Материалом для этого небольшого исследования служили великорусские заговоры и заклинания, содержащие прямое или иносказательное поминание острова Буяна и Алатырь-камня на нём.
В знаменитый сборник Л.Н. Майкова «Великорусские заклинания», впервые увидевший свет в 1869 году, вошли тексты из рукописей, хранящихся в архивах Отделения Этнографии Русского Географического общества, тексты, собранные за предыдущие — этому изданию — десятилетия различными провинциальными изыскателями старины. В одной только книге Майкова содержится порядка 400 заговоров, заклинаний и молитв.
Как признавался в предисловии к этому собранию сам Майков, он специально исключил из своей рукописи все те заговоры, что уже ранее были помещены в некоторых предшествующих изданиях на ту же тему, в первую очередь в 3-ем издании «Сказаний русского народа» И.П. Сахарова.
“Сказания русского народа” увидели свет в 1836 году. На третье издание — самое полное — “Сказаний…” 1841-1849 гг. ссылаются многие последователи Сахарова, пришедшие позже — Киреевский, Рыбников, Чубинский, Афанасьев, Забылин. А он был едва ли не первым в ряду этих замечательных собирателей русской старины и подвиг современников на их благородную работу. В работе над статьёй мы сверялись с дореволюционным переизданием “Сказаний…” (Сахаров 1), которое не во всём совпадает с современными.
Содержащая более 450 текстов заговоров, записанных на протяжении XX-го века с 1901 по 1990-е годы в Карелии, книга «Русские заговоры Карелии», демонстрирует устойчивость традиции в воспроизведении заговорного текста в русской Северной Традиции. Можно предположить, что и до целенаправленного собирания текстов с конца 18 века, они несколько веков пребывали в относительной сохранности и устойчиво воспроизводились в устной традиции от рассказчика — к рассказчику, от пращура — к внуку.
Таким образом, к моменту написания данной короткой статьи на 2007 год в наших руках было более 1000 близких к оригинальным заговорных текстов, выборка достаточная для вхождения в тему, которая, впрочем, зовёт нас и требует уже более углублённого и строго изучения.
Одна из первых систематизаций сведений об острове Буян была предпринята в 1851 году А.Н.Афанасьевым, но он не обладал, конечно, тем объёмом материала, что есть теперь у нас по прошествии 160 лет. Воспитание в православной традиции не позволило Афанасьеву сделать очевидные для непредвзятого читателя выводы, поскольку они входили вразрез с мнением о незыблемости православия и его повышенной ценности для русского народа (Афанасьев, с. 16–31).
Значительная часть заговоров направлена на приобретение человеком особых качеств или на восстановление его жизненных сил. И чтобы их, эти силы вернуть, надо обратиться к первородной магии Мира, черпающей Силу Земли (земные «энергии») в Центре Мироздания — на Буяне и Алатыре.
СКАЛА ВРЕМЁН
О происхождении слова «Алатырь» до сих пор идут споры. Этимологи сомневаются в заимствовании из латинского «altare» (алтарь) или др.-исл. «altaristeinn». Связь со словом «алтарь» в значении «жертвенник» видится как поздняя и обратная, несмотря на близкий смысл (лат. altaria (от altus — высокий) действительно означало жертвенник; а первоначально — место для жертвоприношений на открытом воздухе). В христианских храмах понятие «алтарь» заменило слово «престол», но, видимо, не сразу (Русское языческое мировоззрение, с. 35–36).
Постоянный эпитет камня Алатыря в заговорах «бел-горюч (горяч)» — дает возможность предположить, что это калька с иранского слова «ал-атар», буквально «бел-горюч» (Славянская мифология, с. 19)
Эпитет «бел-горюч» М.Забылин, впрочем, толкует, как «светящийся»: “На море на Океане есть бел горюч (сост.: светящийся) камень Алатырь, никем неведомой, под тем камнем сокрыта сила могуча, и силы нет конца”.
Насколько велик Алатырь, эта скала Времён, Мировая Гора?[1] Например, для сбережения в дороге любимого молодца должна девица выйти во чистое поле, “охорошиться”, на все четыре стороны поклониться, встать на горюч-камень Алатырь и крепким словом заговориться, частыми звёздами обтыкаться, тёмным облаком прикрываться. Вот насколько необычен Он и значим!
Только тот, кто изгложет камень Алатырь, тот сможет превозмочь наложенный заговор. На горюч камне Алатыре устроена огнепалимая баня, в которой мечутся страсти и тоски любовные, вылетают в разные стороны, настигают того, кто заговорён для любви. Под камень-Алатырь на свят-острове опускают двенадцать замков, замкнутые двенадцатью ключами, как символ незыблемости намерений и всякой свершенной магии. (Забылин, с. 290–292, 293, 303–304).
ЯЗЫЧЕСКОЕ КАПИЩЕ и ИДОЛЫ НА ОСТРОВЕ БУЯНЕ
Зачастую в заговорах встречаем описание капища, или, по крайней мере, языческого идола, богова столпа, находящегося всё там же, в средоточии магических сил мира:
“За дальними горами есть Окиан-море железное, на том море есть столб медный, на том столбе медном есть пастух чугунный, а стоит столб от земли до неба, от востока до запада, завещает и заповедывает тот пастух своим детям: железу, укладу, булату красному и синему, стали, меди, проволоке, свинцу, олову, серебру, золоту, каменьям, пищалям и стрелам, борцам и кулачным бойцам, большой завет …” Слова замыкаются в замки, а ключи от тех замком бросают под тот же камень Алатырь (Забылин, с. 297).
“На море на Окиане, посредь моря Белого, стоит медный столб, от земли до неба, от востока до запада, а во том медном столбе закладена медная медяница от болестей и хворостей. Посылаю я раба, такого-то, в тот медный столб, что на море на Окиане, и заповедаю ему моим словом заповеданным заклясть родимец во тот медный столб. А был бы с того заповедания такой-то цел и невредим, и от родимца избавлен, по сей час, по всю жизнь” (Сахаров 2, с. 98).
“На море, на океане, на острове на Буяне стоит золотой столб. На столбе сидит девица, (как-то) шьет-зашивает шелковой иголкой рану…” (Русские заговоры Карелии, №229, с. 85, Беломорский район).
“Столб-пристол” может стоять и в самом море, “на том святом пристоле стоит золотое блюдечко; и на том золотом блюдечке стоит сам Сус Христос, сам матёр человек, тугим луком подпёрся, калёными стрелами подтыкался…” (Майков, №198).
Очевидное описание языческого идола, капа, статуи.
МИРОВОЕ ДРЕВО или ОСЬ МИРА НА ОСТРОВЕ БУЯНЕ. ПТИЦА И ЗМЕЯ
Из старинной рукописи, доставленной «крестянином» Дохтуровым из села Ракузы Холмогорского уезда, 1878 г — по Забылину): “… Есть святое Окиан-море, на том святом Окиан-море есть стоит остров, на том острову стоит дуб булатной, у того дуба булатнаго корени булатные, сучьё булатное, вершина булатная…»
Пред нами древнейший архетип, свойственный для всех индоевропейских народов.
Дуб как Мировое Дерево и Первокамень упомянуты в одной из старинных славянских рукописей: « — Скажи мне, что держит землю? — Вода высока. — Да что держит камень? — четыре золотые кита. — Да что держит золотых китов? — Река огненная. — Да что держит тот огонь? — … Дуб железный, еже есть первопосажден от всего же, корение на силе божьей стоит».[2]
На полой поляне, на острове Буяне, на море Кияне стоит “дуб мокрецкой”, мимо него идут старцы, к которым можно обратиться за словом вещим. Можно пожелать, например, чтобы ребёнок был крепче самого камня Алатыря или доспех, или грудь. (Забылин, с. 294–296, 299)
“На море на Окiaне, на острове на Буяне, стояло древо; на том древе сидело семьдесят, как одна птица; эти птицы щипали вети (ветви), эти вети бросали на землю; эти вети подбирали бесы и приносили к Сатан Сатановичу…” (волшебное свойство ветвей Мирового Древа) (Забылин, с. 305)
Заговор, записанный в 1878 году в г.Пинега: “Стану я неблагословясь, пойду не перекрестясь, из избы не дворами, из двора не воротами, во чисто поле. В том поле есть Окиан-море, в том море есть Алатырь камень, на том камне стоит столб от неба до земли огненный, под тем столбом лежит змея жгуча, опалюча…” (Забылин, с. 310)
“Есть на море на Окiане, на острове на Буяне ворон, всем воронам старший брат; он долетит до моря до Хвалынского (Д.Г.: Каспийского), заклюёт змея огненного, притащит ключ семипудовый, а ворон посажен злой ведьмой Киевской…” Ведьма старая тем вороном повелевает, сама «в ни шитой, ни крытой избушке живет, во лесу стоячем и бору дремучем». (Забылин, с. 300)
Пара «птица — змея» на разных концах ствола Мирового древа отлично знакома нам по эддическим воззрениям:
«В ветвях Иггдрасиля живет орел, обладающий великой мудростью. А меж глаз у него сидит ястреб Ведрфельнир. Белка, по имени Грызозуб, снует веерх и вниз по ясеню и переносит бранные слова, которыми осыпают друг друга орел и дракон Нидхегг».[3]
Это представление восходит к более древним временам. В хеттском заклинании: «И его (низ) капану же змея занимает, середину же его пчела занимает. На зеленую (макушку) орел сел, вниз же к капану змея обратилась, к середине же пчела обратилась». Концепция о Мировом Дереве есть и в шумерском варианте эпоса о Гильгамеше: «В его (дерева) корнях змея, что не знает заклятья, гнездо устроила, в его ветвях птица Имдугуд птенца вывела, в его стволе девушка Лилит дом построила».[4]
Не удивительно, что и у прочих народов мира этот архетип представлен на протяжении веков и веков.
“На море на Окиане, на острове на Буяне, на зеленой осоке сидит птица, всем птицам старшая и большая, а держит она грамоту неписанную, и велит она всем птицам слетатися на такие-то озера и болота, и велит всем птицам сидеть от утра до вечера, от утренней до вечерней зори, от ночи до полуночи. Заговариваю я, раб такой-то, уток, гусей, тетеревей, всякую птицу ведомую и неведомую сидеть несходно по мой приход, по мое крепкое слово, во веки ненарушимо” (Сахаров 2, с. 95).
В Голубиной книге «Страфир-птиця — да всем птицям птиця, живёт же та птиця да на синем мори, на синём мори, на сером камени», кстати «Окиён-морё окинуло всю землю подселенную» (Архангельские былины, т.1, с. 584) то есть Буян остров находится за пределами населённого людьми мира. В других списках Голубиной книги птица-Воскрыпун (Воскрыл), что всем птицам мать, сидит «середи моря она на камнене… на Латыре» (Архангельские былины, т.2, с. 279, 366).
Для заговоров характерны подчас отождествление бескрайнего поля с морем, первозданная пустота вокруг некоего центра, одинокого дерева в поле (берёзы, липы, дуба, покляпого, безымянного), камня в море (Русские заговоры Карелии, 2000, №№245, 249, 252, с. 88) — камень в поле, золочен, на нем сидят пряхи (девица, пряха), золочеными нитками раны зашивают или заговаривают (Русские заговоры Карелии, (№319, с. 106). Чаще, конечно, как мы увидим далее, девица (девицы) сидят на камне, что на острове Буяне, либо встают из гробницы, что на том острове, либо на столу престольном сидят в избе, что на сем камне — все они шьют-вышивают-зашивают … (см. Майков, с. 167-169, №№141–152).
«На море на Окиане, на острове Буяне, стоит дуб ни наг, ни одет, под тем дубом стоит липовый куст, под тем липовым кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно чёрное, на той руне лежит инорокая змия Гарафена…» (Сахаров 3, с. 52)
Иногда вместо одного Дерева поминается священная роща, число деревьев кратно трём или семи.
“Выхожу я во чистое поле, зажусь на зелёный луг, во зелёном лугу есть зелья могучие, и в них сила видима-невидимая. Срываю три былинки: белыя, чёрныя, красныя. Красную былинку буду метать за Окiан-море, на остров на Буян, под меч кладенец; черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах…” (Забылин, с. 299)
“На море на Кияне, на большом острове на Буяне стоят три больших дерева, а как первое то дерево Петрий, а второе то дерево Хитрий, а третие дерево Кипарис; под ними лежит заяц…” — просят о переселении боли к тому зайцу (Майков, №81).
Иногда под сырым дубом (или на “дереве карколисте”) находится некий праведный персонаж (великие помощники человека), и мимо него (из моря-Окиана) шествуют в мир православный Иродовы сёстры, чтобы творить всякие безобразия. Праведный персонаж препятствует их проникновению в явий мир. На что ему сёстры отвечают, что не тронут тех жилищ, в которых имя этого праведника поминают и чтят (Майков, №№ 106,107).
«На море на Окиане, на острове на Буяне стоит дуб, под дубом тем ракитный куст, под тем кустом лежит бел камень, на том камне лежит рунцо, под тем рунцом лежит змея скоропея. Есть у ней сёстры Марья, Марина и Катерина. И мы вам молимся, на все четыре стороны поклонимся: “Утишите свою лихость от раба Божия!» (Майков, №174)
«На море на Окиане, на реке на Ордане стоит ракита, под тою ракитою лежит борона, под тою бороною лежит баранье чорное руно, под тем бараньим Чорным руном лежат три змеи: первая змея Марея, а другая Наталея, а третья змея медяница скороспея. Ты, змея медяница скороспея, вынимай свое жало поскорея…» (Майков, №175, см также №№176-178)
“На мори, на Кияне, на острови на Буяни, стоит частый ракитный куст. В том частом ракитовом кусту лежит змей-шкурапей…” (Русские заговоры Карелии, №256, с. 90, №267, с. 93) Из заговора от змеиного укуса, Беломорский район). Змея — царя над змеями пугают карой со стороны Гавриила да Николы, и он, чтобы откупиться, дает непорочность от змеиного укуса.
Помогает от змей и песок-гверстица из-под горючего камня-латыря (Русские заговоры Карелии, №265, с. 92)
Щука, рыба-кит или Мидгардский Змей?
Нам известно, что у тех же соседей славян, германцев, есть и второй Змей, не тот, что грызёт корни Иггдрассиля, а тот, что живёт в пучине морской. Следует предположить, что и у славян в их «поэтических воззрениях» мы найдём некий подводный персонаж.
Есть под белым камнем на том Божьем острове “щука золотая — и перьё золотое, и кости золотые, и зубы золотые”. Щука выгрызает у раба божьего болезни (Майков, №128).
«… Под тем камнем-латырём есть рыба-щука: очи, усы бисерныя, зубы железныя …» — (Русские заговоры Карелии, №412, с. 135).
В море под островом живёт рыба-кит, и только тот изловить рыбу-кит может, кто море выпьет (198).
“В синем море стоит златырь-камень, под златырем-каменм стоит щука медная, зубы железныя, щеки булатныя, глаза оловянныя…” (Русские заговоры Карелии, №168. с. 69) (Из заговоров от грыжи, Беломорский район)
“… На море, на окиане, на острове на Буяне, стоит латырь камень. Из-под того каменя, из-под того латыря выходит змея шестиглавая и щука редкие длинные зубы, — переедают и перехватывают все двадцать пять грыж…” (Русские заговоры Карелии, №171. с. 69) (Из заговоров от грыжи, Беломорский район)
«В чистоём поле — окиян-море. В окиян-море — щука …» (Русские заговоры Карелии, №185–№186, с. 73) (Пудожский район).
Уж не заменяют ли собой эта щука или чудо рыба-кит подводного Змея, вседержителя и колебателя тверди земной?
СВЕРХСУЩЕСТВА ОСТРОВА БУЯН
Одним из первых, указавших на соответствие острова Буян из русских заговоров и реального острова Рюген (Ран, Руян) был автор «Истории балтийских славян» (Гильфердинг, c. 191–192): «На юго-восточной оконечности Раны, у мыса Gorhen лежит в море огромный утёс, который до сих пор называется Buskamen, т.е. божий камень. Многие местности на Славянском поморье назывались святыми и, без сомнения, в языческую пору действительно почитались такими, как нам известно о «Святом боре»; на острове ране была «Святая гора» (Свантагора, Swantow); маленький островок на восток от Раны назывался «Святым островом» (Cванта востров, Swanewostoe…), устье Дивеновы называлось, кажется, “Святым устьем”, и здесь лежала, на остр. Волыне, деревня, которая и теперь ещё слывёт Swantust; на полуострове, образующем юго-восточную оконечность Раны, мы находим урочище Swantegard: имя это, «Сванты гард», т.е. Святой град, есть очевидно остаток древнего славянского язычества».
«… на океане море лежит Злотырь камень, на Златыре камне стоит соборна церква, в той церкве соборней стоит престол, а за престолом стоят триста коней железных и триста мужей железных…» (а у каждого по луку железному и по триста стрел железных) (Майков, №181).
Не напоминает ли это нам священных воинов белого бога Свентовита, которые оберегали его храм в Арконе?
Гельмольд в “Славянской Хронике” (I. 2. О городе Юмнета) 1171 года окончания писал, что страх, который внушали окружающим племенам жители острова Рюген — руяне проистекал из-за «особого расположения к ним богов или, скорее, идолов, которых они окружают гораздо большим почетом, чем другие».
О том же писал ранее и Адам Бременский в «Деяниях архиепископов Гамбургской церкви» (IV, 18) между 1017 и 1076 годами: «Их так боятся по той причине, что с этим племенем водят близкую дружбу боги, а вернее, бесы, поклонению которым они преданы более, чем прочие».
Какие же Боги, или сверхсущества, населяют мифический Буян? Они разнообразны, и светлые и тёмные, причем уживаются в одном мифопоэтическом пространстве как Чернобог и Белобог.
Пряхи
“На море Океане, на острове Буяне, девица красным щёлком вышивала; шить не стала, руда перестала”
“На море на Океане, на острове на Буяне лежит бел, горюч камень Алатырь, на том камне Алатырь, сидит красная девица, швея мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руда желтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю, я раба (такого-то) от порезу. Булат прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань”.
“Во чистом поле стоит свят окiан-камень, на святом окiан-камне сидит красная девица с шелковой иглой…” (Забылин, c .290–292).
На море на Океане, на острове на Буяне:
“… стоит светлица, во светлице три девицы: первая иголочки держит, другая девица ниточки делает, а третья — кровавую рану зашивает…” (Майков, №151, похожие по сюжету заклинания да заговоры о Богородице с сёстрами — №141–150, 152);
Можно предположить, что речь идет о богинях Судьбы, традиционно известных у индоевропейцев под именами: мойры, парки, норны и т.д. Нить соотносится с линией жизни, а руда-кровь — с самой жизненной силой.
Ветры
На море на Океане, на острове на Буяне:
“… живут три брата, три ветра, один северный, другой восточный, третий западный…”(Майков, №4).
Спрашивается, почему исключен ветер южный? Почему он — не брат прочим ветрам? Не потому ли, что разрушителен и совершенно враждебен людям, точно духи Муспельсхейма, южной страны Огня из «Старшей Эдды»?
Кузнецы
“…стоят три кузницы. Куют кузнецы на четырёх станках. Бес Салчак, не куй белаго железа, а прикуй добраго молодца … сожги ретивое сердце…”(Майков, №16).
“… Стану, выду в цистое поле, погляжу на сине морё. На синем море — синей камень. На синем каменю стоят Кузьма, Демьян бессеребряники, ремесленники. Помолюся и поклонюся Кузьмы, Демьяну: “Пособите и помогите …” (Русские заговоры Карелии, №187, c. 74. Петрозаводск).
В западно-славянской и древнерусской традициях кузнецов зовут Сварогом и Сварожичем-Огнебогом, это отец и сын. Кузнецы традиционно куют судебку, свадебку и оружие героям.
Темнобог
Иногда белый Латырь камень лежит в пучине морской, на нем сидят царица Соломония и двенадцать ее дочерей (имена которых соответствуют изгоняемым болезням, страхам и переполохам, как вариант в других заговорах — сёстры Иродовы), слуги и прислужники (Майков, №28).
Иногда Латырь камень помещают в дьявольском болоте, а на том камне сидит сам сатана, которого просят дьявольские сыны о раздорах и свершении прочих козней (Майков, №48).
Сатан Сатановичу с «Мирового дерева», растущего на Алатыре, приносят черти листья, обладающие волшебной силой (Забылин, С.305)
Петр Альбин в «Мейссенской хронике», 1590 года говорит: «славяне для того почитали Чернобога, как злое божество, что они воображали, будто всякое зло находится в его власти, и потому просили его о помиловании, они примиряли его, дабы в сей или загробной жизни не причинил он им вреда». Гельмолд в «Славянской хронике» уточняет 420 годами ранее: «Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своём языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть чёрным богом».
Вероятно, в заговоре изначально, вместо сатаны, могло присутствовать имя Чёрного бога, если следовать нашей логике.
Светлобоги-стреловержцы
Камень может лежать и на Сионской горе, в таком случае на камне архангел Михаил “туги луки натягает, живущия стрелы направляет…” (Майков, №211), либо на «Море-Окиане, реке-Иордане» (Забылин, С.293), и тогда камень населяют прочие библейские персонажи, мало относящиеся к русской мифологии.
Как уже отмечалось выше, даже староверческий Сус Христос, который есть Свет, и стоит на вершине столпа на том острове, вооружен луком, точно лучезарный Аполлон (или, быть может, ругенский Свентовит? — как показано на одной средневековой гравюре).
“…На Окияне море стоит золот стул; на золоте стуле сидит Николай, держит золот лук, натягивает шылковую тетивну, накладывает каленую стрелу” (Майков, №213).
“… на том острове лежит бел горючь камень Алатр, а на камени святый пророк Илия с небесными ангелами… тридцать ангелов в златокованном платье, с луки и стрелы…”(Майков, №210)
“… На море, на окияне, на острове на Буяне стоит латырь-камень: на том камни, на том латыре, сидят Климанты — Папы Римские, Василий Кесарийский, — тугой лук натягивают, ко стрелы заговаривают…” (Русские заговоры Карелии, №174. с. 71) (Из заговоров от грыжи, Беломорский район), аналогично описывает место и персонажей, натягивающих стрелу, заговор от дурного сглаза того же Беломорского района (Русские заговоры Карелии, №№312-314, с. 105).
Золото и стрелы — символика доброго, солярного, светлого божества.
Змееборцы
“На море на Кiaне, на острове на Буяне, на бел-горючем камне Алатыре, на храбром коне сидит Егорий Победоносец, Михаил Архангел, Илия Пророк, Николай Чудотворец побеждают змея лютаго, огненнаго…” (Забылин, с. 323)
C острова Буяна прилетает двунадесятьглавый змей, которого могут сразить лишь двунадесять богатырей под двунадесятью дубами. (Забылин, с .302)
Воительницы
Переосмысление языческих кумиров, почитаемых на острове, представлено в заговоре из анонимного бестселлера начала XX века:
“На острове Буяне, на море-океане стоит красная девица, ухмыляется, пред людьми всеми похваляется, что она ратных дел царица, на все потехи мастерица, бить и убивать, страшные боли причинять, кровь пускать, другу и недругу спуску не давать. В правой руке она держит колчан со стрелами, в левой — пули свинцовые, в ногах рассыпана дробь, аки бисер, на голове ее медная шапка, на груди чугунные латы…” (Чародейство, волшебство, знахарство… с. 54)
«… Есть море золото, на золоте море золот корабль, на золоте корабле едет Святый Николае[5], помогает рабу Божию (имя рек)…; есть море золото на золоте море золото древо, а золоте древе золоты птицы — носы железны и ногти железные, дерут и волочат от раба Божия (имя рек) на мхи, а болота; есть море золото, на золоте море бел камень, на беле камени седит красная девица с палицею железною…» (Майков, №151);
“… сидит баба на камне, у бабы три дочери: первая с огнем, вторая с полымем, третья руду заговаривает и ломоту…” (Майков, №152);
Через символику огня и оружия можно попытаться предположить, что речь идёт о весьма грозной богине или великанше, восстающей из своей гробницы (ср. «Святогор и Златыгорка»).
КУЛЬТОВОЕ СТРОЕНИЕ НА ОСТРОВЕ БУЯНЕ
Ясно, что в эпоху двоеверия и продолжающейся борьбы с язычеством на местах многие образы доносились нашими предками до потомков иносказательно. Разве ж можно себе представить, что на полном магией острове стоит христианская церковь? Так что речь идёт о совершенно ином культовом сооружении, быть может даже языческом храме.
“…Стану я, раб Божий, благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, во чисто поле путем дорогою по край синя моря. В синем море есть Святой Божий остров; на Святом Божьем острове — Святая Божья церковь; в той Святой Божьей церкови есть престол Господень, на том престоле есть …” (Русские заговоры Карелии, №190, с. 75, Обонежье)
“За морем за синим, за морем Хвалынским, по середине Окиан-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит дуб, под тем дубом живут седмерицею семь старцев, ни скованных, ни связанных… на том острове Буяне стоит дом, а в доме том стоят кади железныя, и в тех кадях лежат тенета шелковыя… на том острове Буяне сидит птица Гагана, с железным носом, с медными когтями…” Старцы рубят чёрных муриев на куски, куски складывают в кади, Гагана к дому никого не подпускает, всех кусает и отгоняет. (Забылин, с. 321-322)
Иногда само имя острова не называется, поминается он иносказательно, но нет сомнений, что речь все равно об одном и том же Месте Силы:
Свят Божий остров, на камне Латырь “Мати Пречистая Богородица просит и молит беспрестанно Господа Иисуса Христа о нас грешных…” (Майков, №120), Богородица сидит на престоле, что стоит в церкви, а та на Латыре, Матерь Божья держит в руках золотые ключи и замки (Майков, №216).
“… на этом святом Божьем острове святая Божья церковь, в той святой Божьей церкви есть престол Господень” (хотя на престоле Господнем восседают то священномученики, то «безсеребренники») (Майков, №123), матерь Божия с сестрицами “прядёт и сучит шелковую кудельку” (Майков, №150).
Церковь может быть выстроена и на самом камне Латыре, белом и горючем, и на камне, или престоле в церкви соборной этой бабушка Соломония (Салманида) “повивает Христа Бога” (Майков, №№166,167).
Таким образом, в заговорах говорится не менее чем о двух разных культовых сооружениях, в честь мужского (мужских) и архаичного женского божеств.
“Ложилась спать я, раба такая-то, в темную вечернюю зорю, темным-темно; вставала я, такая-то, в красную утреннюю зорю, светлым-светло; умывалась свежею водою; утиралась белым платком. Пошла я из дверей во двери, из ворот в вороты, и шла путем-дорогою, сухим-сухопутьем, ко Окиан-морю, на свят остров; от Окиан-моря узрела и усмотрела, глядючи на восток красного солнышка, во чисто поле, а в чистом поле узрела и усмотрела: стоит семибашенный дом, а в том семибашенном доме сидит красная девица, а сидит она на золотом стуле, сидит, уговаривает недуги, на коленях держит серебряное блюдечко, а на блюдечке лежат булатные ножички. Взошла я, раба такая-то, в семибашенный дом, смирным-смирнехонь-ко, головой поклонилась, сердцем покорилась и заговорила:
К тебе я пришла, красная девица, с покорищем об рабе таком-то; возьми ты, красная девица, с серебряного блюдечка булатные ножички в правую руку, обрежь ты у раба, такого-то, белую мякоть, ощипи кругом его и обери: скорби, недуги, уроки, призороки, затяни кровавые раны чистою и вечною своею пеленою. Защити его от всякого человека: от бабы-ведуньи, от девки простоволосыя, от мужика-одноженца, от двоеженца и от троеженца, от черноволосого, рыжеволосого. Возьми ты, красная девица, в правую руку двенадцать ключов и замкни двенадцать замков, и опусти эти замки в Окиан-море, под Алатырь камень. А в воде белая рыбица ходит, и она б те ключи подхватила и проглотила; а рыбаку белые рыбицы не поимывать, а ключов из рыбицы не вынимывать, а замков не отпирывать…” (Сахаров 2, с. 55–56)
ВАРИАЦИИ МИФА ОБ ОСТРОВЕ и КАМНЕ
Вот пока единственное упоминание о камне, как Янтаре (Майков, №319):
“Пойду я на Окиян море, на море стоит камень, на этом камне сидит старик, волосом сед, и сечёт, и рубит по Янтарю камню. Как ни дыму, ни пламя, не искры нету, так бы и у раба твоего не было не пламя, не искры, не замка крепче Янтаря камня…” (из заклинания, “как испортить ружье у охотника”).
Мы полагаем, что такая статистика ставит точки над «и», способен ли этот камень гореть, как янтарь. Или он голая и горячая (от солнца) белая известняковая скала или его поверхность горькая (от соли морской) и белая от этой же соли.
В редких случаях камень серый — (Русские заговоры Карелии, №253, с. 89; №240, с. 87), или синий: «… на синем мори — синей камень. На этом камени — Изоп-птица. Из Изоп-птицы выходит красная девица, выносит шелковую нитку, булавчатую иглу, у раба Божьего рану зашивает…» (Русские заговоры Карелии, №254, с. 89, Петрозаводск)
Может, его высвечивают лучи заходящего или восходящего солнца:
“…Есть синее море-окиан. На том мори-окиане лежит бел-красен камень, на том белом-красном камни — зверь-любимец; обхватился и обогнулся зверь-любимец за белым камнем, не отходит прочь; и как охватился зверь-любимец, обогнулся зверь-любимец и прочь не идёт, так же бы охватилась и обогнулася тая раба Божья с тем рабом Божьим…” (Из свадебного оберега, Беломорский район, Русские заговоры Карелии, №83, с. 47)
“На синем море стоит камень латый, под тем камнем латым живёт бабка семиволоска, девка простоволоска, отказывает от притчи, от срезора, от худой своей думы.” (Русские заговоры Карелии, №101, с.53) “… камень от земли создан, земли-матери придан…” (Из заговоров от детских недугов, Беломорский район, Русские заговоры Карелии, №109, с. 55)
На камне сидят или живут два брата (Каин и Авель, Каер и Лоер), ножами они резались (Русские заговоры Карелии, №237, №240, с. 87).
“На море на Окиане, на острове на Буяне, стоит железный сундук, а в железном сундуке лежат ножи булатные. Подите вы, ножи булатные, к такому и сякому вору, рубите его тело, колите его сердце, — чтобы он, вор, воротил покражу такого-то, чтобы он не утаил ни синя пороха, а выдал бы все сполна…” (Сахаров 2, с. 86).
Подчас надо ударить по камню, чтобы желание сбылось: “… в чистом поле лежит белый латырь-камень. У белого латырь-камня стоит две трещины. Возьму я эти три трещины, ударю по белому латырю-камню, чтобы …” (Русские заговоры Карелии, №232, с. 86, Пудожский район).
Кстати, в традиции богумильской, апокрифической, два сотворца Бог и Сатана родят себе помощников ударом о некий камень-гору. Например:
“И задумал Саваоф создать себе полки воинов, дал сатане молот в руки и велел бить в каменную гору правой рукой, а сам пошел на восток рай насаждать. Богов товарищ начал молотом в камень бить, из каменя воины светлы начали выскакивать да на восток Богу кланяться; бил до того, что рука устала, попробовал бить левой рукой. Лишь только ударил, выскочил черный черт да и поклонился молотобойцу. Смекнул сатана, в чем дело, да и давай левой рукой колотить; до того бил, что чуть-чуть со светлыми полками не сравнялся. Той порой Саваоф дело своего сделал и пришел к сатане. Пришел и видит: дело плохо. Что делать? Взял, скорей зааминил. Перестали выскакивать силы нечистые, а стал выскакивать только огонь, как и теперь бывает при ударе железом о камень”[6].
“Бог ударил кремнем о кремень — посыпались ангелы, архангелы, херувимы, серафимы. Черт ударил кремень о кремень — посыпались лешие, домовые, русалки, бабы-яги”[7].
Может, как раз таким образом Алатырь-камень и связан с актом творения мира Светлым и Тёмным Богами?
ОСТРОВ БУЯН КАК ТОТ СВЕТ
Макс Фасмер приводит значение слова «буян» как «открытое со всех сторон, возвышенное место», и это вполне похоже на образ острова, но второе значение слова, как «базарная площадь, амбар», вряд ли может нас устроить по смыслу и контексту. Со ссылкой на Русский Филологический вестник (в 78 томах, т.5, 144, Варшава, 1879–1918 гг.) и этимологический словарь А.Преображенского (т.1, 51, М., 1910–1918 гг) — от буй «дикий, надменный», т.е. «нечто возвышенное» (Фасмер, т.1, с. 257)
Наш коллега Константин Бегтин предполагает, что «название острова Буян правильнее было бы связать со словом «буй» или «буевище», то есть кладбище, мир мертвых.
Буй — «погост, пустырь при церкви» (или ином культовом сооружении?), возможно, связано он и с древне-шведским bo и древне-исландским bu — «жилище», буй — украинское — «домовина» (Фасмер, т.1, с. 234).
Т.е. кладбище здесь вторично, а первичен мир мёртвых, то, что кельты называли «Аннун» — Тот свет, Мир Иной. Соответствия в славянской мифологии обобщены нами ранее (см. Русское языческое мировоззрение, с.149–151).
Идея эта находит подтверждение в символике гроба, гробницы, могилы:
“…стоит бел горюч камень, на том камне лежат три камня, на тех камнях стоят три гроба, в тех гробах три тоски, на каждой доски три тоски…”(Майков, №15).
“… приду в чисто поле, в чистом поле есть камень-алатырь. На том каменю лежит мертвяц. Приду я к мертвяцу, спрошу у мертвяца…” (Русские заговоры Карелии, №194, с. 76, Кемский район)
“На море на окиане, на острове Буяне стоит столб; на том столбе стоит дубовая гробница, в ней лежит красная девица, тоска-чаровница…” (Майков, №32).
Как мы отмечали ранее: “Аннун в смысловом переводе означает «Не-мир» или «Иной мир». И хотя говорить о географии Нижнего и Верхнего мира бессмысленно, каждый видит при Переходе то, что может увидеть только он. Аннун представлялся древним как страна, расположенная под землёй, в холме (сид) или за морем. Это представление сближает Аннун с навьим миром славян, куда надо плыть через море, либо спускаться сквозь дыру. О достижении Аида у греков были приблизительно такие же представления. Однако у кельтов Аннун — это совершенная страна, страна магов, полная волшебства, сакральный, неявный мир, правит которым король-охотник типа нашего Волха, у кельтов его звали Гвин ап Нудом или Финном, поэтом и пророком, а также Манауиданом (Мананнаном), схожим со славянским Велесом в его нижней ипостаси. Достоверно об этой стране известно лишь то, что всякий, кто сумел вернуться из Аннуна, несёт на себе его печать всю оставшуюся жизнь. Словом, бегство не проходит безнаказанным. Но и всё, что живо, рождается именно в Аннуне — так гласит отрывок из «Триад Бардов»: «рождение в Аннуне, рост в Абреде и полнота в поднебесье Гвинвид, ничто и никто не существует вне этих Трёх, кроме самого Бога» (Гаврилов 1).
Кстати, поэтому во многом бессмысленны споры, в каком же море находится Буян — на запад, на восток или на юг от Руси, места бытования заговоров.
Остров Рюген, так долго остававшийся во владении язычников, по мнению целого ряда исследователей может, как мы видим, с большим успехом претендовать на роль мифического острова Буяна.
«Ай ещё шли где туры подле сине море,
Да и поплыли туры за сине море,
Еще выплыли туры да на Буян остров
Да идут по Буяну да славну острову…»[8]
«А ещё зрит-смотрит Илья во сторону во западную —
А на западе стоит да поле чистое,
Поле чистое да все Куликово.
Там славный Буян-остров он шатаетсе…»[9]
Наличие Куликова поля (ударение в данном случае на втором слоге) не должно смущать: былинная география имеет свои законы. Отмечу, здесь, что былинный находится Буян-остров «в западной стороне» за «синим морем».
У него, разумеется, в этом Свете может быть несколько отражений (кстати, так и Амбер Роджера Желязны порождает их отнюдь не одно), и попасть на Буян можно вовсе не переплывая в буквальном смысле море, не переходя поле. Путь с Буяна вообще может быть преодолен по знаменитому Калинову Мосту.
“Стану я раб, такой-то, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, в чисто поле, в подводосточную сторону, к морю к Окиану, в море-Окиане лежит Алатырь камень, на том камне Алатыре стоит дом. Попрошу я, раб такой-то, здоровья, об такой-то болезни, об наличном мясе, от грызоты, от болеты, от ломоты. Бежит река огненная, чрез огненную реку калиновый мост, по тому калинову мосту идет стар матер человек; несет в руках золотое блюдечко, серебряно перышко, мажет у рабе, такой-то, семьдесят жил, семьдесят костей, семьдесят суставов; збавляет с раба, такого-то, семьдесят болезней. Не боли и не ломи, и не отрыгай, и не откидывай, ни на конце, ни на ветке никогда” (Сахаров 2, с. 107).
Собственно, и любое место является симметрией Того Первого, что основа Творения и причина Мироздания.
Список основных источников:
Адам Бременский — Деяния архиепископов Гамбургской церкви» по изданиям: Из ранней истории шведского государства. М. 1999; Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия IX- первая половина XII вв. М.–Л. 1989.
Архангельские былины — Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д.Григорьевым. В 3-х т.т. Том 1 –СПб.: Тропа Троянова, 2002. — 717 с. С.585–587; Том 3. — СПб.: Тропа Троянова, 2003. — 560 c. С. 278–280, 365–366. (по изданиям 1899–1901 гг.)
Афанасьев — Афанасьев А.Н. Языческие предания об острове Буян/ Афанасьев А.Н. Происхождение мифа. Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. — М.: Издательство «Индрик», 1996. — 640 с.
Гаврилов 1 — Гаврилов Д.А. НордХейм. Курс сравнительной мифологии древних германцев и славян. — М.: Социально-политическая мысль, 2006. — 272 с.
Гельмольд — Гельмолд. Славянская Хроника. пер. Л.В.Разумовского, — М.: Наука, 1963.
Гильфердинг — Гильфердинг А. Собрание сочинений. — СПб., 1874. — Т.4: История балтийских славян.
Забылин — Русскiй народъ, его обычаи, обряды, преданiя, суеверiя и поэзiя. Собр. М. Забылинымъ. — М.: Изданie книгопродавца М. Березина. 1880. — 607 с. (в статье фрагменты заговоров приводятся в современном написании слов, пунктуация сохранена)
Майков — Великорусские заклинания. Сб. состав. Л.Н. Майков (по изданию 1869 г.)/ Чародейство. Волшебство. Знахарство. Заклинания. Заговоры. — М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 1998. — 352 с., C.123–246.
Сахаров 1 — Сказанiя русского народа, собранныя И.П. Сахаровымъ. С.-Петербургъ, Изданiе А.С. Суворина, 1885.
Сахаров 2 — Сахаров И.П. Русское чернокнижие. Заговоры русских знахарей.. — М.: Эксмо, 2008. — 224 с.
Сахаров 3 — Сахаров И.П. Сказания русского народа, собранные И.П.Сахаровым. Тула: Приокское книжное издательство, 2000. — 480 с.
Русские заговоры Карелии — Русские заговоры Карелии/ составитель Т.С.Курец. Петрозаводск: Издательство Петрозаводского государственного университета, 2000. — 276 с.
Русское языческое мировоззрение — Русское языческое мировоззрение: пространство смыслов. Опыт словаря с пояснениями / авт. и сост. Ермаков С. Э. Гаврилов Д. А. — М.: Ладога-100, 2008. — 208 с.
Славянская мифология — Славянская мифология. Энциклопедический словарь. Изд. 2-е. — М.: Международные отношения, 2002. — 512 с.
Фасмер — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.I-IV.: пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. — М.: Прогресс, 1986.
Чародейство, волшебство, знахарство и все русские народные заговоры — Волшебство, Чародейство. Волшебство. Знахарство. Заклинания. Заговоры. — М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 1998. — 352 с.
Опубликовано: Гаврилов Д.А. К образу острова Буяна и камня Алатыря в русских заговорах // Северная Традиция. Священный остров Руян: сборник / сост. и общ. ред. Д. А. Гаврилов, С. Э. Ермаков. — М.: Социально-политическая мысль, НИО «Северный ветер», 2008. — С. 123–140.
[1] Мировая гора — одно из основных понятий индоевропейской мифологии. Воображаемый центр мироздания или обиталище высших Богов (главного Бога). Например, гора Олимп (греч.) Одним из эпитетов высшего бога древних арьев Рудры-Шивы был «Хранитель гор» (Ниларудра Упанишада, 5). Чертоги Шивы находились на горе Меру — Мировой горе ведийской мифологии, ещё один из его эпитетов — «Владыка гор».
[2] Щапов А.П. Исторические очерки миросозерцания и суеверия// Сочинения Щапова А.П. Спб, 1906. — Т.1. С. 105.
[3] Младшая Эдда. – М.: НИЦ Ладомир, 1994.
[4] Наговицын.А.Е. Магия хеттов. –М.: Академический проект; Трикста, 2004. – 464 с.
[5] «Отворяет морскую глубину, поднимает железные врата…»
[6] Барсов Е.В. Народные предания о миротворении // Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1886. Кн.4. Отд. 4. С. 1-2.
[7] Даль В.И. Пословицы русского народа: в 2 т. М., 1985. Т. 2. С. 348.
[8] Былины, под. ред. М. Сперанского, т.1, М., 1916. с. 228 (былина «Василий Пьяница»).
[9] Былины Печоры и Зимнего берега, отв. ред. А.М. Астахова, М. Л., 1961. с. 158 (былина «Про старого казака Илью Муромца»).
