Миф
Почитание языческой богини Мокош воплотилось в христианском культе Параскевы-Пятницы.
Икона Святой Параскевы XVIII в. из села Чернеев Турийского района Волынской области. Из коллекции музея Волынской иконы.
Историческая реальность
Сведения об украинских верованиях и религиозных практиках, связанных с почитанием Пятницы зафиксированы в XIX в. никакой информации о визуальном образе, функциях и локусах существования Мокоши мы не имеем. Поэтому их отождествление является безосновательным.
Распространено мнение о возможности "реконструкции «определенного языческого божества по источникам XIX – начала XX в., а то и современным этнографическим материалам, собранным уже в XXI в. Часто такие "реконструкции" приводят к слепому, ничем не подтвержденному сравнению божества, скажем, известного по нескольким древнерусским источникам XII в. с фольклорным персонажем, сведения о котором были зафиксированы собирателями фольклора в середине XIX в. Так случилось с Мокошью из «пантеона Владимира», которая с легкой руки ученых-романтиков середины XIX в. начала отождествляться с фольклорной Параскевой-Пятницей.
Чтобы понять безосновательность и ненужность таких "реконструкций", следует оговорить то, что мифологические верования и представления, зафиксированные собирателями XIX в. в тогдашней сельской среде, были уже продуктом позднесредневековой (то есть, отнюдь не языческой) культуры, которая формировалась из многих источников. Исследуя источники духовной культуры украинцев, русских, белорусов эпохи позднего средневековья, исследователь-этнолингвист Никита Толстой считал, что этих источников было немало: догматическое христианство, язычество древних славян, народная городская культура, развивавшаяся в Византии и в Западной Европе (элементы поздней античности, восточного мистицизма, мотивы ближневосточных апокрифов, западной средневековой книжности и т. д.).
В частности глубокое влияние на систему верований и представлений украинцев оказала апокрифическая неканоническая христианская традиция. Так, в XIX в. на территории Российской империи, в том числе и в Украине, распространенными в крестьянской среде были списки различных редакций апокрифического текста «Сказание о 12 Пятницах», в котором перечислялись пятницы, требовавшие особого внимания, с указанием, от которых бед спасает почитание каждого из указанных дней. Не все двенадцать пятниц в разных редакциях текста совпадали, но все они выделялись в связи с отмеченным христианской церковью днем, например: «пятница перед Благовещением», «пятница перед Рождеством Христовым» и т.п.
Что же нам известно о собственном образе Параскевы-Пятницы из фольклорно-этнографических источников XIX-начала XX в.? Во-первых, известно, что пятница и среда были постными днями, что само по себе вызывало разного рода запреты и табу, которые касались повседневности. Так, по этнографическим материалам В. П. Милорадовича, в пятницу было строго запрещено прясть и выполнять сопутствующие прядению работы. Также нельзя было стирать и золить, месить тесто, выпекать хлеб, чистить трубу, мазать печь и шесток. Запрет касался также поведения-женщинам нельзя было смеяться, петь, развлекаться, расчесывать волосы. Потому что верили, что когда женщина будет рожать, она будет просить помощи у Святой Пятницы, а та ответит, что сначала помажет, посмывает, расчешется столько раз, сколько женщина это делала, а потом придет на помощь. За соблюдением правил присматривала сама Пятница. Как сверхъестественное существо, она виделась худой и страшной свирепой женщиной, которая ходит по деревням и смотрит по домам, все ли люди празднуют ее день, и наказывает за несоблюдение запретов. Она также представлялась расплетенной женщиной с босыми ногами, в свите на голом теле, поцарапанной иглами и веретенами.
По материалам В. Н. Ястребова, Пятница сама объясняла непослушным женщинам, от чего имеет раны. Волдыри-от того, что женщины пекли хлеб, позоляное ее тело – потому, что они золили рубашки, царапины появились от того, что женщины расчесывали волосы, а уколы-от прядения. Верили, что женщину, которая не соблюдает запретов на соответствующую работу в пятницу, ждет наказание самой пятницы. Тексты, записанные в разных регионах Украины, фиксируют следующие виды наказания: у женщины, замешивавшей тесто, руки застыли в нем; с другой женщины Пятница содрала кожу и повесила ее на тыне.
Мифологическими синонимами образа пятницы считаются образы среды и воскресенья, что также являются персонификациями дней недели, которые следят за соблюдением табу в эти дни. В обобщенном виде для украинской традиции был универсальным запрет прясти "под пятницу", в течение пятницы, в среду и воскресенье. На Гуцульщине, в частности, женщины в среду не пряли и не ставили прядку в угол комнаты, потому что верили, что среда всю ночь будет шуметь в доме. С табу на труд в воскресенье связано верование, по которому Пятница наказывает в день совершения греха и после этого можно не бояться кары, а воскресенье помнит о преступлении семь лет и ее кара не уменьшается. Верили также, что воскресенье могло явиться исключительно с целью обращения к совести человека. Так, А. Онищук зафиксировал рассказ, в котором воскресенье пришло к женщине, работавшей в воскресенье, в образе избитой женщины в крови, и пожаловалась. В женщине пробудилась совесть, она намазала маслом порезы и синяки на теле. За этот поступок у женщины целый год не переводилось масло.
Считается, что представления о женских днях среду, пятницу, воскресенье – это один тип мифологического женского персонажа. Некоторые исследователи относят также судьбу, Смерть и пятницу к одному ассоциативному ряду образов. А. А. Боряк, в частности, называет вышеописанных мифологических персонажей «хранителями правил», отмечая, что главным объединяющим фактором персонифицированных дней недели был их контроль за соблюдением человеком временных регламентаций.
Впрочем, важно понимать, что вышеописанные персонажи-персонификации дней недели, и, прежде всего, пятница не имеют ничего общего с женским божеством, которое известно под названием «Мокошь "в нескольких древнерусских источниках (в частности в Лаврентьевской летописи и его списках, также в двух поучениях против язычества) и с другими сомнительными" древними богинями". Нам неизвестны ни визуальные характеристики божества, ни его функции, ничего, что позволяло бы нам «сравнивать» его с образом, хорошо известным по источникам XIX – начала XX в.
Можно было бы долго искать каких-то параллелей между пятницей и Мокошью, но этому препятствует по сути полное отсутствие конкретной информации о богине Мокошь.
Напрашивается вопрос: что в фольклорном образе Параскевы-Пятницы, известном нам из этнографических материалов, собранных в разных регионах Украины в XIX в., намекает на» генетическую «связь с невнятным божеством» Мокошь", известным по нескольким летописным спискам и средневековым поучениям против язычества? Ответ может разочаровать, однако будет однозначным: ничего.
