Довелось мне на днях пообщаться со сторонниками «народного православия» из одного фольклорно-этнографического коллектива. После этой встречи мне пришли в голову некоторые мысли, которыми я и хочу поделиться.
Эти люди прекрасно осознают, что народная традиция насквозь пропитана языческими верованиями (не зря «народное православие» один из наших подписчиков «Вконтакте» именует «мезоязычеством»).
При этом они, как водится, не любят неоязычников. И, должен сказать, не любят заслуженно. Дело в том, что участники фольклорного движения привыкли работать с «чем-то реальным», с действительно существовавшей (и всё ещё существующей) народной традицией. Неоязычники же, в худшем случае, строят свои воззрения на откровенных выдумках («Славяно-арийских ведах», «Велесовой книге» и прочих «тайных знаниях волхвов с Ютуба»), а в лучшем случае — на научных теориях, писанных вилами по воде. То бишь, с точки зрения фольклористов, занимаются какой-то ерундой, к тому же выдавая её за «веру предков» и «славянскую традицию». В этом я с ними совершенно согласен. Всё так и есть. Кстати, насколько я понимаю, именно осознание этого факта приводит некоторых бывших родноверов в «народное христианство». Люди начинают с родноверия, потом знакомятся (достаточно глубоко) с народной традицией… и им становится видна разительная разница. От родноверия они отказываются, осознав всю шаткость этой конструкции, а народной традицией продолжают заниматься, но уже переметнувшись в «народное христианство».
Конечно, то же самое осознание шаткости родноверия может привести и к другим результатам — например, к переходу в другие ветви язычества (скажем, в скандинавское язычество, где источников намного больше, или в викку, где они вообще не нужны — я в своё время всерьёз обдумывал оба эти варианта). Я могу ошибаться, но мне кажется, что среди активистов столь «любимых» (взаимно) родноверами «неомерян» как минимум один человек — бывший родновер, покинувший родноверие по причине «фэнтэзийности» оного.
Впрочем, не могу сказать, что уход из родноверия из-за шаткости его основ — явление очень частое и представляет какую-то угрозу для родноверия. По этой причине из него уходят лишь люди с достаточно сильно развитым критическим мышлением, а таких не то чтобы много. К тому же, отказаться от религии, которую человек практиковал много лет и в рамках которой получил значимый личный духовный опыт — тяжело, и я это прекрасно понимаю.
Но, так или иначе, факт остаётся фактом — большинство ветвей славянского неоязычества не имеют твёрдой опоры в традиции. И «славянскими» могут быть названы лишь с очень большой натяжкой. Осознав это, я стал практиковать (и активно разрабатывать) то, что мы с Максимом сейчас называем «Путём балтов» — направление славянского неоязычества, основанное не на чьих-то мнениях и версиях, а на твёрдых этнографических фактах.
Теперь расскажу, в чём я категорически не согласен с адептами «народного православия» из фольклорного движения.
Они воспринимают этнографическую традицию как некий (почти недостижимый) идеал, который они и пытаются воспроизвести. По их мнению, народ осуществил гармоничный синтез язычества и христианства. Стремиться убрать из народной культуры какую-то из её составляющих означает обеднять традицию и вносить духовный раскол в наше общество.
Я (как, наверное, и все прочие неоязычники) не вижу в этнографической народной традиции никакого «гармоничного синтеза». С моей точки зрения, это жуткая помесь ежа с ужом, совершенно неприемлемая ни с религиозно-философской, ни с эстетической точки зрения. Ортодоксальные православные, насколько я знаю, здесь вполне солидарны с неоязычниками — их совсем не радует огромное количество «пережитков язычества» в «народном христианстве».
Для меня народная традиция — не идеал, а строительный материал, из которого можно выстроить новое славянское язычество (к слову сказать, Максим тоже уже писал о том, что «настоящий конструктор — это традиция», рекомендую ознакомиться с этим его текстом). Христианские пропагандисты любят клеймить язычество, рассказывая про всевозможные страшные языческие суеверия (человеческие жертвоприношения и тому подобную дичь). Но и в «народном православии» такого добра тоже хватает. Читали когда-нибудь про «кицку жонку»? А про то как крестьяне в начале 20 века решили принести девушку в жертву медведю? Если нет — почитайте по ссылкам. Нет никакого смысла идеализировать народную традицию — ни десятого, ни девятнадцатого века.
И последний момент, о котором я хочу написать — участники фольклорного движения, как правило, стремятся изучать, восстанавливать и продолжать какую-то конкретную локальную традицию (в этом они схожи с любителями исторической реконструкции, в том числе — из числа язычников). Применительно к славянскому неоязычеству я не вижу в этом никакого смысла.
Во-первых, мы не можем быть продолжателями локальной «народно-христианской» традиции, понимаемой как некое целое. Просто потому, что мы — не «народные христиане», а неоязычники. Мы можем только заимствовать из неё некоторые, подходящие нам, элементы.
Во-вторых, я подозреваю, что, ограничившись отдельно взятой традицией какой-нибудь области (я уж не говорю про более мелкие — например, традицию конкретной деревни), мы вряд ли сможем собрать достаточно данных, чтобы построить полноценную языческую религию. Хотя в фольклоре и этнографии сведений неизмеримо больше, чем в письменных источниках, их всё-таки не настолько много. Зачем отказываться от ценной информации только из-за того, что она сохранилась в соседней области?
Более того — даже если она сохранилась в другой славянской стране, что из того? В этнографии разных славянских народов очень много общего. Да и сами подумайте, настолько ли значима для вас пресловутая национальная идентичность? Кто вам ближе — белорусский или, скажем, хорватский язычник или русский христианин?
Я, если что, не призываю совершенно не обращать внимания на местные различия. Можно предпочитать элементы одной локальной традиции аналогичным элементам из других (если они вам больше подходят или же при прочих равных). Совершенно незачем забывать родной язык и переходить на какой-нибудь «общеславянский». Но нет смысла и зацикливаться на локальном.
