Предисловие:
Автор имеет свое мнение обо всем, в том числе о ваших увлечениях, религиозных и политических взглядах, ваших друзьях и, возможно, вас лично. Потому прочтение данного творчества может оскорбить ваши чувства. Если вы предполагаете, что произведение может что-то оскорбить или разжечь — лучше не читайте.
Ну, теперь время подошло к очередной части разбора клерикального вранья.
В очередной попытке \"доказать\", что родноверы-неоязычники не возрождают традиции предков, а, якобы, \"выдумывают собственных божков\", мракобесы пошли на очередной подлог. Дескать, \"не было богини Мокоши\", а было мужское божество Мокош, а то и просто — огненный змей. Доказательства? Да, вобщем-то, мракобесы немного их и наскребли. Некий Свинов (говорящая фамилия) утверждает, что ни в одной из хроник не говорится о женском поле Макоши, а \"известно чешское божество влаги мужского рода Mokos, которому молились и приносили жертвы во время засухи\".
Им же приводится статья Г. Базлова полная забавных перлов. Например:
\"Мокошь упомянута в русских летописях и многочисленных поучениях против язычества. «Поучение духовным детям» в XVI веке так предостерегает:«Уклоняйся перед Богом невидимых: людей, молящихся Роду и рожаницам, Перуну, и Аполлону, и Мокоши, и Перегине, и ко всяким богам мерзким требам не приближайся» .
Ну разве из этого отрывка можно сделать вывод, что Макош – женщина? Вовсе, нет. Очевидно, что женщины тут упомянутые – это рожаницы и Перегиня (видимо, Берегиня).
«Того ради не подобает хрстіаном игръ бесовскых играти, иже ест плясаніе, гудба, песни мырскыя и жрътва идлъскаа, иже молятся огневи пре овином и вилам и Мокошіи и Симу и Ръглу и Перуну и Роду и Рожаници» («Слово о мздоимании» по списку XVI века).
Опять упоминаются рожаницы и вилы, безусловно, женщины. И из этого отрывка не следует, что Мокош – женщина.
В «Слове об идолах» XV века сохранилась запись о Макоши: «…тем же богам требу кладут и творять словенский язык: вилам и Макоши и Диве, Перуну. Хърсу…». «Мажють Екатию богыню, сию же деву творять и Макош чтуть…»
В этом отрывке Макош упомянут наряду с какой-то славянской богиней, которую летописец, по аналогии с греческими богами называет Гекатой, то есть богиней Луны и чародейства. То есть Гекату «мажут», то есть мажут видимо жертвенной пищей, а так же её же — Гекату «творят», то есть изготавливают её идола. А Макош же, как-то отдельно чтут. Как мы видим, и из этого отрывка не следует, что Макош – женщина.\"
И под конец Базлов выдает утверждение:
\"Во время учёбы в Тверском государственном ун-те, в конце 1980-х – начале 1990-х гг., и потом в течении 10-и лет работы преподавателем этнологии мы ежегодно, системно проводили этнографические экспедиции в сёла и деревни Тверской области для сбора этнографических материалов. Там мы коллекционировали предания о летающем огненном уже, огневом змее. И вот, от людей, видевших его живьём (многих людей) мы узнали, что этого змея зовут Мокуш. Впервые, это название встретилось в Молоковском районе Тверской области. Потом подтвердилось ещё несколько раз. Потом оно попалось в словаре Даля. Народ не делал предположений, научных гипотез, он просто знал, что Мокуш – это огненный летающий уж. \"
Ну, что же, какие мы видим претензии?
От Свинова — \"в летописях нигде не упомянут женский пол Макоши\" и \"Известно мужское божество с аналогичным именем\"
От Базлова — \"даны три конкретных источника, которые подтверждают, что Мокошь — мужского пола\" и \"мне самому рассказывали в экспедиции\".
Предлагаю рассмотреть эти утверждения, и, от себя так же настаиваю на рассмотрении образов русской демонологии, имеющих схожее имя, и функции, аналогичные тем, которые входят в сферу деятельности богини Макоши.
Начнем. Оба автора утверждают, что нигде в старинных источниках не указан пол Макоши. При чем Базлов приводит аж три из них.
1) «Уклоняйся перед Богом невидимых: людей, молящихся Роду и рожаницам, Перуну, и Аполлону, и Мокоши, и Перегине, и ко всяким богам мерзким требам не приближайся» . («Поучение духовным детям» в XVI века)
2)«Того ради не подобает хрстіаном игръ бесовскых играти, иже ест плясаніе, гудба, песни мырскыя и жрътва идлъскаа, иже молятся огневи пре овином и вилам и Мокошіи и Симу и Ръглу и Перуну и Роду и Рожаници» («Слово о мздоимании» по списку XVI века).
3) В «Слове об идолах» XV века сохранилась запись о Макоши: «…тем же богам требу кладут и творять словенский язык: вилам и Макоши и Диве, Перуну. Хърсу…». «Мажють Екатию богыню, сию же деву творять и Макош чтуть…»
Кстати, хочу сразу отметить: что, так называемоме \"Слово об идолах\" (полное название \"Слово святого Григория (Богословца) изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят\") приведено не точно
а) указан Новгородско-Софийский список 15 века, но не процитирован несколько отличающийся Паисиевский список (13 век), в котором сказано — \"Тако и до Словенъ дойде се; [словити] начаша и требы класти роду и рожаницамъ. Переже бо того Перуна бога [и иных] [словили] и клали требу [(имъ и)] упыремъ и берегенямъ. По святемъ крещеньи Перуна отринуша, а по Христа Бога яшась. Но и нонепо украйнамъ молятся ему проклятому болвану Перуну [(перену)], и хорсу, и Мокоши, и Виламъ\".
б) Новгородско-Софийский список процитирован с немаловажным искажением. В подлиннике он звучит так: \"темъ же богомъ требу кладуть и творять и словеньскыи языкъ: виламъ, и Мокошьи, диве, Перуну, Хърсу, роду и рожаници, упиремъ и берегынямъ, и переплуту, и верьтячеся пьють ему въ розехъ, и огневи сварожицю молятся, и навьмь мовь творять, и въ тесте мосты делають, и колодязе, и ина многа.\" Ниже я объясню в чем прикол.
Кроме этих источников я могу привести произведение 11 века с долгим названием (\"Се же изложено от многословесных книгь некымь христолюбьцемь, ревнителемь по правей вере на раздрушение льсти неприязнине, на укор творящимь таковая, на поучение правоверным и на причастье будущаго века послушающим книг сих святых и творящих делом повеления в оставление грехов\"), где говорится \"молять подъ овиномъ огневи. и виламъ и мокоши (и) симу. (и) реглу и перуну и волосу скотью богу, (и) роду и рожаницамъ...\" и \"в перуна и хорса и въ мокошь и в Сима и въ Рьгла...\"
Еще укажем и \"Слово св. отца нашего Иоанна Златоуста (XIII в.)\": \"начаша жрети молнии и грому, и солнцю и луне. А друзии Перену, Хоурсу, Виламъ и Мокоши, оупиремъ и берегынямъ, ихже нарицають тридевять сестрениць, а инии въ Сварожица вероують и въ Артемиду\".
Есть еще и \"Вопрос, что есть требокладение идольское (XIV век)\": \"А се второе Виламъ и Мокоше и да ище ся не на яве молять да отаи призываюче идоломольце бабы. Тоже творят не токмо хоудии люде, нъ и богатых моужии жены\".
В опросниках 16 века спрашивается у прихожанок (что прошу отметить особо): \"не ходила ли еси к Макоше?\" Или же \"не творила ли с бабами богомерзкие блуды <…> не молилась ли вилам и Мокоши?\"
Ну, и сама ПВЛ сообщает: \"Перуна деревѧна . а голова єго серебрѧна 5 . а оусъ золот̑ 6 . и Хоръса. и Дажьба҃ . и Стриба҃ . и Сѣмарьгла. и Мокошь . и жрѧхут имъ . наричуще бл҃гы .\"
Итак, что же получается?
А получается очень интересная картина: в большинстве источников все боги перечислены в ДАТЕЛЬНОМ ПАДЕЖЕ, но при этом ясно отмечено различие по полу: имена богов мужского рода в дательном падеже при 2-м склонении заканчиваются на букву \"У\" (Хорсу, Перуну), а вот имя Мокошь, в дательном падеже имеет в окончании букву \"и\" (Мокоши), что возможно в русском языке только при женском роде (3-е склонение). Это встречается в семи случаях из вышеуказанных. Дважды встречается форма дательного падежа с окончанием \"е\", что свойственно для первого склонения, к которому может относиться как мужской так и женский род (т.е. изначальной формой было что-то вроде \"Мокуша\").
Дважды (в ПВЛ и \"Слове христолюбца\") имя \"Мокошь\" написано в именительном падеже, и древнерусская транскрипция сохранила в конце слова мягкий знак, который в указанном падеже у одушевленных существительных может быть только в третьем склонении (т.е. только в женском роде с нулевым окончанием)..
И все эти борцы антиязыческого фронта утверждают, что в летописях нигде не указан пол Макоши? Он указан в летописях самим русским языком (на уровне познаний 3-го класса, кстати). И вот ведь удивительный факт: нынче модно кричать, что в противовес \"исконно-русскому\" православию (с \"богом израилевым\"), родноверие \"создано иностранными спецслужбами\", хотя по факту получается, что как раз русский язык чужд и не знаком для антиязычника.
Но хватит отступлений, продолжим. Что еще понятно из летописей?
Во первых, в Новгородском списке \"Слова об идолах\" говорится \"и Мокошьи, диве, Перуну, Хърсу\", а не \"вилам и Макоши и Диве, Перуну. Хърсу\", как цитирует Базлов. Очень важно:в подлиннике отсутствует союз \"и\" меж именем \"Мокошья\"(в дат падеже др.рус транскрипции — \"Мокошьи\") и словом \"дева\" (в дат. падеже др.рус. транскрипции — \"диве\"). Запятая же, имеющая в современной транскрипции, появилась гораздо позже создания Новгородского списка (в шестнадцатом веке, на сто лет позже), потому, скорее всего фраза выглядела так: \"и МокошьидивеПерунуХърсу\", и имела значение \"Мокошьи-деве, Перуну, Хорсу\". Пол божества указан более чем явно.
В \"Слове об идолах\" (по цитате Базлова), есть слова: \"и Макош чтуть\". Глагол \"чтут\" ясно указывает на винительный падеж. А нулевое окончание с шипящими буквами (\"мышь, рожь\") в винительном падеже имеется только у женского рода.
И снова мы упираемся в глобальное незнание русского языка Свиновым и Базловым, а так же всем, рискующим их цитировать и репостить.
Встречается ли упоминание Макоши в мужском роде. Трижды, и все три случая весьма сомнительны.
О Макоши в мужском роде упоминает только одна из редакций \"Сказания о мамаевом побоище\", но в довольно комичной форме: \"«Мамаи же царь… нача призывати боги своя: Перуна, Салманата, Мокоша, Раклия, Руса и великаго своего помощника Ахмета»\". Но здесь небольшой казус. Дело в том, что никакого Мокоша не упоминается ни в основной редакции, ни в Киприановской редакции, ни в \"Распространенной\" редакции этого текста. Оная версия имеется только в «Поведании о Мамаевом побоище вел. кн. Дмитрия Ивановича Донского» в изложении Срезневского. Насколько этот момент достоверен — судить сложно. Тем паче, что в отрывке с мамаевой молитвой в одну кучу смешаны Салават и Перун, Гурс-Рус и Ахмет. И, какую бы редакцию мы не взяли, перед нами будет стоять всего лишь литературный прием, призванный подчеркнуть чуждость татар русским войскам.
О мужском чешском божестве Mokos пишет Мадлевская в своей \"Русской мифологии\", что довольно спорно. Во-первых — непонятно, откуда она взяла мужской пол, если абсолютно аналогичная информация у М. Гимбутас содержится о чешской БОГИНЕ. Во-вторых, та же М. Гимбутас, В. В. Иванов и В. Н. Топоров утверждают, слово \"Mokos\" имеет связь с индоевропейским корнем \"Mokos\" — прядение (!). И, если мне не изменяет память, то попытка усадить мужчину за женское дело приравнивалось к смертельному оскорблению или неимоверному унижению. По сути, оно бозначало смену статуса на более низший. Потому бог-покровитель пряжи — это, с точки зрения средневекового человека — нонсенс. Вернее, это для нас с вами — нонсенс, а средневековый человек мог и ножом по горлу полоснуть за такие \"теории\".
Отмечу еще ряд любопытных курьезов, позволяющих предположить, откуда с таким упорством растут сорные теории о Мокоше-мужчине.
\".. токмо что идола Мокоса имели с воловьею главою.\" писал В.Н.Татищев,( \"История Российская\", т. 1. гл. 40, М., Л., 1962). Я отмечу только, что здесь речь идет об идоле (слово мужского рода), а не о божестве. Говорить о мужском поле Мокоши ссылаясь на Татищева — все равно, что говорить о женском поле Христа, основываясь на словах \"икона Иисуса\", где слово \"икона\" имеет женский род.
А вот \"воловья голова\" вывела меня очень интересную цепочку..
О \"идоле\" Mokossi с рогатой головой писал Георг Андреас Шлейзинг (под псевдонимом Теофил Вармунд (Theophilus Wahrmundus)) в своей «Древней и современной религии московитов» (Schleusing, 1698). Причем в его книге имеется иллюстрация карикатурного типа, указывающего как, по представлениям (подчеркну) христианина тех времен выглядели боги его отцов.
М.А. Корф отметил, что часть это книги взята из диссертации Михаэля ван Оппенбуша «Religio Moscovitarum» (защищена 16 июня 1660 г. в Страссбурге (Argentorati) при председательстве известного богослова Иоганна Конрада Даннауэра) и диссертации Ревельского пастора Иоганна Швабе «Цурковь Московскiи» (защищена 18 октября 1665 г. в Йене при председательстве профессора теологии Йенского университета Иоганна Эрнста Герхарда).
\"фантастическая звероподобная визуализация\" — пишет про эти гравюры И. А Осипов.
\"Своего рода — графический каламбур\" — смеялся Б.А. Рыбаков над различного рода рисованными измышлениями, зачастую принимаемых чуть ли не за рисунок с оригинала.
Я же считаю иначе: ни Шлейзинг, взявший свои сведения с диссертаций ван Оппенбуша и Швабе, ни сами Швабе и Оппенбуш не видели воочию славянских богов (считается, что список оных, перед тем, как снабдить иллюстрациями, был взят из сочинений Кромера), а иллюстрации писались частично в духе антиязыческих настроений ( ван Оппенбуш защищал свою работу при председательстве богослова Даннауэра, а Швабе сам являлся пастором), а частично — под влиянием \"Лемегетона\", ставшего популярным в среде европейских мистиков и теологов начала 16 века. Представления об облике славянских богов Шлейзинг, и предшествующие ему Швабе и ван Оппенбуш могли брать из описаний демонов и духов указанного труда (поскольку оные не подтверждены ни славянским фольклором, ни славянскими же поверьями). Что и породило последующие неточности при трактовки облика и функций Мокоши, вплоть до нынешней выдумки Юлией и Юрием Мизун \"бога зверей Могожа\".
Но к самой богине Мокоши тупиковые измышления средневековых мистиков отношения не имеют. А многочисленные эпитеты вроде \"идол\" или \"божество\" еще не являются (как было отмечено выше) показателями пола самого персонажа.
Но вернемся к аргументации Базлова.
Словарь Даля приводит поговорку \"Бог не макеш, чем-нибудь да потешит.\" Но не совсем понятно, отчего \"Макешь\" в этом источнике названа мужским божеством. Ведь поскольку мы имеем дело с записанной поговоркой, то следует учитывать, что оная является устным народным творчеством, и значит, была, скорее всего, замечена впервые в устной форме. А мягкий знак (призванный в русском языке обозначать женский род, если встречается в существительных в именительном падеже единственного числа) в устной речи не проявляется после шипящих.Это если еще не рассматривать других вариантов. Потому что в имеющейся у меня книге \"Пословицы русского народа. Сборник В. Даля\" (\"Государственное издательство художественной литературы\", Москва, 1957 год), данная поговорка выглядит следующим образом: \"Бог не макешь (или Мокошь, языческое божество), чем-нибудь да потешит\" (стр. 37). Как видите, в этом варианте издания и мягкий знак в конце имени сохранен, и нет желанной многим отметки \"муж.\" Разумеется, такой плюрализм не дает конкретных доказательств ни для одной из сторон. Потому перейдем к другим сведениям.
А как же некий летающий змей Мокуш? Даже если не касаться того, что информация автора не получила огласки в среде ученых, то можно отметить ряд любопытных моментов, которые, отчего-то, не были приняты Базловым во внимание. Наличие такого образа, как \"летающий змей Мокош\" ничего не отрицает. Ведь существует же несколько персонажей в славянской демонологии, носящих одно и то же имя. \"Манья\", например (по Власовой), это и нечисть в виде падающей звезды, и приведение в виде старухи. Кстати, у той же Власовой имеются два любопытных свидетельства:
1) \"МОКОША, МОКУША — дух в облике женщины, появляющийся в доме, на подворье; знахарка, колдунья.
«Ох, мокуша остригла овец!» (Олон.)
Упоминания о мокоше, мокуше в материалах XIX―XX вв. ограничены несколькими районами России. Для жителей Вологодчины мокоша — женщина с большой головой и длинными руками. Появляясь в избе по ночам, мокоша прядет оставленную без благословения кудель (Волог., Новг., Онеж.) (на Ярославщине мокошей называли хлопотливого человека).
Наиболее подробно мокоша (мокуша) охарактеризована в поверьях Олонецкого края: «…когда шерсть из овцы сильно вылезет, „Ой, — говорят, — овцу-ту Мокуша остригла“. Иное спят, веретено урчит, говорят, Мокуша пряла, ходит она по домам, да по ночам шерсть прядет, да овец стрижет; выходя из дома, она о брусок, о полати-то, веретеном и щелкнет, случается, что когда она недовольна, остригает немного волос и у самих хозяев» <Буслаев, 1894>.
В XVI в. (и, по-видимому, в древней и средневековой Руси) мокушей именовали знахарку, колдунью: «В одном худом номоканунце XVI в. духовник спрашивает женщину: „Не ходила ли еси к Мокуше?“»<Гальковский, 1916>.
По своему облику и «занятиям» мокоша (мокуша) схожа с кикиморой, марой, мокрухой: это прежде всего «божество-пряха», от нее зависят судьбы обитателей дома.
Однако в поверьях мокоша более определенно, чем, например, кикимора, связана с овцеводством (она «метит» овец); связана она и с водой, влагой (отчего ее иногда и зовут мокрухой).
Само название мокоши позволяет соотнести ее с Мокошью, одним из верховных божеств восточнославянского пантеона. Изучая олонецкие поверья, Е. В. Барсов приходит к выводу, что, как и Мокошь, мокоша — «покровительница овцеводства, прядения и вообще бабьего хозяйства». Он полагает, что требы [жертвы] Мокоши (как и мокоше) заключались в том, что при стрижке овец в ножницах на ночь оставляли по клоку шерсти <Барсов, 1894>.
В. В. Иванов считает мокошу трансформацией женского восточнославянского божества Мокоши (выделяя в этих названиях тот же корень, что и словах «мокрый», «мокнуть») и предполагает, что соответствующий женский образ является общеславянским, сопоставимым с образом Матери Сырой Земли <Иванов, 1976>. Отмечается также возможная связь с Maksim Oyun, «прядение», ср. обряд, именуемый «мокрида», во время которого, принося жертву Параскеве Пятнице, в колодец бросали кудель и пряжу <Иванов, Топоров, 1982>.
Мокошь, по-видимому, «женское воплощение водной стихии» <Иванов, 1976> (а точнее — земли в единстве с водой); она распоряжается влагой, плодородием, увеличением стад, «бабьим» домашним хозяйством; жизнью, судьбами людей.
Достаточно точно охарактеризовать взаимосвязь образов прядущей в доме мокуши и верховного божества Мокоши пока трудно. Вполне вероятно, что мокуша поверий XIX―XX вв. — это не «выродившаяся» Мокошь, но женское божество, ведающее жизнью, плодородием, представления о котором (наряду с почитанием Матери-Земли) существовали издревле. Эти представления могли послужить и основой для формирования в I тысячелетии н. э. образа верховного женского божества Мокоши (трансформировавшегося затем в образы Параскевы Пятницы, Покровы, Богородицы) и основой для формирования представлений о целом ряде женских мифологических персонажей (русалка, кикимора, мокруха, удельница), облики и «занятия» которых во многом похожи\".
2) \"МОКРУХА — дух в облике женщины, появляющийся в доме.
Мокруха упоминается в поверьях Новгородчины и Вологодчины. По своему облику и характеристикам она схожа с мокошей, кикиморой, Марой. Это дух, который появляется в избе по ночам. Мокруха любит прясть. И в названии, и в описаниях мокрухи подчеркивается ее связь с водой: по поверьям, она всегда оставляет мокрое пятно на том месте, где посидела.\"
Отмечу, что ВО ВСЕХ свидетельствах Мокуша и Мокруха — персонажи женского рода.
Итак, что мы имеем в итоге? Со стороны язычников — древнюю богиню Макошь (Мокошь, Мокушу), а со стороны антиязыческой прослойки — незнание образов народных поверий, древних хроник и поучений, а до кучи — еще и незнание русского языка на уровне второго класса.
У кого-то из вас возникнет вопрос: отчего я критикую статью Базлова (который и \"этнограф\", и \"фольклорист\", и \"основатель русского рукопашного боя\" и вообще — некий авторитет в среде не очень языческой молодежи), но пишу про антиязычников? На это меня сподвигли два фактора: во-первых, ни один язычник не будет ни при каких условиях намеренно искажать традицию своего народа, как это сделал Базлов; а во вторых, статья этого языческого \"гуру\" весьма активно используется в антиязыческой среде, в том числе — и знаменитым центром \"Ставрос\" во главе с Виталием Питановым. И, замечу, что ставросанутые, в попытке обороть ненавистное им язычество, согласились подписаться даже под незнанием основ русского языка, только ради создания иллюзии \"раскритикованности язычества\". А потому — я не ошибся в объекте выпадов.
А напоследок спрошу: кто-то еще сомневается, что антиязыческие взгляды — это лакмусовая бумажка, которая сигнализирует о безграмотности помноженной на мракобесный шовинизм?
