ТРОЯН. — О том, кто такой Троян, мы не знаем наверняка, хотя это имя упоминается в источниках, начиная с XII в. Разные исследователи видели в нём то обожествлённого римского императора Марка Ульпия Траяна (53—117), то аналог Бога полабо-балтийских славян Триглава (лат. Triglau, Trigelaw, Trigelau, Triglou, Triglaff, Trigeloff [Łuczyński 2020. P. 176]), то трёхголовое хтоническое Божество наподобие трёхликого «Велеса» в нижнем ярусе Збручского идола, то, наоборот, небесного Бога Перуна, связывая последнего с третьей (не считая Земли) планетой Солнечной системы (гипотеза А.В. Ткачёва). И это — далеко не полный список имеющихся к настоящему времени гипотез.
В датируемом, как правило, последней четвертью XII в. «Слове о полку Игореве» Троян упоминается четыре раза:
1) «О Бояне, соловїю стараго времени! абы ты сїа плъкы ущекоталъ, скача славїю по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы» [СПИ 1800. С. 6].
В сноске к слову «Трояню» в первом печатном издании «Слова...» 1800 г. читаем: «Четыре раза упоминается въ сей пѣсни о Троянѣ, т.е. тропа Трояня, вѣчи Трояни, земля Трояня, и седмый вѣкъ Трояновъ: но кто сей Троянъ, догадаться ни по чему не возможно» [СПИ 1800. С. 6].
2) «Были вѣчи Трояни, минула лѣта Ярославля...» [СПИ 1800. С. 14].
Здесь можно вспомнить «известное сообщение Н.М. Карамзина К.Ф. Калайдовичу, записанное Р.Ф. Тимковским, о том, что первое издание „Слова“ было напечатано со всей точностью против подлинника, „выключая слов вечи Трояни, вместо которых в подлиннике стоят сечи Трояни“» [Ткачёв I 2003. С. 24‒25].
3) «Уже бо, братіе, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла. Въстала обида въ силахъ Дажь-Божа внука. Вступилъ [вступила(?), — прим. В.] дѣвою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синѣмъ море у Дону плещучи, убуди жирня времена» [СПИ 1800. С. 19].
По мнению некоторых исследователей: «В заговоре из Великоустюжского сборника XVII в. <...> имеется близкая параллель языческим мотивам „Слова“: „Здуни же, Боже, с небесь ветри своим Святым Духом за святое море Окиян, ко царю ко Трояну [выделение наше, — прим. В.] по тридевять ключев морских“. Напомним, что в „Слове“ „земля Трояня“ расположена у синего моря» [Уткин 2022. С. 65].
4) «На седьмомъ вѣцѣ Трояни връже Всеславъ жребїй о дѣвицю себѣ любу» [СПИ 1800. С. 35].
Фигурирующий в «Слове...» Троян уже более двух столетий вызывает жаркие споры среди учёных. Счёт публикаций на данную тему и упоминаний Трояна в исследовательских статьях и монографиях идёт уже не на десятки, а на сотни, поэтому даже просто перечислить все возможные гипотезы происхождения данного образа в рамках небольшой статьи представляется затруднительным [см., напр.: Державин 1941; Тихомиров 1950; Болдур 1958; Рыбаков 1971. С. 72‒73; Соколова 1990; Ранчин 2019. С. 158‒208 и др.]. Некоторые исследователи связывают его с гомеровской Троей (А.Н. Веселовский) либо с упоминаемой арабским географом XII в. Идриси «Труей» в земле тюрков (Р.О. Якобсон), другие — отождествляют с римским императором Траяном, правившим в 98—117 гг. и воевавшим с даками на Балканах (Н.М. Карамзин, Б.А. Рыбаков и др.). Так, упоминаемая с «Слове...» «тропа Трояня», по мнению Б.А. Рыбакова, это искажённое tropaeum Traiani — название памятника в Добрудже в честь победы Траяна над даками [Рыбаков 1972. С. 421‒437; Рыбаков 1991; Рыбаков 1993. С. 36‒46, 347‒358].
Этимологический словарь М. Фасмера сообщает: «Троян „мифическое существо, а также языческое божество“, только др.-русск. Троянъ. Восходит к ю.-слав. *Тrоjаnъ — имя императора Траяна, болг. Троя́н, сербохорв. Трòjан. Отсюда др.-русск. земля Трояня, которое не следует понимать как „Троянская земля“, <...> потому что последняя носит всегда др.-русск. название Троиская земля» [Фасмер IV 1987. С. 107].
Другие исследователи, являясь приверженцами «мифологического направления» (Ф.И. Буслаев, Д.С. Лихачёв), считали, что «вѣчи Трояни» — это «языческие времена, времена бога Трояна» [СПИ 1950. С. 385 (комментарий Д.С. Лихачёва)].
«По мнению А.А. Потебни, между версиями о Трояне — римском императоре Марке Ульпии Траяне и о Трояне — славянском божестве нет противоречия: „[м]ифические черты могли быть приурочены к имени исторического императора Траяна...“. Балканскому южнославянскому фольклору, знающему мифическое существо Трояна, известен змей, похититель солнца Дуклян, в образе которого отразилась память о римском императоре Диоклетиане» [Ранчин 2019. С. 168; со ссылкой на: Потебня 1914. С. 120].
Согласно гипотезе А.В. Ткачёва, «„вѣчи Трояни“ буквально означают „века (времена) Перуновы (Аресовы, Марсовы)“=века (времена) битв и походов» [Ткачёв I 2003. С. 67].
В разные времена в Трояне из «Слова о полку Игореве» пытались видеть трёх русских князей и трёх славянских Богов, западнославянского Бога Триглава и южнославянского демонического Трояна, христианскую (несторианскую, согласно гипотезе Л.Н. Гумилёва) Троицу и фигурирующего в апокрифическом «Хождении Богородицы по мукам» Бога Трояна [ХБ 1997. С. 75]. «Языческий бог Троян, возможно, входил в состав древнерусского пантеона. По крайней мере, о почитании Трояна наряду с поклонением языческому богу Перуну сказано во фрагменте, который некий древнерусский книжник внес в текст переведенного с греческого апокрифа „Хождение Богородицы по мукам“: среди мучимых в аду изображены веровавшие в ложных богов, в том числе в Трояна. Однако реальное почитание языческого божества на Руси не засвидетельствовано (в отличие от существования мифологического существа Трояна в южнославянском, в балканском фольклоре)» [Ранчин 2019. С. 163].
«Хождение Богородицы по мукам» — весьма популярный в древнеславянской письменности апокриф, представляющий собой перевод и отчасти переделку греческого «Откровения пресвятой Богородицы». Текст описывает муки «грешников» в христианском аду. Пользовался особой популярностью у старообрядцев. Древнейший список «Хождения...», обычно датируемый XII в., был издан И.И. Срезневским, параллельно с греческим текстом [Срезневский 1863].
В.Й. Мансикка писал: «Некоторые сведения о славянском язычестве содержатся <...> во вставке, внесенной в древнеславянский перевод Хождения Богородицы по мукам. Та версия Хождения, в которой находится вставка, показывает, что Хождение в переводе с греческого было известно у славян уже в XII в. Кроме этой версии, существует еще другой перевод, в котором нет интересующей нас глоссы. Мы имеем полное основание предположить, что переводы сделаны у южных славян. <...> По списку Троицкой Лавры, XII в., она [вставка, — прим. В.] имеет следующий вид: „нъ забыша Бога и вѣроваша, юже ны бѣ тварь Богъ на работѹ створилъ, то они все богы прозваша, солнце и мѣсяць, землю и водѹ, звѣри и гады, тосетьнѣе и человѣчьска iмена та ѹтрия Трояна, Хърса, Велеса, Перѹна на богы обратиша, бѣсомъ злыимъ вѣроваша, до и доселѣ мракъмь злыимъ одьржими сѹть“.
По списку XVII в., изданному в Памятниках старинной русской литературы (III, 118), испорченные слова приведенного отрывка читаются так: „то стѣи человѣкы о камени ту устроя Трояна, Хорса...“» [Мансикка 2005. С. 214].
Представленный ниже перевод на современный русский язык сделан Л.Н. Смольниковой по пергаментной рукописи XII в. (Троице-Сергиева лавра. № 42. Л. 30‒38), опубликованной Н.С. Тихонравовым [Тихонравов II 1863. С. 23‒30]: «Но [люди] забыли Бога и [не] верили уже, [что] нас, тварное создание, Бог сотворил для работы. И тогда они [люди] богами назвали солнце и месяц, землю и воду, зверей и гадов. И вот наконец человеческий род сделал жестокими следующих [богов]: Трояна, Хорса, Велеса; превратил их в бесовских богов. И в этих злых [богов] верили [люди]. И до сих пор мраком злым они [люди] окружены» [ХБ 1997. С. 75].
В «Слове и откровении святых апостолов» (Слов и ѿкровєнїє с҃тых апслъ), по Толстовской рукописи XVI в. (первоначальный текст, видимо, появился раньше), находим следующую эвгемерическую трактовку языческих Богов: «...и да быша разѹмѣли многїи чл҃ци. и въ прѣлъсть вєликѹ нє внидѫт мнѧщє Богы. многꙑ пєрѹна и хорса дыѧ, и троѧна, и инıи мноsи. ибо ꙗко то чл҃ци были сѫт старѣишины пєрѹн въ єлинѣх. а хорсь въ Кипрѣ. Троѧнь бѧшє ц҃рь в римѣ. а друзгiи дрѹдгє. нѫ добрıи мѫжи бѫхѧ. а друѯiи разбойници. таковыѧ богы призваша мнози чл҃ци и тако им начаша трѣбы покладати. и тако прѣлъсть внидє въ члкы. и до сего дн҃є ес въ поганых» [Гальковский II 1913. С. 51‒52].
Перевод Д.М. Дудко: «И дабы уразумели многие люди и в соблазн великий не впали, мня богов многих — Перуна и Хорса, Дыя, и Трояна, и иных многих. Ибо то люди были, старейшины: Перун у эллинов, а Хорс — на Кипре, Троян был царь в Риме. Но добрые мужи были, а другие — разбойники» и т.д. [Дудко 2003. С. 359].
В фольклоре южных славян фигурирует некий король/царь Троян, боявшийся солнечного света: «Съ русскою сказкою о Снѣгуркѣ можно сблизить сербское преданiе про короля Трояна, хотя это послѣднее и выражаетъ иную мысль. Въ Трояновомъ градѣ (теперь развалины на горѣ Церѣ) жилъ нѣкогда царь Троянъ; каждую ночь ѣздилъ онъ въ Срѣмъ на свиданiе съ своей милою. Ѣздилъ Троянъ по ночамъ, потому что днемъ никуда не смѣлъ показываться, опасаясь, чтобы не растопило его ясное солнце. Являясь въ Срѣмъ, онъ задавалъ конямъ овса, и какъ только кони съѣдятъ кормъ, а пѣтухи запоютъ предразсвѣтную пѣсню — тотчасъ-же пускался домой, чтобы поспѣть въ свой городъ до восхода солнца. Свѣдалъ про то мужъ или братъ его любовницы, повыдергалъ у всѣхъ пѣтуховъ языки, а конямъ вмѣсто овса насыпалъ песку. Эта хитрость замедлила отъѣздъ Трояна; передъ самымъ разсвѣтомъ онъ вскочилъ на коня и поскакалъ въ свой городъ, но солнце настигло его на пути. Троянъ спрыгнулъ съ коня и спрятался въ стогъ сѣна; проходившiя мимо коровы растрепали стогъ, и солнечные лучи растопили несчастнаго царя. Это-же преданiе занесено и въ сербскую сказку, напечатанную въ сборникѣ Анастасiя Николича, гдѣ мѣсто Трояна заступаетъ змѣй» [Афанасьев II 1868. С. 641‒642].
В современном пересказе это предание звучит, например, так: «Царь, который растаял. Жил Троян в своем граде на горе Цене [имеется в виду гора Цер, — прим. В.] (в Сербии) и каждую ночь ездил в Срем на свиданье со своей милой. Ездил Троян ночами, потому что днем не смел никуда показываться: согласно недоброму пророчеству, луч солнца должен был его растопить, словно снеговика.
Являясь в Срем, Троян тотчас задавал коню овса, и как только тот съедал корм, а петухи запевали предрассветную песнь, сейчас же пускался в свой город, чтобы поспеть до восхода солнца, а уж там его надежно скрывали мрачные, темные покои.
Но случилось так, что проведал о тайных свиданиях брат Трояновой любовницы и захотел погубить царя. Он свернул всем петухам головы, а коню вместо овса засыпал песку.
Эта хитрость замедлила отъезд Трояна: только перед самым рассветом он вскочил верхом и поскакал на голодном коне в свой город, но солнце застигло его в пути. Троян спрыгнул с коня и спрятался в стоге сена, но проходившие мимо коровы растрепали стог.
Закутавшись с головой в плащ, несчастный царь улегся под куст, молясь, чтобы солнце обошло его стороной. К несчастью, брел мимо какой-то бездельник, завидел свернувшегося под кустом человека и из пустого любопытства сорвал с него плащ. Тут-то солнечные лучи настигли несчастного царя и растопили его» [ЭРП 2001. С. 607].
В одной старинной колядной песне, записанной в конце XIX в. на Волыни исследователем русской и украинской словесности Н.И. Коробкой, без каких-либо пояснений упоминается некий «світъ Трояньскій» [Коробка 1901. С. 263].
ИЛЛ. 1. Таинственный «світъ Трояньскій» в колядной песне, записанной в XIX в. в Волынском Полесье [Коробка 1901. С. 263]
«Большинство исследователей видит под Трояном — римского императора Трояна, оказавшего значительное воздействие на исторические судьбы славян, румын и византийцев», — писал Д.С. Лихачёв в своём «Комментарии историческом и географическом» к «Слову о полку Игореве» [СПИ 1950. С. 385]. Однако данные топонимики, как считал румынский исследователь А. Болдур, кажется, позволяют усомниться в данной гипотезе: «Очень часто авторы, защищающие „римскую“ точку зрения, ссылаются на Троянову топонимию и Троянов фольклор.
В самом деле, топонимия Трояна очень богата.
В Болгарии Троянов путь („Трояновият път“) соединяет Белград и Софию с Константинополем. На севере от Филиппополя имеются римские руины, называемые Трояновград. В горах одно из ущелий называется Трояновы Врата.
В сербо-кроатских областях также упоминается имя Трояна. В Румынии имеются топонимические названия и валы Трояна. В уезде Вылчя (Vîlcea) между Рымником-Вылчя и Окнеле Марь (Ocnele Mari), на расстоянии приблизительно километра от реки Олт, имеется местность, называемая Троян. У подошвы горы Козия (Cozia) в уезде Аржеш (Argeş), недалеко от монастыря Козия, находится широкая скала с площадкой, называемая „столом Трояна“ (masa lui Troian). Вход реки Олта в Румынию через горное дефиле назывался в древности „воротами Трояна“ (poarta lui Troian). В Трансильвании, около города Турда (Turda), имеется луг, называемый „пратул луй Траян“ (pratul lui Traian). Старое шоссе, проходящее в Олтении через Turnul Rosu (Турнул-рощу — красная башня, крепость), называется calea Traianului, или, как думает А. Philippide, calea Troianului. Это дорога, идущая вдоль старинного земляного вала. В одном румынском историческом документе 1814 г. указана местность Бозынчешть „у (реки) Троян“. В Молдавской Советской Социалистической Республике на левом берегу реки Прута недалеко от устья имеется село, носящее название Троян.
Однако же обилие топонимических указаний может, самое большее, породить мысль о возможности римского происхождения этих названий, но простая возможность неубедительна. Тезис римского происхождения просто берется на веру. Откуда черпается уверенность, что эта топонимия связана именно с императором Траяном, а не, за небольшими исключениями, с языческим богом Трояном?
Топонимия сама по себе еще не является доказательством. Она требует интерпретации, и есть основания сомневаться в том, что топонимия Трояна всегда обязана своим происхождением императору Траяну.
Следует иметь в виду, что названия, связанные с именем Трояна, имеются не только в Болгарии, Сербии, Румынии, но и в прежней России, в Польше и Чехии. Так, например, в прежней России имелись: Троян в Таврической губернии, Трояны, Троянка, Трояново, в Херсонской губернии, Троя и Трояновка в Полтавской губернии, Трояновка в Волынской губернии, Трояново в Орловской губернии и Трояновка в Калужской губернии. Отмечаем при этом, что все названия имеют в своем корне „о“, а не „а“. Имеется и несколько имен Троян в русских исторических актах.
В Галиции в Днестровском бассейне имеется ручей Троян, в Моравии — Троянский ручей и Трояновице. В Чехии и Польше села носят название Троянов, Троянек, Трояны. В Польше существуют также Трояновице, Троянов.
Около Коростышева Киевской губернии есть Троянов луг, в местности Белой Церкви есть Троянов яр, в Смоленской губернии — село Трояны.
Как видим, имеется целый ряд названий, к которым исторический император Траян не мог иметь никакого отношения [выделение наше, — прим. В.]. Поэтому мы должны признать, что топонимия Трояна указывает только на крайнюю популярность этого имени, но отнюдь не доказывает, что в основе ее лежит именно имя императора Траяна.
ИЛЛ. 2. Триглав (словен. Triglav) — гора в Словении, высочайшая вершина страны, бывшей Югославии и Юлийских Альп. Высота горы — 2864 м. Триглав — национальный символ Словении — изображён на гербе и флаге страны
Не является доказательным и фольклор с упоминанием о Траяне. То обстоятельство, что император Траян известен русскому фольклору и еще больше балканскому, ничего не доказывает. Естественно, что такая крупная историческая фигура, как император Траян, оставивший огромные следы своей деятельности в придунайской территории, не мог остаться чуждым балканскому и даже русскому фольклору.
В средние века, как на Западе, так и на Востоке, была чрезвычайно популярной повесть об Александре Македонском под названием „Александрия“. Она считалась тогда занимательным чтением всех любителей истории и фантастического. В разных редакциях она обошла Европу. Однако никому не пришло бы на ум для решения какого-нибудь спорного вопроса ссылаться на „Александрию“, отражающую популярность этого великого императора и полководца.
По аналогии можно утверждать, что популярность римского императора Траяна, отраженная в фольклоре, не дает права делать заключения по такому в высшей степени спорному вопросу, как Троян „Слова о полку Игореве“. В данном случае с популярностью императора конкурирует другая популярность — популярность языческого бога.
Чтобы представить себе характер Троянова фольклора, возьмем одну из самых известных народных песен с упоминанием о Трояне — румынскую колядку под новый год под названием „Plugul“.
Содержание песни такое. Bǎdica Troian (bǎdica — народное обращение к старшему) садится на лошадь, едет осматривать поле для посева, вскоре засевает его пшеницей; льет дождь, на нивах Трояна появляются богатые всходы, и в результате бог дает Трояну прекрасный урожай.
Можно ли по рассказу заключить, кто вспоминается под именем Трояна? Разумеется, нет. Вместо этого имени могло бы фигурировать любое другое. Если все же настаивать на знаменательности имени и верить, что в нем скрывается отзвук прежних времен, то кому более приличествуют полевые работы: императору-завоевателю или прежнему умилостивленному богу, дателю жизненных благ?! Второе, конечно, является гораздо более естественным» [Болдур 1958. С. 11‒13].
Румынскому исследователю возражают наши современники Д.А. Гаврилов и С.Э. Ермаков: «Должны заметить, что числительное три наверняка популярнее имени забытого языческого божества. Не только числительное „три“, но и его производные „трояк“, „третьяк“, т.е. третий или троичный, тройственный, „третина“, „третица“, „тройня“. <...>
Стоит ещё, пожалуй, припомнить то обстоятельство, что христианская Троица — весьма популярный в народе образ, что существует немалое количество населённых пунктов, которые названы по соответствующему престольному празднику, например. Как „троецкие“ названия могли видоизмениться на протяжении лет? С учётом местных особенностей речи? Эти вопросы никак не обсуждаются ни в одном исследовании» [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 243].
Л.С. Клейн в «Воскрешении Перуна» упоминает «об особых балканских шествиях, в которых додолы, напоминающие самих русалок, вызывали дождь. В этих обрядах тоже хоронили небольшую антропоморфную фигурку, но мужскую. У болгар и сербов она называлась Германом, у румын — Калояном, у молдаван — Трояном [выделение наше, — прим. В.]. Имя Герман взято от Св. Германа, епископа III в., Троян — это римский император-завоеватель, оставивший по себе память на Балканах, Калоян — это греческая фольклорная титулатура Иоанна Крестителя (русского Ивана Купалы) — Калос Ян (прекрасный Иоанн)» [Клейн 2004. С. 277].
Ср. также у Н.С. Державина: «Пережитки культа Ярилы отмечены также и у южных славян, где вместо восточно-славянского Ярилы фигурирует Герман. В румынской обрядности вместо Ярилы или Германа выступает в аналогичной обстановке Калоян или Скалоян, а также Траян» [Державин 1946. С. 143; ср. также: Болдур 1958. С. 15].
Л.В. Соколова, комментируя указанную статью А. Болдура, делает важные дополнения: «гром связывается румынами с именем Трояна: „Румыны не могут ни на небо смотреть, ни грома слышать, ни на землю взглянуть без того, чтобы не представить себе при этом Трояна“. Между тем связь грома с именем Трояна, как и упоминание в колядке Трояна-пахаря, засевающего землю, противоречат выдвигаемому А. Болдуром тезису, что Троян — бог зимы.
Обидно также, что А. Болдур при написании статьи о Трояне на основании румынского материала не смог ознакомиться со статьей А.И. Яцимирского „Тропа Трояна“ [Яцимирский 1902], в которой обширно представлен именно румынский материал. В частности, указано, что завывание бури называется Трояном, курганы и высокие холмы — „могилами Трояна“ (Troian de pament). Старший брат и сейчас в Молдавии Badea Trajan, а брат особенно дорогой — Badica Trajan» [Соколова 1990. С. 345‒346].
Современные славянские родноверы иногда называют «Трояновой дорогой» Млечный Путь: «одно из имен Пути Млечного — „Троянова дорога“» [Богумил 2005. С. 11]. А. Болдур, со ссылкой на опубликованный в 1907 г. труд румынского исследователя Й. Отеску, посвящённый крестьянским поверьям, связанным с небом и звёздами, сообщает, «что Млечный Путь называется вообще „Troian“ или „Troianul cerului“ (Троян неба), „Troianul ceresc“ (Небесный Троян). <...> название объясняется белизной Млечного Пути, напоминающей снег. „Народ ведь называет "troian"ом“ не только снежные сугробы, но „и все старые пути, а также древние валы“» [Болдур 1958. С. 26; со ссылкой на: Otescu 1907. P. 48‒49, 50].
В уже цитированном выше Великоустюжском сборнике XVII в. находим два заговорных текста с упоминанием «царя Трояна/Отрояна»:
- «Молитва на свадьбу ехати»: «Господи, благослови, отче. Здыни же, Боже, ветри за святое море Окиян ко царю ко Трояну по тридевять ключев морских» [Отреченное чтение 2002. С. 220].
- «Молитва, тем же молитвам замок свадебным»: «Здуни же, Боже, с небесь ветри своим Святым Духом за святое море Окиян, ко царю ко Трояну, по те по тридевят ключеи морских святаго моря Окияна и царя Отрояна, и емли ту тридевят ключев святаго моря Окияна и царя Трояна» [Отреченное чтение 2002. С. 222].
«Поскольку за морскими ключами здесь предлагается обратиться к царю Трояну, следует естественный вывод о его связи с морем. Хранить морские ключи, очевидно, на дне морском, как месте едва ли не самом труднодоступном, уместно как раз морскому владыке» [Богумил 2022. С. 11‒12].
Северогерманский хронист XI в. Адам Бременский в «Деяниях архиепископов Гамбургской церкви» (II, 22(19)), описывая западнославянский город Юмну (Волин), сообщает: «Нептун известен там троякого вида. Ибо остров тот омывается тремя рукавами, из которых один, как говорят, на вид очень зелёный, второй — беловатый, а третий — свирепствует неистовым течением в постоянных бурях» [Адам Бременский 2011. С. 41]. Или, в другом варианте перевода: «Там можно узреть Нептуна тройной природы, ибо этот остров омывается тремя проливами, из которых первый, говорят, на вид зеленый, второй беловатый, на третьем [же] по причине [его] бешеного волнения постоянно свирепствуют бури» [Адам Бременский 2012. С. 340]. Некоторые авторы видят в «Нептуне троякого вида» некое трёхликое морское «божество, почитавшееся в славянском городе Волин» [Богумил 2022. С. 13], хотя, возможно, речь здесь идёт просто о трёх видах водных потоков, омывающих остров.
Мифологический словарь под редакцией Е.М. Мелетинского сообщает: «ТРОЯ́Н, божество в древнерусской книжной традиции. В апокрифическом „Хождении богородицы по мукам“ (12 в.) отнесён к восточнославянским богам наряду с Хорсом, Велесом и Перуном. В „Слове о полку Игореве“ мифический певец Боян достигает поэтического вдохновения, „рыща по тропе Т[рояне]“; Русская земля в „Слове“ названа „землёй Трояней“ [некоторые исследователи высказывают иную точку зрения: „из контекста "Слова..." вовсе не следует, что неведомая, не знаемая нами "земля Трояня" — именно Русская земля“ [Ранчин 2019. С. 168]. — Прим. В.]: в эту землю вступает „дева обида“, вставшая в „силах Дажьбожья внука“ — видимо, среди русского народа. Т[роян] в „Слове“ связан как с мифологемой пространства, так и с мифологемой времени: „века Т[рояни]“ — обозначение языческой эпохи и времени княжения первых русских князей-героев (ср. Владимир Красное Солнышко); седьмой (последний) век Т[рояна] относится к правлению Всеслава Полоцкого (11 в.), последнего мифологизированного князя-оборотня [„Выражение "седьмой век Трояна", обозначающее время усобиц Всеслава, обыкновенно понимается: последний век, последнее время (Д.С. Лихачев). <...> Недавно А.А. Косоруков предложил иное истолкование, исходя из семантики числа "семь" в фольклоре: "седьмой век" — не последний век, а время наибольшей полноты и силы Трояна, произвольно трактованного ученым как языческий бог войны“ [Ранчин 2019. С. 172‒173]. Как было сказано выше, Трояна действительно иногда связывают с Перуном, хотя данная версия не разделяется большинством исследователей. — Прим. В.].
В южнославянском фольклоре Т[роян] — демонический герой, царь с козлиными ушами (ср. Мидас) и ногами, иногда — треглавый: в сербской сказке одна голова Т[рояна] пожирает людей, другая — скот, третья — рыбу; видимо, жертвы Т[рояна] символизируют его связь с тремя космическими зонами, тремя царствами и т.п. (ср. функции балтийско-славянского Триглава). В сербском фольклоре царь Т[роян] — ночной демон: он навещает свою возлюбленную по ночам и покидает её, когда кони съедают весь корм, а петухи поют на рассвете; брат любовницы Т[рояна] насыпает коням песка вместо овса, у петухов вырывает языки; Т[роян] задерживается до рассвета и на обратном пути его растапливает солнце. Ср. сходные мотивы, связанные с персонажами, воплощающими ночь (зиму) — саамского Найнаса (сполох, северное сияние), которого задерживают в доме невесты до восхода, и он погибает; в „Слове о полку Игореве“ князь Всеслав достигает Тмутаракани „до кур“ (до пения петухов).
На представления о Т[рояне], особенно о царе Т[рояне] в южнославянском фольклоре, повлиял образ римского императора Траяна (98—117); некоторыми исследователями „тропа Т[рояня]“ отождествляется с памятником — трофеем Траяна в Добрудже» [Топоров 1990. С. 538].
В вышедшем пять лет спустя энциклопедическом словаре «Славянская мифология» находим ту же самую статью с незначительными изменениями, но подписанную уже не В.Н. Топоровым, а В.Я. Петрухиным. Статья заканчивается словами, которых нет в издании 1990 г.: «По др[угой] гипотезе, представления о „веках Т[рояна]“ сложились под влиянием эпоса о „Троянской войне“» [Петрухин 1995‒2. С. 377].
Заметим, что приведённая учёным параллель между южнославянским Трояном и западнославянским Триглавом не означает их полной тождественности, которая сама требует аргументации.
В том же словаре находим другую статью В.Я. Петрухина: «ТРИГЛÁВ — в мифологии балтийских славян трехглавое божество. Согласно средневековым западноевропейским авторам (Эббон, Герборд и др.), три головы символизировали власть Т[риглава] над тремя царствами — небом, землей и преисподней, у Эббона он назван высшим богом. Т[риглав] последовательно связан с троичной символикой; в Щецине его триглавый идол стоял на главном из трех священных холмов, при гаданиях вороного коня Т[риглава] трижды водили через девять копий, положенных на землю (идол имел на глазах повязку из золота, что, по-видимому, связано с причастностью Т[риглава] к гаданиям). В южнославянской и, возможно, восточнославянской традициях триглавый персонаж — Троян. В сербской сказке одна из голов Трояна пожирает людей, другая — скот, третья — рыбу (жертвы — представители трех царств), путешествует он ночью, так как боится солнечного света» [Петрухин 1995‒1. С. 374‒375].
ИЛЛ. 3. Трёхголовое Божество из «Космографии» Себастиана Мюнстера [Münster 1544]
Впоследствии В.Я. Петрухин дополнил статью о Триглаве следующей фразой: «Герборд описывает главную из четырех контин — храмов и пиршественных чертогов в Щецине: там стоял трехглавый идол Т[риглава], головы которого срубил христианский епископ и отправил в Рим (в другом описании головы Т[риглава] были покрыты серебром)» [Петрухин 2002. С. 464].
Та же самая статья о Триглаве, опубликованная без подписи автора во втором томе энциклопедии «Мифы народов мира», заканчивается словами: «Ср. связь триглавых (трёхликих) божеств с ночью и преисподней в античной (Геката, Гермес Трисмегист) и кельтской мифологиях» [МНМ II 1982. С. 525]. Вспомним, что в нижнем ярусе Збручского идола изваяно некое трёхликое существо (Божество?), соотносимое некоторыми исследователями, например, Б.А. Рыбаковым [Рыбаков 1981. С. 460], с имеющим хтонические черты Богом Велесом, с которым связывают «культ мертвых, предков, душ умерших» [Рыбаков 1981. С. 421].
Это сопоставление Триглава с трёхголовыми/трёхликими хтоническими Богами дало повод некоторым исследователям соотносить его с Чернобогом: «В Поморье (особенно в Щецине и Волине) и Бранденбурге (Браниборе) почитался бог Триглав. В Польше ему соответствовал трехглавый верховный бог Тржи, отец бога Живе. Трехглавые идолы, по свидетельству П. Альбина, стояли у Мейсена еще в 1586 г., и лужичане почитали их. Подобные идолы в XX в. были найдены в Хорватии (Вачана) и в Брестской области.
Культ Триглава подробно описан биографами Оттона Бамбергского, крестителя Поморья. Головы идола были отлиты из серебра, а глаза прикрывала золотая повязка. По словам жрецов, три головы означали власть бога над тремя мирами, а повязка — то, что он не замечает человеческих грехов. Богу был посвящен черный конь-оракул. По тому, как он переступал разложенные на земле копья, жрецы толковали волю Триглава. Казалось бы, перед нами бог Вселенной типа <...> Святовита. Но почему конь его черный, как у Чернобога? Странно выглядит терпимость бога грехам, как и его слепота, напоминающая игру в „слепую бабу“ (Ягу) или „слепого деда“ (Чернобога?). Трехглавость же в индоевропейской мифологии — черта злых богов и чудовищ. Таковы трехглавый Ажи-дахака, Триширас (враг Индры), Герион (великан, побежденный Гераклом), Геката, Цербер, сказочные трехглавые змеи. Таков же индийский Шива-разрушитель. <...>
Злые „триглавы“ хорошо известны и славянам. Бог Троян упоминается в древнерусских антиязыческих поучениях. В сербских и болгарских легендах Троян — чудовищный трехликий царь, тремя ртами пожиравший людей, скот и рыбу. Он имел козьи уши и скрывал их от людей (подобно Мидасу). В его царстве было 70 водоемов, полных золота и серебра. По ночам Троян ездил к любовнице, но однажды не успел вернуться до рассвета и... растаял от солнца. Этот царь явно олицетворяет ночь и луну (три лунные фазы) подобно трехликой Гекате. В южнославянском эпосе три головы имеют Черный Арапин и воевода Балачко, стерегущий королевну и двух ее служанок в городе Ледяне. В чешских же сказках трехглавый змей стережет трех королевен в ледяной или стеклянной горе (пещере). А чешский писатель XIV в. Щитный говорит о злой жене, что она „будто имеет три головы“!
У Трояна козьи уши, а головы Триглава, согласно „Матер верборум“, были козлиными [Trihlav — Triceps, qui habet capita tria capree]. Козел с его скверным нравом и запахом считался у славян творением Черта. Головы щецинского идола были из серебра, а это — металл Луны, связанный с загробным миром. По представлениям сербов, на тот свет ведет серебряный мост, а женщины там ходят в серебряной одежде. Сербская легенда говорит о поклонении серебряному богу в городе Трояне. Немецкий историк В. фон Эйхштедт сообщал, что Триглав имел три золотые головы под одной шапкой, а в руке — полумесяц. Стржедовский упоминает подземного бога эпидемий по имени Трибик. Словом, за поморянским Триглавом явно проступает злое божество ночи, луны и смерти, претендующее на власть над тремя мирами. Оно соответствует „Сатурну“ Масуди, то есть Чернобогу. Не нужно, однако, считать поморян, поляков или браниборцев какими-то сатанистами. (Будь это так, их „просветители“ не преминули бы сообщить о том.) Вероятно, культы Триглава и Святовита „поднимались на щит“ жрецами соперничавших племенных княжений. Официально же Триглав рассматривался как ипостась Бога Богов, равная Святовиту.
Некоторые историки XVII‒XVIII вв. (З. Гарцеус, П. Альбин, Э. Шедиус и др.) описывают Триглава как богиню луны под именем „Тригла“. Следует учесть, что на месте его храмов ставились церкви Богоматери. Вероятно, культ Триглава потеснил культ женского божества типа Гекаты (Яги).
Кто же тогда трехликий подземный бог на Збручском идоле? Добрый Велес или злой Чернобог? Скорее второй. Он явно не рад своей участи: с трудом, согнувшись „в три погибели“, держит на себе Землю. Атлант тоже держал небо в наказание за борьбу с Зевсом. В Силезии в XVI в. при земельных спорах клянущийся становился в яме на колени с куском дерна на голове. Видимо, он тем самым накликал на себя (в случае ложной клятвы) судьбу Чернобога: провалиться сквозь Мать Сыру Землю и держать ее на себе» [Дудко 2003. С. 106‒109].
Заметим, что Д.М. Дудко опирается в своих построениях не только на аутентичные источники, но и на фальсификации XIX в.: подложные чешские глоссы к «Mater Verborum» и написанную П. Диаментовским «Славяно-сарматскую хронику Прокоша», в которой, в частности, находим: «Тржи почитался как величайший из богов, изображение его стояло тройное [трехглавое] с одной шеей. Он был отцом бога Живе, которому приписывали заботу о человеческой жизни и всякие дары судьбы. Им другие боги хранили верность» [Дудко 2003. С. 383].
О культе Триглава у полабо-балтийских славян свидетельствуют датируемые XII в. жизнеописания Оттона Бамбергского:
- Анонимное «Прюфенингское житие» (Vita Prieflingensis), 40-е гг. XII в.: «[II.11] <...> В этом городе с большим старанием и искусством были построены два дома, которые из-за того, что „содержали“ (лат. continerent) заключённые внутри них изображения богов, прежде назывались „континами“ (лат. continas); эти дома находились на небольшом расстоянии друг от друга, и в них ‹глупым народом› язычников почитался бог Триглов [„Триглав (Triglo[i]us, Trigelawo, Triglaus, Trigelaus) — верховное божество Щецина, почитаемое и в других землях поморян, а также по меньшей мере у велетов-гаволян в Бранденбурге“ [ЖОБ 2021. С. 777 (сноска № 288)], — прим. В.].
Кроме того, у горожан был обычай содержать коня превосходной стати, который, как считалось, [принадлежал] богу Триглову. При этом в одной из этих контин понтифик идолов хранил украшенное, как и подобает богу, золотом и серебром его седло, и божественный конь, обязательно с одетым на него седлом, должен был в установленное время приходить в то место, где для получения прорицаний собирался ‹прельщённый разными заблуждениями› этот языческий народ. Сам же обычай гадания заключался в том, что они разбрасывали повсюду множество копий и заставляли коня Триглова перейти через них. Если, проходя, он ни одного из них не касался, язычники считали, что исход гадания для них благоприятен и, сев на коней, отправлялись за добычей. Если же во время прохождения конь задевал какое-то из этих копий, то они решали, что божество запрещает им отправляться в поход верхом, и сразу же прибегали к [новому?] жребию, дабы из его рассмотрения понять, как именно: на кораблях или пешком им лучше отправляться за добычей.
Также у них был обычай из всей добычи выделять десятину, и поскольку бога Триглова вопрошали во всех случаях, то и вышеупомянутые контины они посещали очень часто и в большом числе» [ЖОБ 2021. С. 70‒71].
- Эбон Михельсбергский, «Житие Оттона, епископа Бамбергского» (написанное спустя примерно десятилетие после «Прюфенингского жития»): «II.13. <...> Когда же благочестивым Оттоном были уничтожены капища и изображения идолов, нечестивые жрецы похитили золотое изваяние Тригелава, которое почиталось у них больше всего, и унесли его за пределы [той] области, [после чего] отдали на сохранение некой вдове, жившей в небольшой деревне, где была надежда, что его не найдут. Она же, подвигнутая к этому наградой, ‹словно зеницу ока берегла› это нечестивое изваяние, для чего, выдолбив в стволе огромного дерева [углубление], спрятала там завёрнутое в покрывало изображение Тригелава, так что ни у кого не было возможности даже увидеть его, не скажу уже — прикоснуться к нему, [при этом] в стволе было только одно небольшое отверстие, куда клали жертвоприношения, и никто не входил в тот храм, кроме как для совершения нечестивых жертвенных обрядов. <...>
[III.1] <...> Стетин, огромнейший и куда больший, чем Юлин, город заключает в своих пределах три горы, из которых на средней и более высокой, которая посвящена верховному богу язычников Тригелаву, расположен трёхголовый истукан, чьи глаза и уста закрыты золотой повязкой. Как утверждали служители идолов, этот верховный бог имеет три головы, потому что правит тремя царствами, то есть небом, землёй и преисподней, а его лицо закрыто повязкой для того, чтобы он оставлял без внимания грехи людей, как бы не видя и не говоря о них. Итак, после того как блаженный презул привёл этот могущественнейший город к познанию истинного Бога [писатель-христианин имеет в виду библейского Бога, — прим. В.], капища идолов были уничтожены огнём, а [вместо них здесь] появились две церкви — одна на горе Тригелава в честь святого Адальберта, а другая за пределами городских укреплений в честь святого Петра, — и те жертвоприношения в виде драгоценной утвари и богатств, которые раньше отдавались [здешним] жрецам и идольским капищам, теперь стали получать церкви Христовы» [ЖОБ 2021. С. 172‒173, 190].
- Херборд Михельсбергский, «Диалог о житии Оттона, епископа Бамбергского»: «[II.32] Итак, в городе Стетина имелось четыре контины, при этом одна из них, бывшая главнейшей, выделялась своими удивительными украшениями и искусностью постройки, а из её стен, как внутри, так и снаружи, выступали изображения людей, птиц и животных, которые так точно передавали их подлинный внешний вид, что можно было подумать, будто те живут и дышат. Обращает на себя внимание, что цвета изображений снаружи [этой контины] не тускнели и не смывались никакой непогодой, ни в снег, ни в дождь, — такими их сделала искусность художников. Сюда, следуя древнему обычаю отцов, они по закону десятины приносили захваченные богатства и оружие своих врагов, а также всю прочую добычу, которая была ими взята в сражениях на море и на суше. Там же они хранили золотые и серебряные кубки, которые знатные и могущественные люди использовали для гаданий и питья во время пиров — и в дни таких торжеств их выносили, будто из святилища. Там же в честь богов и ради их украшения они хранили позолоченные и украшенные драгоценными камнями пригодные для пития огромные рога диких быков, а также рога, в которые трубили, кинжалы, ножи и разную драгоценную утварь, редкую и прекрасную на вид. После того, как требище было разорено, они решили, что всё это нужно отдать епископу и священникам. <...>
Там же было трёхглавое изображение божества, которое имело на одном туловище три головы и называлось Триглавом. После того как тело [истукана] было разбито на куски, Оттон, взяв себе только его соединённые друг с другом небольшие головки, словно трофей, унёс их оттуда, а затем в качестве доказательства обращения [Померанов] отправил в Рим, чтобы господин апостолик и вся церковь смогли увидеть, как именно он, ‹искореняя и насаждая, созидая и разрушая›, добился от этого народа такой покорности» [ЖОБ 2021. С. 350‒351].
В труде чешского хрониста XIV в., одного из официальных хронистов эпохи Карла IV Люксембургского, Пулькавы (Пршибика из Раденина), использовавшего при написании своего труда более раннюю «Хронику Бранденбургской марки», находим упоминание некоего трёхголового Бога (по всей видимости, Триглава): «В этом городе [Бранденбурге (Браниборе)] идол мерзкий с тремя головами чествовался обманутыми людьми, словно бог почитался» [Дудко 2003. С. 415; со ссылкой на: Palm 1937. S. 95].
В написанном в конце XVII в. трактате Абрахама Френцеля, посвящённом славянским Богам [Frencel 1719], упоминается Тригла (Trigla): «XXIV. De Trigla, Dea Poli, Soli Salique» [Михайлов 1998. С. 394, 396]. «Возможно, это стоит перевести не „Богиня полей и земли“, а „Богиня неба, земли и благополучия“. „Полей“ — от ошибочной интерпретации слова Poli. Polus — „небесный свод“ + solum — „земля, почва“ + salus — „благополучие, безопасность“» [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 228].
Ещё ранее у бранденбургского юриста и историка, хрониста XVI в. Захарии Гарцея (Zacharias Garcaeus) находим: «В этом храме [на г. Гартунгсберг в Бранденбурге] стоял тройной идол, названный Тригла, которому вандалы [Вандалы — восточногерманское племя, с которым средневековые книжники часто отождествляли славян (венедов, вендов). — Прим. авт.-сост.] с величайшим почтением поклонялись. Это было изваяние Дианы, ведь, как известно из Евстафия, греческого писателя, Диана также называлась Тригла. Этот же идол был через несколько лет после того увезен Христианом, королем датчан, когда тот изгнанником прибыл в [Бранденбургскую] Марку» [Дудко 2003. С. 416; со ссылкой на: Palm 1937. S. 97]. Как уже отмечалось выше, Триглу упоминают и другие авторы XVII‒XVIII вв.
Ср. у Валентина фон Эйхштедта, цитируемого в трактате Михаэля Френцеля об идолах славян [Frentzel 1691]: «...известнейший бог щецинцев был Триглав с тремя золотыми головами, откуда он и получил имя; он изображался с тремя головами под одной макушкой, держащим в руке месяц» [Дудко 2003. С. 418; со ссылкой на: Frencel 1719. P. 204].
На основе приведённых свидетельств можно предположить, что Тригла, фигурирующая в поздних источниках, появилась вследствие ошибочной трактовки образа Триглава, о котором повествуют более ранние источники. Впрочем, некоторые исследователи очень осторожно высказывают предположение, что «Тригла, хозяйка трёх сфер» [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 233] может быть некоторым образом соотнесена с Богиней Мокошью или Бабой-Ягой русских сказок [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 265‒277], чему в источниках, как признают сами авторы, «прямых подтверждений нет» [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 233].
Цитируемые выше Д.А. Гаврилов и С.Э. Ермаков, как и Д.М. Дудко, также допускают возможность, «что германские авторы Триглавом называли Чернобога» [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 230], сближая при этом последнего с образом Велеса [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 233]. Троян же, по их мнению, — «бог тёмного, незнаемого времени, сумерек, ночи, зимы» [Гаврилов‒Ермаков 2011. С. 247].
Хотя общий ход рассуждений Д.М. Дудко, ставящего в один ряд западнославянского Триглава и южнославянского Трояна с хтоническими Божествами, в целом, можно признать удовлетворительным, у нас всё же нет достаточных — опирающихся на древние источники — оснований для полного и безоговорочного отождествления Трояна с Триглавом и с Чернобогом.
Здесь нужно заметить, что далеко не все исследователи находили в образе Трояна хтонические черты.
Так, например: «Не раз высказывалось предположение, что Троян — бог солнечного света, славянский Аполлон. В XIX в. эта мысль содержалась в контаминированных построениях О. Огоновского [Огоновский 1876. С. 38‒40, 60‒61, 73, 105‒107] и А.В. Лонгинова [Лонгинов 1911. С. 34‒37]» [Соколова 1990. С. 344].
Уже в XX в. Я.Е. Боровский в книге «Мифологический мир древних киевлян» писал о Трояне как о персонификации «тресветлого солнца» (в современной научной литературе данная гипотеза признания не получила): «более всего почитали славяне светлое-тресветлое солнце. <...> Со временем они могли называть солнце Трояном. Недаром имя этого божества четыре раза упоминается в „Слове о полку Игореве“ при указании „веков Трояна“, „земли Трояна“, „тропы Трояна“ и „седьмого века Трояна“.
Первоначальное значение Трояна заключается в триедином божестве, признававшемся многими религиями древних народов во все периоды человеческой цивилизации. В Древней Руси слово Троян толковали как три солнца в одном... <...> Именно в языческие времена и даже несколько позже божество солнца представлялось тройным, триединым, словно три существа, связанные между собой единством действий. Летописи часто отмечали знамения, когда на небе появлялось три солнца.
О том, что слово троян происходит от солнечного бога Трояна, напоминает сохранившееся до нашего времени выражение: троян — тройка лошадей. Известно, что одним из атрибутов бога солнца вообще был конь (Радегаст, Триглав, Сварожич). Славяне-язычники не представляли себе солнца без коня. Да и по преданиям романских и других народов солнце ездило на колеснице, запряженной тройкой лошадей.
Функции Трояна как бога солнца несколько напоминают функции штетинского Триглава, обозначавшего все светлое на земле, которому поклонялись как богу солнца. Головы его обозначали три царства: небо, землю, подземный мир.
В словах Троян (восточные славяне), Триглав (прибалтийские славяне), Тримурти (индусы) составной частью является числительное три. Это объясняется тем, что все эти божества воплощали солнечную силу в сменах времен года. Многие народы разделяли год на три части: весну, лето, зиму (сев, жатву, подготовку к весенним работам). Именно в словах Троян и Триглав усматривается троичная светоносная сила, отвечающая трем временам года» [Боровский 1982. С. 11‒12].
Я.Е. Боровскому возражает Л.В. Соколова: «Точка зрения на Трояна как на божество солнца несостоятельна в связи со следующим обстоятельством, наверняка известным всем ее сторонникам. Считается установленным, что южные и восточные славяне имели общий языческий пантеон. Следовательно, бог Троян восточных и южных славян — один и тот же бог. А многочисленные сказания и топонимические легенды, связанные с именем Трояна у южных славян, свидетельствуют о том, что он никак не может быть богом солнечным, светлым, потому, в частности, что от солнечных лучей он, по южнославянскому сказанию, гибнет, тает, а в болгарской песне Троян назван „проклятым царем“. Говорить же о метаморфозе славянского Трояна из божества солнца в божество тьмы — наивно.
Исходя из сербских легенд о Трояне А.Н. Майков [СПИ 1870. С. 129‒131] и предложил как раз обратное: Троян — бог тьмы, владыка подземного царства, убегающий от солнца великан-мрак. По мнению А.Н. Майкова, он противопоставлен в „Слове“ Дажь-богу, светлому началу. Бог тьмы носит имя римского императора Траяна: имя враждебного славянам лица присвоено темному божеству» [Соколова 1990. С. 344‒345].
К слову сказать, некоторые исследователи считали Трояна не солнечным, а лунным Богом: «Ю.М. Золотов [Золотов 1970] утверждает, что Троян был у древних славян богом луны, а свое имя получил от трех (?? — Л.С.) фаз, проходимых этим светилом. Сходная точка зрения была высказана еще В.Ф. Миллером [Миллeр 1878], который считал Трояна южнославянских сказаний лунным божеством на основании отдельных общих его черт с Мидасом — фригийским лунным богом. Доводы Вс. Миллера Золотов не приводит, видимо, не зная его работы.
Исходя из высказанного априори утверждения (Троян — бог луны) Ю.М. Золотов пытается далее истолковать южнославянские сказания и тот комплекс значений, который связывает с Трояном А. Болдур. Все эти толкования крайне искусственны, как и предложенная далее интерпретация четырех фрагментов „Слова“» [Соколова 1990. С. 346].
В. Скуратовский в книге «Русалии» высказывал свою гипотезу, согласно которой Троян — «это обладатель трёх сфер: территории, дороги и времени»: «Якщо довiрятися авторовi „Слова“, то Троян виступає в трьох iпостасях: це дорога („Тропою Трояновою“ — звiдси, отже, й твердження, що Трояновий шлях пролягав од Дунаю до Прута i далi на схiд), територiя („Дiвою ступила на землю Троянову“) i вiдлiк часу („На сьомiм вiцi Трояновiм“); щоправда, рядок з оригiналу „Были вѣчи Трояни“ дехто перекладає не як „вiки“, а „вiї“, з чим важко погодитися.
Скорше всього, що така триєдиiсть — дорога, земля i вiк — уособлювалась у наших пращурiв з Трояном — триєдиним богом. У свiтовiй мiтологiї подiбиi божества вiдомi (згадаймо хоча б дволикого Януса). До речi, слово Ян означало в давнину — князь, володар, а пiзнiше стало чоловiчим iм՚ям. Вiдтак Троян — це володар трьох сфер: територiї, дороги й часу. Так принаймнi можна зрозумiти автора „Слова“, який не випадково згадав кiлька разiв Трояна i цим самим окреслив усi його опiкунства» [Скуратовский 1996. С. 65].
Перевод на русский язык К.Ю. Рахно: «Если доверять автору „Слова“, то Троян появляется в трёх ситуациях: дорога („Тропою Трояновой“ — отсюда утверждение, что дорога Трояна шла от Дуная к Пруту и дальше на восток), территория („Девою ступила на землю Троянову“) и отсчёт времени („На седьмом веке Трояновом“); правда, строку из оригинала „Были вѣчи Трояни“ кое-кто переводит не как „века“, а „веки“, с чем трудно согласиться.
Скорее всего, такое триединство — дорога, земля и век — воплощалось у наших предков Трояном — триединым богом. В мировой мифологии подобные божества известны (вспомним хотя бы двуликого Януса). Кстати, слово Ян означало в древности — князь, властитель, а позже стало мужским именем. Следовательно, Троян — это обладатель трёх сфер: территории, дороги и времени. Так, по крайней мере, можно понять автора „Слова“, который не случайно вспомнил несколько раз Трояна и тем самым очертил все его попечительства».
В описаниях и зарисовках Прильвицких идолов, изданных в конце XVIII в. графом Я. Потоцким, находим изображение некой семиликой фигуры (три лица спереди, три сзади и одно на груди), изображающей, по-видимому, Бога балтийских славян Ругевита [Potocki 1795. Fig. 11]. К Триглаву или Трояну данная статуэтка не имеет никакого отношения, однако в некоторых любительских публикациях это изображение иногда выдают за «Триглава».
ИЛЛ. 4. Семиликое Божество (Ругевит?) из книги Яна Потоцкого [Potocki 1795. Fig. 11]. Рядом для сравнения — современная фотография статуэтки
В содержащем названия как реальных, так и вымышленных книг «Книгореке» А.И. Сулакадзева, известного библиофила-фальсификатора XIX в., упоминалась некая (не известная по другим источникам) «еретическая» книга «о поклоненіяхъ Тройскимъ горамъ» (вспомним гору Триглав в Словении): «Коледникъ V вѣка дунайца Яловца, писан. въ Кіевѣ, о поклоненіяхъ Тройскимъ горамъ, о гаданіяхъ въ печерахъ и Днѣпровскихъ порогахъ русалами и кикимрами» [Пыпин 1898. С. 12].
Ю.П. Миролюбов в «В[е]лесовой книге» упоминает Трояна несколько раз:
- «Дощька» 7б: «тако грьцiе хотяй одеренете ны о хорсуне а прящехомсе зуре протиборства нашiего а бя борiа а пря велка трдесенте ляты а та понехъшiя сен о ны тем бо грьцiе iдша о тржища наше а рекоста намо омѣнете краве наше на масть а србло то бо потребуще на жены а дете а тако сме мѣнехомсе скоро до днес неды последеще грьцiе iскащете да ослаби ны а то iскащаше одерень взенте а тому не ослабихомсе а не дахом сме земле наше iако зме трояню сме не дахом сен ромiема а да не встане обiденосще дажбовем внуцем кiе же во арузех вразi дбаша а тако днесь не по хуле семо такожде оце неаше» [Творогов 1990. С. 194‒195]. Д.М. Дудко переводит эти слова так: «Так и греки хотели поработить нас у Хорсуни. И бились мы сурово против рабства нашего, и была борьба и распря великая тридцать лет, и те оставили нас. Греки шли на торжища наши и говорили нам: „Меняйте коров ваших на мази и серебро, это нужно женам и детям“. И так меняемся и доныне. Впоследствии же греки искали, как бы ослабить нас и дань взять. Потому не расслабимся, и не дадим нашу землю, как землю Трояню не дали римлянам. И да нее встанет Обида Даждьбожьим внукам [явное заимствование из „Слова о полку Игореве“, — прим. В.], которые в оврагах врагов подстерегали. И потому сегодня не хулят нас, как и отцов наших» [Дудко 2002. С. 53].
- «Дощька» 7ж: «тещашуть рiеце велке на русѣ а многа вода е журшесть спѣва стародавнiа о ты болярi яквы не сен бояща до поль годе iдшiа а ляты многа сен прящiа о волнесть руську тiто славне нiщо берьгьшiа анi жiвоты сва тако рце онье берегынья абiеть крыдлема матырьсваслва а жешеть о тые потомицѣ якве нi грьцiом нi врянзем не пода жещеть тая птыцiа о грдынiех борусеньштех якве од ромiе падща колы данаеве вендле троянь валу а тое простѣ трзны легьшя а стрiбве iенве плясащуть об оне плакащесiя за овсѣне а в зiмiе студiенѣ гурлыхащеть обонь жерев ступень а голомбе дiвонка а таце жекощуть яко погибъша тые ославiе анi оставе земе све врзѣма не бо сьма сынове такожде потомице a нi ленщенхом сме тако земе наше варензем нi грьцем» [Творогов 1990. С. 197]. Перевод Д.М. Дудко: «Текут реки великие на Руси, и многие воды журчат песни древние о тех боярах, которые не боялись готов, в поле идущих, и многие лета боролись за вольность русскую. Те-то славные ничего не берегли, даже жизни свои. Так говорит о них Берегиня, и бьет крыльями Матерь Сва-Слава, и сказывает о тех потомках их, которые ни грекам, ни варягам не поддались. Речет та птица о героях борусских, которые от римлян пали около Дуная возле Троянова вала. А те без тризны полегли, и стрибоги лишь плясали, плача о них на Овсени и зимой студеной. Курлычет о них журавль степной и голуби дикие, и говорят, что погибли те во славе и не оставили земли своей врагам. Не сыны ли мы их, не потомки? Не оставим же земли нашей ни варягам, ни грекам!» [Дудко 2002. С. 60].
- «Дощька» 29: «i се ерек iдье i спомыньемо якожде роместе орлi (неразборчиво. — О.Т.) пораждiене бяще од дiеды нашiе на устiу данаiевоу i се трiань налiезе на дуленбе i се дiедове нашiа iдощiа на лiегоi онiе i розтрщеща iех i то беньще о трiе ста лете до нашiе доба i сiе iмяхомь држете о паменте i се не даiяхомь се до ереку iако сьме не дахомь i прежды iнiем iмiахомь кнезоi све а ругу iем дахомь а дащехомь доконцiе нi роме нi еланштiе не владнещете ноi i такожде пребендiехомь i се дуленбiе рiещiашуте о ноi iякожде семе братарiе о ове i то iесе iстьща правда iакожде тещiашуть оны одо iедiна коренце iакожде iсьме i се взпомыньемо якожде троянь бя одо дiеды нашiе рострщень i легы iе одерене бряте бяще до поль нашiех i тамо труждещесе про ноi десенте лiяты i опущене есе од ноi iсе ромiе рекощуть iако сьме врвы i се грьцiе рiекота обаполы iако сьме врвоi i то iмящуть одва хiсенсть i оба двiе жадящутьсе на земы нашiа i се земь iе iакожде взему iе мечем i крве iта iесе земь i се троiань бещ за пенте сты лiаты до годiе» [Творогов 1990. С. 221]. Перевод Д.М. Дудко: «И вот Рюрик идет. Вспомним же, как римские орлы... поражены были дедами нашими в устье Дуная. И Траян напал на дулебов, и деды наши шли на легионы и разбили их. И то было за триста лет до нашего времени [Явная ошибка (вместо „за 700 лет“). Траян в 106 г. покорил Дакию. О войнах его к северу от нее и поражении там античные источники не сообщают. — Прим. перев.], и это надо держать в памяти. И не дадимся Рюрику, как не дались и прежде другим. Имеем мы князей своих, и дань им даем, и будем давать до конца. Ни римляне, ни эллины не владели нами, и так пребудем. Дулебы говорят о нас, что мы братья им, и это истинная правда, так как они происходят из единого корня с нами. Вспомним, как Траян был дедами нашими разбит и легионеры его в неволю были взяты на поля наши, и там трудились на нас десять лет, и отпущены были нами. Римляне говорят, что мы варвары, и греки твердят повсюду, что мы варвары. И имеют те и другие корысть и жаждут земли нашей. А то земля, которую мы взяли мечом и кровью, такая это земля. Траян был за пятьсот лет до готов [Снова ошибка: готы пришли в Восточную Европу в конце II в., менее чем через век после Траяна. — Прим. перев.]» [Дудко 2002. С. 105‒106, 153 (прим.)].
В «Глоссарии к „Велесовой книге“», составленным Д.Н. Дудко, находим:
- «Траян — римский император (98—117)» [Дудко 2002. С. 301].
- «Троян — русский князь, впервые сделавший свою власть наследственной (II или III в.)» [Дудко 2002. С. 302].
- «Триглав — триада богов; великий Триглав: Сварог — Перун — Святовит» [Дудко 2002. С. 302].
В записанном (сочинённом?) Ю.П. Миролюбовым «Сказе Захарихи про Троян-царя» под «Трояном» понимаются три брата — Кий, Щек и Хорив, «сыновья Ория/Орая»: «Когда деды дедов наших да бабы баб наших пришли с краю дальнего в степи наши, а было то неподалеку от Ирия — Рая Птичьего, где мостили они гать большую, чтоб через семь рек быстрых ходить да ездить, да мостили, а сами поссорились, да разошлись одни на полдень, другие на сход сонечка, а третьи на закат, да ни одна волость не пошла до полночи, так пошли они на полдень, а затем на закат, а дошли до моря узкого.
И долго там жили, да пришли другие, люди чужие, на них напали, город разбили, разорили, сожгли, а пошли тогда наши деды на тот берег, через море узкое на кубышках спасались, а много скота потопло, много коней пропало, а рады были, что вырвались, так там Орай-царь сказал им: „Три сыны у мене, а в Тройцу веримо, так и пусть они будут вам по мне Троян-Царем, а судить будете друг друга сами, а собираться на сборы сами, они ж будут за час войны, та чтоб всех их за тот час послухались!“
И стал у дедов дедов дедов наших, у пращуров, у праб, у прад наших царь Троян, а то три браты, и первый шел до Киева, град ставил, и другой шел до Хурвати-Гор, а там жил с людьми, и третий шел до чехов и там жил. И стали жить прады наши под Троян-царем, а Бог дал ему жизнь долгую, бо то во имя Святой Тройцы, а жил он семьсот лет, а коли отжил, так помер, Богу преставился. А наши правды были с ним счастливые, и никогда уж такими не будут!» [Дудко 2002. С. 348‒349].
К сожалению, «этнография» Ю.П. Миролюбова, находящая параллели лишь в «найденной» им же «В[е]лесовой книге», зачастую не находит подтверждения в аутентичных этнографических записях, известных учёным к настоящему времени.
В 1993 г. в городе Обнинске (на севере Калужской обл.) волхвом Богумилом была основана «славянская языческая (родноверческая) община, названная во честь Трояна и триединства Божьего — „ТРИГЛАВ“» [Богумил 2005. С. 23]. Члены общины, опираясь на реконструированный миф о «Трёх подвигах Трояна» [Богумил 2005. С. 39‒64], почитали Трояна, прежде всего, как «Бога здравы», «Здраводарца» [Богумил 2005. С. 5], соотнося его с рядом Богов, известных индоевропейцам в древности, в том числе — с индуистским Богом медицины (аюрведы) Дханвантари [Богумил 2005. С. 23].
Литература
Адам Бременский 2011. — Адам Бременский. Деяния архиепископов Гамбургской церкви / Пер. с лат., коммент. и указатели И.В. Дьяконова // Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Славянские хроники / Пер. с лат. И.В. Дьяконова, Л.В. Разумовской, ред.-сост. И.А. Настенко. М.: СПСЛ; Русская панорама, 2011. С. 7‒150.
Адам Бременский 2012. — Адам Бременский. Деяния архиепископов гамбургской церкви / Пер. В.В. Рыбакова // Немецкие анналы и хроники X–XI столетий. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. С. 297‒449.
Афанасьев II 1868. — [Аѳанасьевъ А.Н.] Поэтическiя воззрѣнiя славянъ на природу. Опытъ сравнительнаго изученiя славянскихъ преданiй и вѣрованiй, въ связи съ миѳическими сказанiями другихъ родственныхъ народовъ. А. Аѳанасьева. Томъ вторый. М.: Изданiе К. Солдатенкова, 1868.
Богумил 2005. — Богумил, волхв [и др.]. Тропа Трояна. Обнинск: ОГИЦ Полиграфия, 2005.
Богумил 2022. — Богумил, волхв. Морской царь: Владыка вод в славянском языческом пантеоне. М.: Велигор, 2022.
Болдур 1958. — Болдур А. Троян «Слова о полку Игореве» // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XV: К Четвертому международному конгрессу славистов / Отв. ред. Д.С. Лихачев. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 7‒35.
Боровский 1982. — Боровский Я.Е. Мифологический мир древних киевлян. Киев: Наукова думка, 1982.
Гаврилов‒Ермаков 2011. — Гаврилов Д.А., Ермаков С.Э. Древние боги славян. М.: Вече, 2011.
Гальковский II 1913. — Гальковскiй Н.М. Борьба христiанства съ остатками язычества въ Древней Руси. Т. II. Древне-русскiя слова и поученiя, направленныя противъ остатковъ язычества въ народѣ. М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1913.
Державин 1941. — Державин Н.С. Троян в «Слове о полку Игореве» // Сборник статей и исследований в области славянской филологии. Москва; Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1941. С. 7‒60.
Державин 1946. — Державин Н.С., академик. Славяне в древности. Культурно-исторический очерк. [М.:] Изд-во Академии наук СССР, [1946].
Дудко 2002. — [Дудко Д.М.] Велесова книга. Славянские Веды / Составление, перевод, предисловие, комментарии, статьи Д.М. Дудко. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002.
Дудко 2003. — [Дудко Д.М.] Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон / Предисловие, словарные статьи, глоссарий и комментарии Д. Дудко. М.: Эксмо, 2003 (хотя на титульном листе проставлен 2002 г., в действительности книга увидела свет в начале 2003 г.; на стр. 4, в выходных данных издания, правильно обозначен 2003 г.).
Золотов 1970. — Золотов Ю.М. О Трояне «Слова о полку Игореве» // Cоветская археология. № 1. 1970. С. 261‒263.
Клейн 2004. — Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004.
Коробка 1901. — Коробка Н. Колядки и щедровки, записанныя въ Волынскомъ Полѣсьи // Живая Старина. Перiодическое изданiе Отдѣленiя Этнографiи Императорскаго Русскаго Географическаго Общества подъ редакцiею Предсѣдательствующаго въ Отдѣленiи Этнографiи В.И. Ламанскаго. Выпускъ II. Годъ одиннадцатый. СПб.: Типографiя князя В.П. Мещерскаго, 1901. С. 261–296.
Лонгинов 1911. — Лонгинов A.B. Слово о полку Игореве: Источники и мифология «Слова». Одесса, 1911.
Мансикка 2005. — Мансикка В.Й. Религия восточных славян / Подгот. текста, вступ. статьи, коммент. А.И. Алиева, В.Я. Петрухин, С.М. Толстая. М.: ИМЛИ РАН, 2005.
Миллeр 1878. — Миллeр В.Ф. По поводу Трояна и Бояна «Слова о полку Игореве» // Журнал Министерства народного просвещения. Декабрь. 1878. С. 239‒267.
Михайлов 1998. — Михайлов Н.А. Балтийские боги в сербо-лужицком пантеоне А. Френцеля // Балто-славянские исследования 1997. Сборник научных трудов. М.: Индрик, 1998. С. 392–399.
МНМ II 1982. — Мифы народов мира. В двух томах. Т. II / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: Советская Энциклопедия, 1982.
Огоновский 1876. — Огоновський О. Слово о пълку Игоревѣ: Поетичний памятник руської письменності XII віку. Львів, 1876.
Отреченное чтение 2002. — Отреченное чтение в России XVII‒XVIII веков / Отв. ред. А.Л. Топорков, А.А. Турилов. М.: Индрик, 2002.
Петрухин 1995‒1. — Петрухин В.Я. Триглав // Славянская мифология. Энциклопедический словарь / Научн. ред.: В.Я. Петрухин, Т.А. Агапкина, Л.Н. Виноградова, С.М. Толстая. М.: Эллис Лак, 1995. С. 374‒375.
Петрухин 1995‒2. — Петрухин В.Я. Троян // Славянская мифология. Энциклопедический словарь / Научн. ред.: В.Я. Петрухин, Т.А. Агапкина, Л.Н. Виноградова, С.М. Толстая. М.: Эллис Лак, 1995. С. 377.
Петрухин 2002. — Петрухин В.Я. Триглав // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. Изд. 2-е, испр. и доп. / Редколлегия: С.М. Толстая (отв. ред.), Т.А. Агапкина, О.В. Белова, Л.Н. Виноградова, В.Я. Петрухин. М.: Международные отношения, 2002. С. 464.
Потебня 1914. — Потебня А.А. «Слово о полку Игореве». Текст и примечания. Изд. 2-е. Харьков, 1914.
Пыпин 1898. — Пыпинъ А.Н. Поддѣлки рукописей и народныхъ пѣсенъ // Памятники древней письменности. Т. CXXVII. СПб.: Типографiя М.М. Стасюлевича, 1898.
Ранчин 2019. — Ранчин А.М. «Слово о полку Игореве». Путеводитель. СПб.: Нестор–История, 2019 (особенно гл. 5: «„Рища в тропу Трояню“. Язычество и христианство в „Слове о полку Игореве“». С. 158–208).
Рыбаков 1971. — Рыбаков Б.А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М.: Наука, 1971.
Рыбаков 1972. — Рыбаков Б.А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М.: Наука, 1972.
Рыбаков 1991. — Рыбаков Б.А. Петр Бориславич. Поиск автора «Слова о полку Игореве». М.: Молодая гвардия, 1991.
Рыбаков 1993. — Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII‒XIII вв. Изд. 2-е, доп. М.: Наука, 1993.
Скуратовский 1996. — Скуратівський, Василь. Русалії. Київ: Довіра, 1996.
Соколова 1990. — Соколова Л.В. Троян в «Слове о полку Игореве» (Обзор существующих точек зрения) // Труды Отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ). Т. XLIV (44). Л.: Наука; Ленинградское отд., 1990. С. 325‒362.
СПИ 1800. — [Слово о пълкѹ Игоревѣ] Ироическая пѣснь о походѣ на Половцовъ Удѣльнаго Князя Новагорода-Сѣверскаго Игоря Святославича, писанная стариннымъ Русскимъ языкомъ въ исходѣ XII столѣтїя съ переложенїемъ на употребляемое нынѣ нарѣчїе. М.: Въ Сенатской Типографiи, 1800.
СПИ 1870. — Слово о полку Игореве / С предварительными замечаниями об этом памятнике и примечаниями А.Н. Майкова // Заря. № 1. 1870.
СПИ 1950. — Слово о полку Игореве / Под ред. члена-корреспондента АН СССР В.П. Адриановой-Перетц. Москва; Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1950.
Срезневский 1863. — [Срезневскiй И.И.] Древнiе памятники русскаго письма и языка (X–XIV вѣковъ). Общее повременное обозрѣнiе. Съ палеографическими указанiями и выписками изъ подлинниковъ и изъ древнихъ списковъ. Трудъ И. Срезневскаго. Санктпетербургъ: Въ Типографiи Императорской Академiи Наукъ, 1863.
Творогов 1990. — Творогов О.В. «Влесова книга» // Труды Отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ). Т. XLIII (43). Л.: Наука; Ленинградское отд., 1990. С. 170–254.
Тихомиров 1950. — Тихомиров М.Н. Боян и Троянова земля // «Слово о полку Игореве». Сборник исследований и статей / Под ред. члена-корреспондента АН СССР В.П. Адриановой-Перетц. Москва; Ленинград: Изд-во Академии наук СССР, 1950. С. 175‒187.
Тихонравов II 1863. — [Тихонравовъ Н.С.] Памятники отреченной русской литературы. Собраны и изданы Николаемъ Тихонравовымъ. Томъ II. М.: Въ Университетской типографiи (Катковъ и К⁰), 1863.
Ткачёв I 2003. — Ткачев А.В. Боги и демоны «Слова о полку Игореве». В 2-х кн. Книга 1. М.: Московские учебники, 2003.
Топоров 1990. — Топоров В.Н. Троян // Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 538.
Уткин 2022. — Уткин А.А. Магия и религия в «Слове о полку Игореве». СПб.: Алетейя, 2022.
Фасмер IV 1987. — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка [=Russisches etymologisches Wörterbuch]. В 4-х тт. / Пер. с нем. и дополнения члена-корреспондента АН СССР О.Н. Трубачёва. Изд. 2-е, стереотипное. Т. IV. М.: Прогресс, 1987.
ХБ 1997. — Хождение Богородицы по мукам / Пер. Л.Н. Смольниковой // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования / Отв. ред. и сост. кандидат философских наук В.В. Мильков. М.: Наука, 1997. С. 75–81.
ЭРП 2001. — Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Энциклопедия русских преданий. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.
Яцимирский 1902. — Яцимирский А.И. Тропа Трояна в «Слове о полку Игореве» и попытка румынского ученого объяснить это выражение // Древности: Труды славянской комиссии Московского археологического общества. Т. 3. М., 1902. С. 119‒125.
Frencel 1719. — [Frencel А.] A. Frencelii Commentarius philologico-historicus de diis Soraborum aliorumque Slavorun, in quo Slavorum antiquitates, multague hactenus obſcura illustrantur, aut minus recte intellecta & ſcripta corriguntur // Scriptores rerum Lusaticarum. Т. II. Lipsiae, 1719.
Frentzel 1691. — [Frentzel M.] Dissertationes historicae tres de idolis Slavorum praeside M. Johan. Petro Ludovico, poet. laur. caes. exponet Michael Frentzel, Postvvitz Lusatus, in Academia Witebergensi... 1691.
Frentzel 1719. — [Frentzel M.] Dissertationes historicae tres de idolis Slavorum... exponent Michael Frentzel // Rerum Lusaticarum tomus secundus, qui speciales tractatus de Slavorum atque Soraborum idolatria nec non dissertationes tam ad universam Lusatiae historiam quam as ejusdem specialia historiae capita spectantes tradit ex senatus Zittavinesis bibliotheca. 1719.
Łuczyński 2020. — Łuczyński, Michał. Bogowie dawnych Słowian. Studium onomastyczne. Kielce: Kieleckie Towarzystwo Naukowe, 2020.
Münster 1544. — [Münster S.] Cosmographia. Beſchreibung aller Lender durch Sebaſtianum Munſterum in welcher begriffen, Aller völker Herrſchafften, Stetten, und namhafftiger flecken, herkommen Sitten, gebreüch, ordnung, glouben, ſecten, und hantierung, durch die gantze welt, und fürnemlich Teütſcher nation Was auch beſunders in iedem landt gefunden unnd darin beſchehen ſey Alles mit figuren und ſchönen landt taflen erklert, und für augen geſtelt. Baſel: Henrichum Petri, 1544.
Otescu 1907. — Otescu I. Credinţele ţăranului român despre cer şi stele. Bucureşti, 1907.
Palm 1937. — Palm Т. Wendische Kultstätten quellenkritische Untersuchungen zu den letzten Jahrhunderten slavischen Heidentums. Lund, 1937.
Potocki 1795. — [Potocki J.] Voyage dans quelques parties de la Basse-Saxe pour la recherche des antiquités Slaves ou Vendes. Fait en 1794 par le comte Jean Potocki. Hambourg, de l՚imprimerie de G.F. Schniebes, 1795.
