Проводы в армию
В станицах Кубани невеста, провожавшая своего парня в армию, украшала его следующим образом: «цепляла на грудь первый, специально ею подготовленный и вышитый платочек. А правую руку она же перевязывала полотенцем. Затем все приглашенные девушки «уквичалы» парня платочками. …это было действительно публичной демонстрацией парнем и девушкой взаимной верности.
Она его будет «ждать со службы», а он не привезет со службы новую невесту…это полотенце хранила мать провожаемого до возвращения сына из армии. Затем, если молодые женились, мать доставала это полотенце и вручала им» (П. Ткаченко Кубанские обряды. Краснодар 2010, С. 118).
«Мать, перевязывала сына крест-накрест двумя полотенцами, рушниками. При этом произносилось напутствие. Не в прямой речи, а в иносказательной или стихотворной. Нечто вроде: «Служы – нэ тужы» или «Пэрэвьяжу тэбэ пичальныком, шоб був ты начальныком»» (П. Ткаченко Кубанские обряды. Краснодар 2010, С. 116).
«Полотенце, рушник …символизировали дорогу. …Так, перевязывая призывника рушником и приклепляя ему платочки, участники обряда негласно желали ему доброго пути» (П. Ткаченко Кубанские обряды. Краснодар 2010, С. 118).
Проводы в семейную жизнь
После приезда свадебного поезда на двор невесты сватов спрашивают издалека ли они пришли. Те подтверждают, что издалека, со стороны невесты им подносят воду и рушник со словами «Як то вы здалэка, то найдить им воды, бо воны, можэ, кобылу лупылы, то трэба побаныть им рукы…». После вытирания рук поднесенными рушниками, сваты перевязывают эти полотенца себе через плечо, и только после этого их впускают во двор и принимают от них угощение стороне невесты (Ткаченко П.И. Кубанская свадьба. Краснодар 2009, С.92).
В Калужской области полотенце, которое вышила невеста для жениха, он затыкал за пояс, «причем длинные расшитые концы висели чуть не до земли» (И.Л. Симакова Традиции русской народной вышивки в художественных промыслах. М. 2000, С.119).
«А когда в день свадьбы он приезжал за невестой, изукрашенное полотенчико-ширинку клали жениху в шапку» (Изобразительные мотивы в русской народной вышивке М.1990).
Жених приходит к невесте с пряниками, она не берет, он привязывает пряники в платке к поясу невесты. Она дарит ему полотенце, он не берет. Она накидывает полотенце на шею жениха (Т. Макашина, А. Фролова, О. Тучина Календарные и семейные праздники Русского СевераМ. 2011, С.228).
Полотенце, которым связывали молодых после умывания, развязывали и передавали молодому который опоясывался им поверх рубашки и ходил в нем целый день (Т. Макашина, А. Фролова, О. Тучина Календарные и семейные праздники Русского СевераМ. 2011, С.115).
Вынос «каравая» (сухой булки) в шуточной свадьбе происходит на голове парня лет восемнадцати, покрытой рушником (А.Гура, О. Терновская, С. Толстая Материалы к Полесскому этнолингвистическому атласу // Полесский этно-лингвистический сборник М. 1983, С. 59).
«Встать на рушник» — обвенчаться
«Заплатить убрусное» — заплатить налог на венчание
«Одним рушником вытираться» — жить в согласии. По поверьям, у супругов, вытирающиеся одним полотенцем могут родится близнецы.
«При разводе у восточных славян разрывали или разрезали полотенце (свадебное) над проточной водой или на перекрестке» (А.В. Гура Брак и свадьба в славянской народной культуре: Семантика и символика. М. 2012, С.42).
Проводы в последний путь
«У старообрядцев Кириллова мужчины во время похорон надевают на шею белые полотенца. Это же свойственно для мужчин с. Вяземка» (П.И. Кутенков Великорусская женская сряда. Петербург-Пенза 2009, С. 121).
«Полотенца на руку повешуть. Как закапывають, так и полотенца вешуть» (Смоленский музыкально-этнографический сборник. Том 2. Похоронный обряд. Плачи и поминальные стихи. М. 2003, № 229, С.78).
Поразительно, но первое упоминание об убрусах (рушниках, полотенцах) пришло к нам из Древней Руси, и оно связано с княжеской дружиной! В Синодальном списке в упоминании о распре двух братьев – Ярослава Мудрого и Святополка Окаянного в 1016 году, то есть более тысячи лет тому назад.
Для того чтобы отличать своих ратников от воинов брата Ярослав Мудрый сказал: «знаменайтеся, повивайте головы убрусами!» (Летоп. по Синод. сп. изд. 1888. стр. 83), то есть скомандовал обвязать воинские шлемы полотенцами. Была «сеча зла», победил Ярослав Мудрый.
Эта летописная история тысячелетней давности перекликается с приговором свадебного дружки, записанного в 1924 году в Вологодском уезде России: «Я, дружка, брат молодого князя; позвольте дружке знак, чтобы могли люди друг дружку знать…». Правда, полотенце ему завязывали через плечо (Т. Макашина, А. Фролова, О. Тучина Календарные и семейные праздники Русского Севера. М. 2011, С. 216).
Но в свадьбах других мест дружина «князя молодого» — поезжане — завязывали полотенца на свои головные уборы (Изобразительные мотивы в русской народной вышивке, М. 1990, С. 7). А То есть и в смертельном бою, и на свадьбе, и на похоронах полотенце на голове мужчин служит опознавательным знаком как для дружинников реального князя, так и для дружек «молодого князя», так и для «похоронной дружины» оказывающей последние почести покойному.
Эти предметы назывались в народе по-разному, в зависимости от места, времени, области применения. Слово полотенце означает «небольшой кусок полотна», то есть домотканой материи из льна, конопли, крапивы. Другие названия полотенец – рушники, ручники, рукотерки, утирки, утиральники, личники, накрючники, крюковники, божники, настенники, платы, платки – вполне понятны и в наше время (Русская изба. С- Пб 2004, Сс. 296, 86, 65, 95, 99, 100, 338). Другие же названия –намитки, намётки, связки, убрусы, ширинки, хустки, наспичники, списьники, накутники, оборозники, обвески, пелены для богов, перебирки, половинки, пичальники (Русская изба. С- Пб 2004, Сс. 94, 93,97, 99, 103; П. Ткаченко Кубанские обряды. Краснодар 2010, С. 116; Русский традиционный костюм. С-Пб. 2001, С. 184-185, 237, 292, 361, 326) используются реже, самое древнее из них, пожалуй, слово убрус, так как оно известно большинству славянских народов и у всех означает, платок, полотенце, то есть появилось это слово ранее распада славянской общности, ранее 5-6 вв.н.э.
Интересно, что мы можем приблизительно представить себе, как выглядели рушники, полотенца 11 века. Дело в том, что каждая эпоха имеет свой «общий фон», он образуется совокупностью всего, что сделали люди в данное время в данной местности. К счастью, из 11 века до нас дошло не мало произведений литературы, архитектуры, живописи, вот что отмечают специалисты: «Знаменательно, что вся культура эпохи Ярослава, все стороны культурной деятельности первых лет XI века проходят под знаком тесного взаимопроникновения архитектуры, живописи, политики, книжности в недрах единого монументального стиля. Это золотой век древней русской литературы, — век оптимистически обращенный к русскому будущему» (Д. Лихачев Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. М. 1979, С. 45).
«Еще чувствуется дыхание большого и жизнерадостного искусства в фресках …, в убранстве Мстиславова Евангелия и мн. др. Еще воздвигаются обширные и светлые здания, типичные для Киевской державы. Еще не прошла резкая межа между архитектурными формами Киева, Новгорода, Чернигова… Русская культура еще предстоит наим во всем величии монументальности, типичной для конца X – XI века» (Д. Лихачев Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. М. 1979, С. 48). Создан литературный язык, отражающий высокую культуру устной речи, разработана специальная терминология: военная, феодальная, юридическая, охотничья, в основе многих терминов лежала яркая образность (Там же. С.66-67). Особое внимание летописи уделяют воинской славе и чести, идет постоянная оглядка на ратные победы отцов и дедов (Там же, С. 60-61). победы отцов и дедов.
Яркая образность проявляется в метафорах, в начале XI века летописец пишет о книгах: «Се бо суть рекы, напаяюще вселеную», а народ в волшебных сказках в спасительную реку, которую злодеи не могут пересечь превращает рушник: «Бегут они, а Яга догоняет, бросила девица полотенце, и сзади них появилась широкая река» (Переславское Залесье. Фольклорно-этнографическое собрание С.Е. Елховского. Выпуск 2. М. 2012, № 2, С.252). Но народное воображение идет дальше, и полотно рушников превращается в мосты, каменные или полотняные через великий Дунай (В.Е. Добровольская Роль предметных реалий в идентификации сюжетных типов русской волшебной сказки //Поэтика фольклора. М. 2005, С. 135; Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М. 2002, «Дунай», С. 148).
XII век был иной, лингвисты, изучающие «Слово о полку Игореве…» и другие тексты этого времени отмечают: «Поэтическая техника древнерусских текстов состоит, как показывает Р. Якобсон, в перекличках неких звуковых компонентов, не обязательно точно повторяющихся и не обязательно близко контактирующих, — создается звуковая игра. <…> Эти сплетения и пересечения звуковых компонентов выглядят как некий второй, дополнительный текст, со своими особыми ассоциациями и аллюзиями» (Т.М. Николаева От звука к тексту. М. 200, С.441). Этими же словами можно описать и орнаменты, ставшие наиболее актуальными в XII веке – они усложняются, раппорты тесно переплетаются и не повторяются в точности, их сочетание образует второй план изображения. Такие узоры сохранились, мы можем их видеть.
Итак, для «общего фона эпохи начала» XI века был характерен оптимистический настрой, монолитность, монументальность, простор, свет, яркая образность, оглядка на славные деяния предков и забота о собственной «хорошей славе». Несомненно, что полотенца того времени в целом соответствовали таким характеристикам.
Но вернемся к ратникам Ярослава Мудрого. Это письменное свидетельство 11 века означает еще и то, что у каждого воина было с собой полотенце, а значит гигиена в то время была на высоте, воины умывались, мыли руки и вытирались полотенцами, которые соткали и украсили их жены, матери, сестры или дочери. И через тысячу лет девушки пели в частушках:
Вышивала полотенце
Уточкой и петушком,
Утирайся, мой миленок,
Утречком и вечерком (Русские частушки. М. 1956, № 109, С. 429).
«…молодец ото сна подымается,
Утренней росой умывается,
Белым полотном утирается,
На восток он Богу молится» (К.Данилов).
Но, иногда, вышивкой занимались и мужчины, например, в селе Крестцы Новгородской губернии (новгородской строчкой) и Волоколамском уезде Московской губернии (тамбурным швом) (И.Л. Симакова Традиции русской народной вышивки в художественных промыслах. М. 2000, С.81). И это не исключение из правил, а древняя традиция: в ХII веке, «В 1159 году из Смоленска был направлен послом в Киев Иван-ручечник – специалист по изготовлению полотенец» (И.Л. Симакова Традиции русской народной вышивки в художественных промыслах. М. 2000, С.128).
Полотенца в военных и иных походах имели значение гораздо большее, чем просто утирка. Это было средство коммуникации, пропуск в большой, незнакомый иной мир: например, в волшебных сказках герой, попадает к бабе Яге и после мытья в бане вытирается своим полотенцем, которое ему дала в дорогу жена. Яга узнаёт знакомый узор и говорит, что так вышивает ее дочь, сестра или племянница. То есть герой оказывается родственником Яги, и она ему помогает достичь желаемого(например, «Пойди туда – не знаю куда, принеси того – не знаю чего», Восточнославянские волшебные сказки. М. 1992, С. 167-168).
По вышитому полотенцу царевич узнает свою невесту, которую подменила на свою дочь злая баба (в те времена невестам до свадьбы положено было закрывать лицо тем или иным способом): девушку приютил старичок, она вышила полотенце и послала деда к царю: «- Ступай, дед, к на пир, возьми с собой кувшинчик, вот мне ушицы принесешь.
Да и повязала рушник своего шитья деду на шею.
Увидал царевич у деда на шее рушник:
- Откуда ты дед?
- Да я, царевич, с хутора…
- А рушник ты где, дед, взял?
- Да я в яме девку нашел, вот она и вышивает.
А царевич уже по вышивке ее узнал» («Сказка о красавице и злой бабе» Украинские сказки и легенды. Симферополь 1971, С.192).
В сказке «О бедном и богатом брате» герой во время поисков жены встречает старенькую старушку и ночует у неё. «Вот проспал он до утра, а утром встал.
- Возьми от меня это полотенце и отдай средней моей сестры.
Взял в руки полотенце и пошел с клубочком. Клубочек катится, нитка тянется. Долго ли, коротко шел, стало уже очень поздно…Тут выросла избушка, и постучал в её. Вышла старушка и сказала:
- Зачем ты так поздно ходишь?
Он подал ей полотенце. Она его напоила, накормила и спать уложила: утро вечера мудренее» (Сказки Заонежья. Петрозаводск 1986, №20, С. 84).
Полотенца служили не только опознавательным знаком семьи. Например, в русской сказке «Неосторожное слово» находим: «Попрощалась красная девица с парнем и дает ему ширинку узорчатую. «Возьми, — говорит, — сама вышивала; когда станешь ты по мне скучать, найдет на тебя грусть-тоска великая, ты только взгляни на эту ширинку – тебе веселей будет!» Остался добрый молодец один, и как только придет ему на мысли прежняя любовь, — так тяжко ему сделается, хоть руки на себя наложи! – возьмет он ширинку, взглянет – и тоска пройдет» (Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Том 2. М. 1957, №228, С.214).
Эта древняя традиция дожила до наших дней. В стихотворении Андрея Малышко «Песня про рушник» находим такие слова: «…Меня мать провожала и рушник вышиванный на счастье, на долю дала» (первое исполнение песни на украинском языке в 1958 году, песня стала народной). И ранее, в Первую Мировую и в Великую Отечественную войны ХХ века женщины, как и тысячу лет тому назад давали своим защитникам, уходящим на фронт вышитые полотенца в качестве оберега, напоминания о родном доме, семье (Письмо).
Расписной рушник, которым утирались для магической защиты ассоциировался в народной культуре с красотой зари. В старинном заговоре (опубликован в 1878 г) на Подход под царские очи находим: «Господи благослови! Как утренняя заря размыкается, Божий свет разсветается, звери из пещеры, из берлоги, выбираются, птицы из гнезд солетаются, так бы раб Божий Н. ото сна пробуждался. Утренней зарей умывался, вечерней зарей утирался, красным солнцем одевался, светлым месяцем подпоясался, частыми звездами подтыкался. Покорюсь и помолюсь. Вы же кормилицы царсия очи, как служили царям, царевичам, королям, королевичам, так послужите рабу Б.Н. день послужите и ночь послужите, по утро рано, и в вечер поздно, в каждый час, в каждую минуту, век по веку, и от ныне до веку. Ключ и замок словам моим» (Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия собранные М. Забылиным. М. 1992, С.376).
В заговорах 19 века описываются и реальные полотенца, используемые при ритуальном омовении перед молитвой: «Для удачи на охоте. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешнаго (имя рек), аминь. Ложусь я, раб Божий (имя рек) ввечеру, поздно на поздно благословясь и перекрестясь; встаю, раб Божий, раным на рано, и умываюсь триденной водой, и утираюсь шитым, браным, тонким полотенцем; пойду, раб Божий (имя рек), из избы дверями, из двора воротами; пойду во чисто поле, в широкое раздолье, в зеленую дубраву, и стану я эту збрую ставить на белок и на ярых зайцев. Как же катьтся ключи, притоки во единый ключь, так бы катились и бежали всякие мои драгоценные звери: серые, ушастые, долгохвостые волки и черные медведи и красныя бурнастыя лисицы, и белые и ярые зайцы и зайни (зайчихи); назад бы они не ворочались, а посторонних бы не бегали… » (Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия собранные М. Забылиным. М. 1992, С.334).
Сергей Есенин в начале ХХ века описал в стихотворении о любимом народом святом Николае чудотворце образ березки-невесты, подающей святому рушник-утирку:
«…Под березкою – невестой, За сухим посошником, Утирается берестой, Словно мягким рушником» («Микола»).
В сказке «Пойди туда – не знаю куда, принеси того – не знаю чего» полотенце тоже передается от матери к дочери, а она отдает матушкино полотенце мужу, уходящему в дальний путь: « — Вот, Иванушка, тебе клубочек, и вот тебе мое полотенце, матушка его ширинкой называла, сама пряла, сама ткала, сама вышивала. Где бы ты ни был, умоешься – полотенцем утрись» (Восточнославянские волшебные сказки. М. 1992, С. 167).
- «В старинных лечебниках встречаются указания на те волшебные средства, обладая которыми можно смело выходить на поединок: …под правую пазуху привяжи себе утиральник и бери с собою, когда пойдешь на суд или на поле биться» (А.Н. Афанасьев Поэтические воззрения славян на природу. Том 2. М. 1995, С.142).
- Похожий способ ношения рушника, видимо, с той же целью магической поддержки применяли на свадьбе в Калужской губернии (потомки вятичей): жених венчался «с рушником, один конец которого засунут за пазуху, а другой – в правый рукав» (А.В. Гура Брак и свадьба в славянской народной культуре: Семантика и символика. М. 2012, С.319).
- «Того, кто сажал в печь свадебный каравай, подвязывают утиральником и сажают на покутье, чтоб каравай не разошелся, не расплылся» (А.Н. Афанасьев Поэтические воззрения славян на природу. Том 3. М. 1995, С. 216).
- Для защиты свадебного поезда: полотенцами украшали свадебный поезд: привязывали вместо вожжей, обвивали дуги, укладывали их вдоль спин лошадей. (Изобразительные мотивы в русской народной вышивке М.1990). В Калужской области обвязывая возчика полотенцем крест-накрест приговаривали: «в случае, если оборвется вожжа, чтобы было чем подвязать» (И.Л. Симакова Традиции русской народной вышивки в художественных промыслах. М. 2000, С.112).
В сказке «Иван -царевич и железный волк» герой оживляет «живящей и целящей водой» жену старика и тот в благодарность дает царевичу волшебный рушник: «…махни рушничком и сделайся котиком, потом вбежишь в хату и подслушаешь, что станут они (ведьма и ее дочери) говорить, чтоб тебя извести: а когда захочешь сделаться опять человеком, то выбеги на двор, махни рушничком – и станешь человеком» (Украинские сказки и легенды. Симферополь 1971, С.183).
В сказке «Иван Быкович» с сюжетом «Бой на Калиновым мосту»: «На третью ночь собирается на дозор идти Иван Быкович; взял белое полотенце, повесил на стенку, а под ним на полу миску поставил и говорит братьям: «Я на страшный бой иду; а вы, братцы, всю ночь не спите да присматривайтесь, как будет с полотенца кровь течь: если половина миски набежит – ладно дело, если полна миска набежит – все ничего, а если через край польет – тотчас спускайте с цепей моего богатырского коня и сами спешите на помочь мне»» (Диво дивное, чудо чудное. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. М. 1988, С. 91).
То же и в сказке «Буря- богатырь Иван коровий сын»: «Подходит третья ночь, собирается Буря-богатырь на караул: поставил на стол свечку, воткнул в стену ножик, повесил на него полотенце, дал братьям колоду карт и говорит: «Играйте, ребята, в карты, да меня не забывайте; как станет свеча догорать, а с этого полотенца будет в тарелке кровь прибывать, то бегите скорей на мост, ко мне на подмогу»» (Диво дивное, чудо чудное. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. М. 1988, С. 82).
В 1984 году в Брестской области Белоруссии был записан рассказ о том, как знахарь с помощью рушника показал каким образом ведьма отняла молоко у хозяйской коровы: он перекинул полотенце через жердь в хате а под ним поставил деревянный сосуд «цэбэр» и стал тянуть за рушник. «И тягне за того ручника, утиральника, молоко у цэбэр тече, ей-богу прауда!» (О.В. Белова «Другие» и «чужие»: представления об этнических соседях в славянской народной культуре // Признаковое пространство культуры. М. 2002, С. 78).
В сказке «Иван -царевич и железный волк» герой оживляет «живящей и целящей водой» жену старика и тот в благодарность дает царевичу волшебный рушник: «…махни рушничком и сделайся котиком, потом вбежишь в хату и подслушаешь, что станут они (ведьма и ее дочери) говорить, чтоб тебя извести: а когда захочешь сделаться опять человеком, то выбеги на двор, махни рушничком – и станешь человеком» (Украинские сказки и легенды. Симферополь 1971, С.183).
Игра на Троицу «Прясло». Соревновались парни с двух концов села, для игры сооружали поперек улицы плетень длиной 3 м и высотой 1 м. По сигналу к плетню бежали по одному игроку от каждой команды, надо было перепрыгнуть через плетень, обогнуть его с обеих сторон и вернуться к своей команде. Эстафетной палочкой служило полотенце, повязанное через плечо. Проигравшая команда говорила победителям: «Можете теперь выбирать невесту с нашего конца». Если же два игрока сталкивались, то игра откладывалась до следующего года (Горбунов Б.В., Ефимов А.В., Ефимова Е.А. Традиционные народные игры и забавы Рязанского края. 1994, С. 83).
