Кнопка «ВКЛ.»

После того как я приобрел книжку Ольги Бакировой “Языческая кустодия” и не встретил у нее ни малейшего намека на какие-либо объяснения, я закономерно заинтересовался мандалами. Это оказалось отдельной и большой темой, о которой я планирую еще написать в свое время, но кое-что можно отметить уже сейчас.

Как известно, слав. “свят(ость)” – это сила “набухания, увеличения и роста”. То есть в древности для наших предков “святое” – это ‘то, что набухает, растет и ширится’ (в отличие, например, от германцев, для которых “святое” = ‘целостное’). Идею роста и преумножения также выражает слав. понятие “спор/спора”. «Споръ(-ъıи)» — ‘увеличивающий(ся), умножающий(ся)’. Данное понятие тесно связано с идеей удвоения (ср. “спорыш” как обозначение двойного колоса на одном стебле). Продолжающееся удвоение приводит к явлению, которое мы сейчас называем “геометрической прогрессией”, причем идею такого удвоения/прогрессии можно обнаружить и в некоторых традиционных графических символах. Очень, кстати, похоже на современные представления о делении клеток, когда одна материнская клетка делится на две дочерние, которые потом также начинают делиться, каждая на две – и так далее и так далее, что приводит к стремительному росту многоклеточного организма.

Но в чем источник всего этого ‘приумножения, роста, обилия’? Где тот начальный импульс, “искра зажигания”, “кнопка вкл.”, – что запускает этот процесс? Неожиданно ответ на этот вопрос нашелся также в сфере символики.

В энциклопедии “Мифы Народов Мира” в статье про Мандалу я наткнулся на следующее:

“Вписанный в квадрат внутренний восьмилепестковый круг (янтра) символизирует женское начало, детородное лоно, внутри которого часто помещается знак мужского начала — ваджра. Это соотношение геометрических символов в центре М.[андалы] дублируется ритуально-мифологическим мотивом: призываемое божество опускается с небес в самый центр М., обозначенный лотосом, где оно и совершает акт, приносящий плодородие, изобилие, успех”[1]

Инд. ваджра (букв. ‘молния’) представляет собой классическое оружие Громовержца – пучок молний, подобный греческому κεραυνοί [2], что еще раз отсылает нас к связи Громовержца с архетипическим мужским началом и оплодотворением. Таким образом, здесь имеет место быть все та же биологическая метафора: процесс увеличения и роста (блага) начинается с соединения небесного/духовного-мужского начала с земным/материальным-женским. С женским, материнским началом ассоциируется именно ЦЕНТР (мандалы) – ее срединное, ВНУТРНЕННЕЕ пространство

«показательно, что при употреблении в древнерусских памятниках лексем мать, матица в переносном смысле они означают «начало, основа, источник чего-либо; причина»… В диалектах, как и в древнерусском языке, и мать, и матица нередко называются «маткой»… Лексема же матка наделяется дополнительными значениями: «женщина, самка, внутренний женский половой орган, пчелиная матка, предводительница в игре, центральная часть войска»… семантический спектр слова матка, и особенно в народных говорах, более многообразен: это «источник чего-либо, место рождения, происхождения, корень; середка, середина, средоточие, остов, центр» [3]

Сама мандала – это горизонталь. Помещение в ее центре мужского “небесного” начала добавляет к горизонтали вертикальное измерение: нисхождение (сверху-вниз) божества вызывает последующий рост (снизу-вверх) блага из центра.

На славянском материале аналогии этому можно найти прежде всего в мифологеме “отмыкания земли” весной, после чего происходит пробуждение живой природы («…это отмыкание состоит как бы во вскрывании ее лона, что делает ее детородной. В мифе это отмыкание Земли–Матери совершается молнией, молотом, кием, каменной палицей Неба–Отца или Громовержца (Перуна, Перкунаса и т.п.)» [74]

Представление о том, что божественный оплодотворяющий акт брачного союза неба и земли повторяется ежегодно во время первой грозы, сохранился в народных поверьях… В акциональном коде славянских обрядов обычай втыкать топор в землю – один из ритуальных актов апотропеического и продуцирующего характера, несомненно, восходит к символике оплодотворения земли небесным божеством»[4])

(Здесь еще должен был быть длинный абзац про огонь посреди воды, но поразмыслив пару суток, я его снёс. Несмотря на ярко выраженное половое различие у “Царя Огня и Царицы Воды”, мифологема “огонь посреди воды” – это все же скорее отношения мать-сын, а не муж-жена. Да и что может родиться от соединения Огня и Воды, кроме пара? в общем, не знаю пока, – решил остановиться на соединении Небесного и Земного).

На уровне символики похожие идеи можно найти в исследованиях Галины Нечаевой: она противопоставляет ромб, как символ женского начала, – косому кресту, как символу мужского начала. Крест, помещенный внутрь ромба символизирует соединение мужского и женского начал, а также пахоту земли весной, после чего земля-ромб начинает расцветать, обрамляясь растительными завитками [5].

Так или иначе, мы получаем в свое распоряжение определенный ритуальный инструмент. Для начала нужно определить ту область, где сосредоточена сила Богини-Матери: это может быть середина вашего ритуального пространства (например, алтаря), либо мы можем отталкиваться не от признака “середины”, а от “внутреннего” – и тогда нам нужна самая потаенная, сокрытая область. Там мы символически обозначаем женское начало – кругом, ромбом либо чашей. Затем нам нужно поместить туда символ Бога-Отца (в самом начале либо в самом конце ритуала (одновременно с “да будет так”?) , – еще не решил, в общем). Что может быть для нас аналогом индийской ваджры? Понятно, что любое колюще-режущее типа ножа или топора, но тут возможны и иные, более интересные варианты:

во-первых, белемнит. “Громовая стрела” – классика;

во-вторых, точильный камень (В. В. Иванов и В. Н. Топоров предполагали, на основании некоторых скандинавских свидетельств, общеиндоевропейский характер связи точильных камней и оселков с культом Громовержца);

в-третьих, по предположению Б.А. Успенского эквивалентным громовому удару является матерная брань (что, исходя из всего вышесказанного, в общем-то и логично). Что с этим делать – решайте сами. Я конкретизировать не буду, потому что это слишком уж эзотерические знания;

и, в-четвертых, это определенные растения. Например, репейник, чью связь с Громовержцем предполагал еще Афанасьев (ср. “на Левобережной Украине свадебно-брачную пару олицетворяли Марынка (Мариночка, Марена) и Купало — девушка и мальчик, или девушка и репейный куст, которому придана антропоморфная форма (ср. репейник как свадебное деревце красота у русских)…”[7]).

Главное, на что я хочу обратить ваше внимание – это универсальный характер данного ритуального действа. Вот в этнографии мы видим, казалось бы, тотальную направленность ритуала на рост злаков и приплод скота. Однако это всего лишь следствие того, что эти люди жили натуральным хозяйством. Тем не менее примеры из развитой духовной культуры (цитируемое из МНМ про мандалу относится прежде всего к тибетской традиции) показывают нам, что данное ритуальное действо может быть применимо и к иным, более возвышенным сферам. Мне сейчас думается, что это все очень подходит к ситуации начала какого-либо проекта или процесса.