым мясо, молоко и яйца, и бани топят, и на печь льют, и пепел посреди сыплют ради следов...И приходят топившие баню, и ищут следы на пепле, и говорят: “Приходили к нам навьи мыться”».
Различные сведения о славянской религии сообщает «Слово святого Григория, как поганые языки сначала кланялись идолам и требы им клали, что и ныне творят».
Автор русской переработки греческого оригинала развивает свою теорию происхождения язычества из античного мира, подставляя имена славянских богов и добавляя славянские реалии: «Начали требы творить великие Роду и Рожаницам, порождению проклятого бога Осириса...привыкли эллины класть требы Артемиду и Артемиде, то есть Роду и Рожанице... так и до славян дошло. И они начали требы класть Роду и Рожаницам, прежде Перуна, бога их, а прежде того клали требу упырям и берегиням. По святом крещении Перуна отвергли, Христу Богу подчинившись.
Но и ныне по окраинам молятся проклятому богу Перуну, и Хорсу, и Мокоши, и вилам, и творят то втайне, не в состоянии отказаться и от проклятого выставления трапезы названным Роду и Рожаницам...»
В другой, позднейшей редакции «Слова» имеется еще один список древнерусских богов: «Тем же богам требы кладет и творит и славянский язык: вилам, и Мокоши, Диве, Перуну, Хорсу, Роду и Рожаницам, упырям и берегиням, и Переплуту, для которого, вертясь, пьют из рогов; и Огню Сварожичу молятся, и навям баню готовят и из теста мосты делают и колодези».
Чуть подробнее говорится и о трапезе Роду и Рожаницам с осуждением попыток некоторых священников присвоить этот ритуал: «Даже и доселе второй трапезы Роду и Рожаницам...
Чреву работающие попы установили прилагать тропарь Рождества Богородицы к рожаничной трапезе, получая долю».
Восходящее к тому же памятнику «Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой веры», в котором появляется слово «двоеверие», обличает тех, кто называется христианами, при этом «веруя в Перуна и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима и в Ргла, и в вил, которых числом 30 сестер, — как невежды говорят, считая их всех богинями, — и кладут им требы, и кур им режут. И Огню молятся, называя его Сварожичем, и чеснок богом считают...».
Далее среди прочего упоминается о том, как «молятся под овином Огню, и вилам, и Мокоши, Симу, Реглу, и Перуну, и Волосу, скотьему богу, Роду и Рожаницам, и всем тому подобным»( Там же. С. 41, 43).
В апокрифическом «Слове и откровении святых апостолов», переделанном с южнославянского перевода, осуждаются те, кто счел богами «Перуна и Хорса, Дыя (имеется в виду Дий-Зевс) и Трояна, и иных многих, — а это люди были: Перун старейшиной у эллинов, а Хорс на Кипре; Троян был царем в Риме...» (Гальковский Н.М. Указ. соч. С. 51–52).
«Слово св. Иоанна Златоуста о том, как сначала поганые веровали в идолов и требы им клали», как и близкое «Слово святого Григория», содержит русские вставки в восходящий к подлинному Слову святого текст.
Здесь тоже отмечается, что язычники верят в «Перуна, Хорса, вил и Мокошь, упырей и берегинь, которых называют тридевять сестер, а иные в Сварожича веруют и в Артемиду, которым невежественные люди молятся и кур им режут...А другие, к колодцам приходя, молятся... А другие огню, и камням, и рекам, и источникам, и берегиням...».
После описания различных языческих игрищ и обрядов, в том числе трапезы навей, добавлено: «Другие веруют в Стрибога, Дажьбога и Переплута, для которого, вертясь, пьют из рогов». Дальше следует перечень различных суеверий.
Чудовская редакция «Слова Григория» отмечает, что берегинь «считают семь сестер».
Кроме того, называется еще целый ряд богов и духов, которым приносятся жертвы: «кутну богу и Веле-богине, и ядрею, и обилухе, и скотному богу, и попутнику, и лесному богу, и спорыньям, и спеху» (Гальковский Н.М. Указ. соч. С. 33–35).
Упоминается среди грехов «выставление трапезы Рожаницам» и «требы, полагаемые вилам» (Там же. С. 78–83).
Имеется специальное «Слово о ставящих вторую трапезу Роду и Рожаницам», приписанное Иоанну Златоусту, однако практически никаких дополнительных деталей оно не содержит.
Мифологическое представление, связанное с Родом, упоминается в статье «О вдуновении духа в человека»: «Это не Род, сидя на воздухе, мечет на землю груды, и оттого рождаются дети» (Там же. С. 97).
«Слово о полку Игореве», поэтические метафоры которого восходят к языческой эпохе и содержат упоминания языческих богов и духов.
Легендарный песнотворец Боян именуется «Велесовым внуком». О нем говорится, что он «скакал, соловей, по мысленному древу, летая умом под облака, свивая славу обапол сего времени, рыща в тропу Троянову чрез поля на горы».
Когда Игорь выступил в поход, «взвился Див, кличет вверху древа, велит послушать земле незнаемой», предупреждая половцев. Ветры называются «Стрибожьими внуками».
Времена, предшествующие «летам Ярославовым», называются «веками Трояновыми». Об усобицах на Руси говорится: «Погибает жизнь Даждьбожа внука». После поражения Игоря «встала Обида в силах Даждьбожа внука, вступила девою на землю Троянову, заплескала лебедиными крыльями на синем берегу Дона».
Тогда же «кликнула Карна, и Жля поскакала по Русской земле, огонь людям разливая из пламенного рога». Несколько ниже, в похожем контексте: «На реке Каяле тьма свет покрыла... уже свергся Див на землю».
Полоцкий князь Всеслав, который «в ночи волком рыскал, из Киева добегал до петухов Тмутаракани, великому Хорсу волком путь перебегая».
В плаче Ярославны княгиня обращается к Ветру и Днепру Словутичу, как к живым существам..
Отдельные языческие образы, с уже гораздо худшим их пониманием, присутствуют и в памятниках Куликовского цикла — «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище».
В плаче боярских жен одна из них обращается к Дону, но это уже просто поэтический образ реки, а не языческое олицетворение .Так же, видимо, следует понимать и обращение коломенских женщин к Москве-реке.
Своеобразно увенчивает уход от языческих образов их более чем своеобразное появление в «Сказании о Мамаевом побоище».
Интересно,что терпящий поражение Мамай, «увидев свою погибель, начал призывать богов своих (!): Перуна, Салавата, Раклия, Гурса и великого своего пособника Махмута» (Сказание о Мамаевом побоище // БЛДР. СПб.: Наука, 1999). Симаргл (спутанный с Гераклом) и Хорс здесь едва распознаются.
Отдельные, довольно редкие упоминания языческих богов и обрядов в житийной литературе XI–XIII веков. Как правило, эти упоминания лишь незначительно уточняют то, что нам и так известно из других источников. Житие Авраамия Ростовского сообщает об особом почитании в Ростове Велеса.
Чудской конец города еще и во времена Авраамия (первые десятилетия XII века) поклонялся каменному идолу Велеса, который был сокрушен святым.
Старейшее Житие св. Владимира («Память и похвала»), написанное Иаковом Мнихом, вероятно, еще в XI веке, ранее летописных источников, говорит о князе, что он «поганских богов, а вернее бесов, Перуна и Хорса, и иных многих, попрал, и сокрушил идолов» (Милютенко Н.И. Святой равноапостольный князь Владимир и крещение. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2008.).
Проложное Житеме святого князя уже восходит к летописи, и перечень идолов здесь полнее: «Избил всех идолов — Перуна, Хорса, Дажьбога и Мокошь, и прочих кумиров».
В Обычном и позднейшем Распространенном Житиях наряду с дословным повторением рассказа летописи о свержении Перуна есть оригинальное сведение — упоминается идол Волоса в Киеве, о коем умалчивает летопись: «Волоса-идола, которого именовали скотьим богом, велел в Почайну стащить».
В Распространенном Житии отмечается, что на горе, где стоял Перун, поставили церковь Св. Василия, причем в одной редакции гора называется «Ликофрос», то есть Ликейская, чем устанавливается параллель между Перуном и Аполлоном.
Впрочем, в другом списке с ним отождествлен Велес.
О том, что Владимир «безбожного Перуна и кущу бесовскую сокрушил», упоминается и в старейшей Службе ему.
Единственный относительно достоверный список языческих богов Польши составлен хронистом Яном Длугошем только в XV веке. О степени его достоверности ученые спорят.В нем фигурируют следующие боги: Еша (отождествлен с Юпитером), Ляда (отождествлен с Марсом), Дзидзилля (отождествлена с Венерой), Дзевана (отождествлена с Дианой), Маржана (отождествлена с Церерой), Погода («Соразмерность») и Жива («Жизнь»).
Позднейшие польские, чешские, а также западнорусские авторы, как правило, просто додумывали имена языческих божеств на основе списка Длугоша, народных поверий своего времени и собственной фантазии.
Правда, в нескольких чешских памятниках XIV–XVI веков вскользь упоминается Велес.
Судя по этим упоминаниям, он помещался «за морем», отождествлялся или сближался с «чертом», «змеем».
Южнославянские авторы тоже писали поучения против язычества. Единственное в средневековой южнославянской книжности упоминание языческого божества — замена в болгарском переводе той же хроники Малалы имени «Зевс» на «Порун» (фрагмент относился к Александру Македонскому как «сыну Зевса» и сохранился в болгарской «Александрии»).
Вторую группу источников составляют свидетельства средневековых иностранных авторов.
Первым в этом ряду стоит византиец Прокопий Кесарийский (VI век) со своим известным упоминанием о почитании славянами бога-громовержца и о некоторых славянских ритуалах.
Только с XI веке в латинских источниках из Германии и Дании появляются многочисленные сведения о язычестве противников и соседей — полабских славян.
Перечисляются имена богов, очень часто без функций, описываются храмы, обряды, жреческая иерархия.Во всех случаях это лишь внешние свидетельства, достоверные настолько, насколько миссионеры и крестоносцы нуждались в «справочной» информации (и насколько эта информация была им понятна и доступна).
После XIII века, когда полабско-поморские земли были завоеваны немцами, а их население начало принудительно ассимилироваться, оригинальные сведения такого рода сходят на нет.
Фольклор и обряды в записях нового времени, конечно, уже вряд ли могут служить надежным источником знания о языческих традициях тысячелетней давности. нет. Например, по данным северорусской этнографии, Макошь представлялась как женщина с большой головой и длинными руками, прядущая по ночам в.избе: поверья запрещают оставлять кудель, «а то Мокоша опрядёт...».
Определенные следы последних сохраняются, только следы эти нуждаются в тщательной реконструкции.
Путь такой реконструкции может быть следующим:
Первый вариант — тщательное сопоставление обрядов, фольклорных текстов и сюжетов различных славянских народов и их групп.
С помощью такого сопоставления можно выявить мотивы и элементы, восходящие и ко временам славянского единства, и к различным этапам его распада — вплоть до древнерусской эпохи. Это прежде всего сербские земли, горная Словакия, а в восточнославянском ареале — Полесье и Карпатский регион.
Другой путь-это поиск в средневековых источниках прямых параллелей и ясных корней для записанных в новое время преданий. Иногда они сохраняют мифологический подтекст, удаленный некогда из средневековых повествований.
Распространенные в степном порубежье от Дона до Западного Буга предания о «божьем ковале», победителе Змея и создателе Змиевых валов.
Эти предания, судя по распространенности восходящие как минимум к домонгольской эпохе, помогают лучше понять миф о кузнеце Свароге и летописное предание о Кие («кузнеце», по одному из толкований имени языковедами) и сами могут быть лучше поняты в их контексте.
Иногда в позднем фольклоре встречаются и имена языческих богов, известные по средневековым источникам.
Не говоря о многочисленных преданиях, где с древними богами (как настоящими, так иногда и выдуманными) связываются названия местностей, имеется и ряд более очевидных примеров.
В восточнославянских песнях и поверьях XIX века еще помнились громовержец Перун и Дажьбог.
В болгарских «мифологических» песнях, где часто ищут следы языческих мифов, Солнце и Огнян выступают как братья (в соответствии с данными древнерусских источников Солнце-Дажьбог и Огонь — оба Сварожичи).
Однако, к сожалению,все эти сведения крайне отрывочны.
То же, конечно, можно сказать и о нашей славянской мифологии и религии в целом.
Основанная на действительных источниках картина не всегда величественна и романтична, но, во всяком случае, она ближе к исторической реальности.
