Ой вы, люди добрые, да вы помыслите,
Ой вы, люди добрые, да вы послухайте,
Небылицу-невелицу, неслыхальщину,
Небылицу про светил обретение!
Как из той, из бревенчатой избы,
Из почестной избы – развеселой корчмы,
Выходили да три колядовщика.
А колядовщики люди святые,
Помышлением Боговым объятые.
А как первым идет середь них старшой,
Во седой бороде заплетается.
А середний идет всё ему во след,
К ендове он медовой всё тянется.
А последним идет самый младшенький,
Все в бирюльки идет, забавляется.
Собирались идти до другой избы,
До почестной избы – развеселой корчмы.
Да вот как вышли они, дивовалися,
Разводили руками во все стороны:
«Отчего ж такая ночь-то на дворе?
Непроглядная ночь да непролазная.
Нам идти по ней – не пройти будет,
Нам ползти по ней – не сползти будет.
Не дойти нам будет до другой избы,
До почестной избы – развеселой корчмы».
Тут хоть стой, хоть пляши, делать нечего.
Колядовщики те в путь собиралися,
В непроглядную ночь, в непролазную.
Позакинули на спины свои мешки,
Все хорошие мешки, своекожанные.
Как у старшего мешок – все не маленький,
Как у среднего мешок – все побольше того,
Как у младшего мешок – самый большиий.
Ну, бредут они гуськом, за одним другой,
Напередним старшой выбирается,
По-за ним середний волочится,
На заду сам-младший подшагивает.
Вот как шли они в самой темени,
По болотам, по грязям, по гарищам,
По горам, по долам, по овражищам.
Да друг друга мешками поталкивали,
Да друг другу пятки оттаптывали.
Как ногами всё они спотыкалися,
Спотыкалися они да запиналися,
Да один другого наземь сбил.
Вот как старший-то из них спотыкается,
Все за пни-колоды запинается.
Тут мешочек-то его своекожанный
С боку до боку разрывается.
Высыпались из мешочка из етого
В небо Божие да часты звездочки.
Вокруг дюже тогда посветалося.
Вот как средний-то спотыкается,
Об каменья остры запинается.
Тут мешочек-то его своекожанный
С боку до боку разрывается.
Выпадал из мешочка из етого
В небо Божие да и месяц млад.
Вокруг дюжей еще посветалося.
Тут и младший во след спотыкается,
Об кусты-коренья запинается.
Тут мешочек-то его своекожанный
С боку до боку разрывается.
Выходило из мешочка из етого
В небо Божие да красно солнышко.
Вот как день тогда белый начался сам.
Колядовщики с земли тут поднималися,
От земли сырой они отряхалися.
Меж собой они слово молвили:
«И давно бы так было сделано!
Отчего же никто почесаться не мог?
Лучше ж днем ходить, а не во ночи.
Хорошо, что теперь звезды во небе есть.
А и лучше того – ясен месяц млад.
А всего милей, что красно солнышко!»
Колядовщики тут в путь собиралися,
Во светлый день, в распогодие.
Позакинули на спины свои мешки,
Всё хорошие мешки, своекожанные.
И пошли они ко другой избе,
Ко почестной избе – развеселой корчме.
Ведь колядовщики-то люди святые,
Помышлением Боговым объятые...
Влх. Богумил Мурин
28 серпеня 4410 года
от осн. Словенска Великого (август 2001).
