Стрибога сестра, Перуна пряха
Даждьбога дочь — моя Мора,
Приди, спряди мою нить, Мора
Знакомство с героиней
В новгородских грамотах 794(1), 798(2), 849(3) и 955(4), датируемых XII веком. упоминается некая Марена.
В грамоте 794 Петр — предполагается, что новгородский боярин Петр Михайлович — просит Марену оказать влияние на князя (!) , когда тот станет наделять купцов (чем и как непонятно, вообще, грамота сохранилась фрагментарно, а прорисовки на "грамоты.ру" куда-то делись:(), причем в этой связи упоминает мор, прошедший зимою.
В грамоте 798 некий Завид требует от неизвестного адресата, чтобы он (она?) велел(а) тому из воих сыновей, у которого есть зерно, отдать дань Марене.
В грамоте 849 Петр (возможно, тот же, что и в первой грамоте) — велит какому-то Демше выдать шесть гривен Микуле Кишке — но только "перед Мареной" и никак иначе, а вот Ярко гривен не давать ни при каких условиях, как бы тот ни упрашивал.
Любопытнее всего четвертая грамота, с которой связан ряд забавных недоразумений(5). Общая же суть в том, что женщина по имени Милуша, обращаясь к Марене, говорит, что Косе Великой (по предположениям ученых, дочери Милуши), "выйти бы за Сновида).
Ниже снова написано имя Марены с ласкательным суффиксом и разукрашенной, будто в летописи заглавной буквой, а потом... вот тут-то и причина недоразумений! — написано "пей пизда и секыль". Журналисты в простоте своей решили, будто Милуша кроет матом адресата письма — стоило ради этого разукрашивать имя Марены столь любовно!
Ученые же вносят в вопрос ясность:
"Оказывается, что в русском эротическом фольклоре есть такое же точно восклицание, как в этом письме Милуши : «пей + любое обозначение вульвы». Это глубоко архаичный образ, восходящий к фундаментальному индоевропейскому мифу об оплодотворении Земли, Матери-Сырой-Земли, Деметры — активным началом: Деушем, Зевсом, Юпитером и др. Земля пьёт дождь, проливающийся с неба, и плодоносит.Современное — «дождь напоил землю» — восходит к такому же образу. Не случайно Зевс оплодотворяет Данаю в золотом дожде. Есть работа Никиты Ильича Толстого о белорусском фольклоре, где есть выражения: «пьян, как мать» и «пьян, как земля» (имеется в виду напоённость Матери-Сырой-Земли). Он же связывает вульгарное бухой ‘пьяный’ с набухать.Таким образом, восклицание: “пей, мать”, “пей, земля” и даже “пей, п....” — надо понимать как сакральное заклинание с древним, глубоко поэтическим смыслом: «да наполнится, да будет напоено оплодотворяющим началом рождающее лоно!» В устах Милуши почти наверняка это цитата из «срамной песни», которая будет звучать на свадьбе, и она хочет сказать: «Маренка, да пусть же свадьба состоится!»(6)
Мнения и сомнения
Общее мнение ученых, в частности, исследовавшего этот вопрос А.А. Гиппиуса(7) — что Марена грамот — это Марья, жена того самого боярина Петра Михайловича. Однако при внимательном рассмотрении становится ясно, что вывод этот, как минимум, вызывает сомнения. Нигде и ни в каких источниках Марью, жену Петра, Мареной не называют.
Более того, если историю про передачу шести гривен еще как-то можно увязать с версией о боярыне — хотя совершенно непонятно, отчего ж тогда муж-боярин отсылает распоряжение о вручении денег не самой жене, а какому-то Демше — то остальные не вписываются в нее никаким боком.
Почему боярин просит свою жену повлиять на князя? Боярин, добавлю, новгородский — то есть один из тех, кто, собственно, решает — будет князь и дальше сидеть на престоле Господина Великого, или поедет... куда-нибудь. До абсолютной монархии, когда "августейшие рогоносцы" подкладывали свои половинки монарху в надежде, что "ночная кукушка дневных перекукует" Новгороду XII столетия дальше, чем до Марса!
Почему Марене дают дань? В грамоте употреблено именно это слово. Не подарок, не взятку, не долг возвращают, не оброк, наконец, платят — а дань? Дань платили городам или князьям — это, скажем так, как минимум.
И совсем непонятна грамота 955. Что за торжественность, что за разукрашенные буквы и ритуальные формулы? И почему у Марены просят о том, чтоб состоялась свадьба? Сама Милуша с дочерью зависит от Марены? Но почему тогда не попросить устно? Как-то с трудом представляю холопку, вступающую с хозяйкой в переписку. Да и мало тянет Милуша на холопку — вон, буквы разукрашивает, явно книги читывала...
Сновид зависит от Марены? Это могло быть в двух случаях — или Сновид Марене сын, или холоп. Но партию с холопом трудно счесть завидной, и непонятно, с чего б тогда Милуше так просить об этом браке. А сына по имени Сновид у боярина Петра и боярыни Марьи источники тоже не знают.
Давайте-ка подытожим то, что мы знаем о Марене.
Про Марену упоминается в четырех грамотах.
При этом она сама не написала ни одной.
Марена может повлиять на князя, когда не может повлиять новгородский боярин.
Марена является надежной свидетельницей денежных сделок — гарантом, так сказать.
Марене платят дань зерном.
От Марены зависит — состоится или не состоится свадьба двух свободных новгородцев.
Похоже это на боярыню — жену того самого боярина, который просит ее вразумить князя и требует от слуг давать деньги третьим лицам только перед нею?
Мне кажется, что не очень.
Боярыня или Богиня?
Сам Гиппиус пишет, что имя "Марена — языческое, имеющее глубокие мифологические и фольклорные корни"
Однако тут же и садится в лужу, заявляя, что "так называлась деревянная кукла, чучело, которое сжигали или топили в воде в ходе купальских игрищ как символ умирания и воскресения природы"
С тем же успехом я могу написать, что "Иисус Христос — это деревянная доска, перед которой становятся на колени христиане". "Куклу" назвали Мареной потому что она изображала Марену — Маржену, Морену, Морану, Мару — Богиню славян(8).
Известно, что позиции древней веры русов в Новгороде были очень сильны(9). В 1071 году весь в противостоянии христианского епископа и языческого волхва весь Новгород принял сторону последнего.
"Слово о посте", написанное где-то между концом XI и началом XIII века упоминает новгородцев-"словен" в ряду нехристианских народов — вместе с чудью, вятичами, булгарами и половцами. В 1166 году еписком Новгородский Илья утверждал, что земля Новгородская "недавно крещена", и поминал, как очевидец, "первых попов". Археологи обнаружили в Новгороде XII столетия великое множество следов языческих обрядов(10) — идолов, следов жертвенных пиров и заклания животных, а то и людей, ритуальных масок, гуслей и сосудов.
В 1227 году в Новгороде вновь объявились волхвы(11), впрочем, прежней всеобще поддержки уже не получившие, и в конце концов сожженые на костре. Однако еще и в XIV веке(12) берестяные грамоты обращаются с гневным обличением к язычникам.
Вполне естественно, что в городе с такими сильными позициями язычества сохранялся культ древней Богини.
Владычица Жизни и Смерти
Современный неоязычник, как правило, знает о Марене только одно — это "Богиня смерти". Ну и, соответственно, верит в легенды о Ее "борьбе" со "светлыми Богами" — благо авторы разной степени талантливости от М. Семеновой до А. Асова, насочиняли уже достаточно много по этому поводу — в зависимости от характера принимая сторону той или иной стороны. Такие, возможно, и поймут упоминание в грамоте с именем Марены зимы и мора, но тема свадьбы поставит их в тупик.
Но наряду с упоминанием Ее Абрахамом Френцелем, среневековым автором, как «De Marzana, Dea Morte, Dea Mortis", т.е. Богини смерти, имеются и другие сопоставления, сильно отдаляющие нас от славянского аналога "старухи с косой".Чешский автор глосс к "Матери слов" споставляет Марену с Прозерпиной — не только владычицей подземного мира, но и подательницей плодов. Ян Длугош сравнил ее с Церерой — Богиней плодородия, и это проясняет для нас вопрос, почему к Марене могли обратиться за помощью в усстрении свадьбы.
Балтский аналог Марене, Мара или Маря(13), сливается в один образ с Богиней Судьбы и родов Лауме — в славянской мифологии ей соответсвует Мокошь. Современные латышские язычники-диевтурибы почитают Мару, как Великую Мать(14).
Возможно, то же превращение Мары-Марены в основной лик Великой Матери, Пряхи Судеб (см. севренорусские мифы о прядущей море или кикиморе), произошло и в Новгороде, благо, население одного из трех древнейших концов Новгорода, Людина, составляли кривичи(15).
Кривичи же наиболее близки к балтам из всех славянских народов, даже само их название сопоставляют с названием языческих жрецов балтов — криве или креве — что косвенное подтверждают такие слова иноземной хроники:
"28 июля 1414 года в деревне Анкаим умер Креве-Кревайть (Krewe-Krewayto) по имени Гинтовт, 74-й первосвященник; с ним пал сан некогда очень важный в делах святых и судебных во всей земле Литовской, Пруссии, Литве, Жемайтии, Куронии, Земгалии, Ливонии, Латгалии и даже в землях кривичских руссов (Creviczensivim Russorum)"(16)
А поскольку для "кривичских руссов" Криве был авторитетом в "делах святых", то мы вправе распространить на них и почитание Марены, как Богини не только, и, может быть, не столько зимы и смерти, сколько судьбы и плодородия(17). Тем более, что грамоты с ее именем найдены как раз в Людином конце, кривичской части Новгорода.
Кстати — обратим внимание на дату, к которой относится свидетельство. Явно ошибаются те, кто полагает слова "русский, русин, рус" уже в XIV веке конфессиональны обозначением православных. Да, "русин или христианин" времен Вещего Олега ушло на много веков в прошлое — но и до толстоевского "руский значит православный" оставалось едва ли меньше.
Кстати, к проявлениям язычества в крещеной Руси относят и обычай насыпать покойнику в гроб зерен(17) — это к слову о "дани Марене", которую предполагалось платить зерном в грамоте 798. Обычай это, как отмечают археологи, был особенно распространен в Новгороде. Здесь как бы объединяются темы плодородия и смерти.
Да, молодоженов на свадьбе ведь тоже осыпали зерном...
Письма Бессмертным
Остается объяснить сам странный, казалось бы, факт написания писем — Богине. Если ясно, зачем писать о передаче денег перед Ее лицом — чтоб Она была свидетельницей договора — если понятно, почему человек, по всей видимости, лишенный возможности совершить подношение Ей, просил об этом других, то зачем людям писать Бессмертной?
Между тем обычай оставлять у святых мест молитвы-записочки сохранился на Русском севере едва ли не до наших дней. Отражением его является и коми обычай "кабала"(18) — когда колдун обращается к лесному духу в записке на бересте, которую выкладывает на урочное место вместе с подношениями — обычай явно заимствованный "заволочской чудью" у более культурных новгородцев.
На Руси же существовал чуть ли не до петровских времен обычай класть в гроб с покойником письма(19) привратнику иного мира, которым почитали на Руси Николу — заместителя в этой должности языческого Волоса. причем первым известным последователем этого обычая стал никто иной, как очередной выходец с балтийско-славянского севера варяг Шимон-Рюрик, учредитель и спонсор Киево-Печерского монастыря. И я полагаю, что сын Варяжского моря взял с собой на тот свет не византийский пергамент — а бересту, бересту, на которой "людии новгородские от рода варяжска" писали письма — друг другу, и, как теперь выясняется, своим Богам...
Попытаемся теперь перечитать эти письма — не по букве, а по смыслу...
...Марена, вразуми князя нашего, который дары купцам раздавать собрался. Зимний гнев Свой напомни......Демша, ты шесть гривен Микуле только перед кумиром Матушки давай. Может, хоть Ее побоится, шильник! А Ярьке не давай, у этого ничего святого нету!.....скажи сыновьям, кто сможет, пусть зерно за меня принесет Марене-Государыне в дань!.....Дочке бы моей, Великой Косе, за Сновида бы выйти... Маренушка-матушка, пусть сбудется!..
Петр, конечно, явный двоеверец. А вот Милуша с дочкой и желанным зятем и Завид — могут и "чистыми" язычниками оказаться.
А грамоты с упоминанием Марены становятся из заурядных бытовых писем бесценным памятником духовной жизни великого русского города эпохи двоеверия.
