Он – не только ведущий славист России, но и специалист в области литературной ономастики и топонимики, он же – создатель термина «лингвокраеведение» и настоящий пропагандист этой краеведческой дисциплины. В этом году профессор подготовил к печати пять книг, одну из которых – «Литературная ономастика. Избранное» – на днях презентовал в магазине «Амиталь». На лекциях преподаватель искрометно шутит и любит шокировать первокурсников, рассказывая об индоевропейских корнях русского мата.
- Здравствуйте! Геннадия Филипповича можно? – звоню я на кафедру славянской филологии филфака ВГУ.
- Можно, — отвечает мне мужской голос. — Геннадий Филиппыч!». Через секунду он же отвечает: «Слушаю».
В этом – весь он.
Происхождение нецензурных слов Геннадий Филиппович изучает с 80-х годов прошлого века. С ним мы поговорили о том, откуда есть-пошёл русский мат, почему слово «сын» имеет один и тот же корень со словом «свинья» и как оно связано с тремя буквами русского алфавита, которые русский человек так любит писать на заборе.
- Геннадий Филиппович, многие люди думают, что ругательным и матерным выражениям мы обязаны татаро-монгольскому игу. Но слависты полагают другое. У вас на этот счет есть своя точка зрения.
- Во-первых, из-за политкорректности сейчас не принято применять употребленный вами термин, а только Золотоордынское иго. И, действительно, те кого мы называем сейчас татарами, на самом деле – потомки волжских булгар, а монголов в нашем понимании, то есть халха-монголов, во времена ига еще и не было. А были лишь воинственные племена манчжуров, которые и назывались моголами.
А теперь – ближе к вопросу.
Сначала надо разграничить понятия: мат и ругательные слова.
Ругательные слова – это не обязательно матерщина. Ругательствами могут быть, к примеру, такие обыденные слова, как животное, скот, свинья, ворона, курица, корова и др. Просто их нехорошими качествами клеймили людей. Отсюда ругательные слова.
Мат же – это очень специфическая сфера русского языка, и я бы сказал славянских языков вообще. Никакие тюркизмы здесь абсолютно не при чем.
В 1982 году я работал в Варшаве. Зашел в самый большой книжный магазин и обнаружил там детскую книжку с очень интересным названием – «Objebanyj skapiec», то есть обманутый скупец.
Глагол «objebat’» в серболужицком языке употребляется не только в значении совокупления, но и в значении «обмануть». А то, что у нас называется матершинным глаголом насчет матери, в серболужицком языке – обычное слово. Получается, что в серболужицком языке глагол сохранился в первозданном виде.
Получается, что мы издеваемся над хорошими славянскими словами. Русскую, славянскую лексику просто втоптали в грязь.
Те бранные слова, которые мы сейчас называем матом, раньше таковыми не были. Они обозначали либо гениталии, либо процесс соития. Для язычника они имели божественный, а значит, сакральный смысл, поскольку и названия гениталий и сам процесс детопроизводства сами по себе были сакральны, ибо от рождения детей зависело, вымрет род или разрастется до племени.
Человек языческой поры мыслил примерно так: то, что помогает выжить племени, то есть производить детей, должно быть обязательно божественным, сакральным.
Единственное, что пришло к нам из тюркского языка, — слово «елда». Помните, в рассказе Чехова «Хамелеон» был персонаж с фамилией Елдырин?
А Пришвин в своих дневниках писал: «Надоело мне всё. Да и елда с ним!». У него целые страницы с этой елдой.
Я задумался: почему он все посылает на елду? В посылании или «на …», или «в …», ничего хулиганского или ругательного не было. Это выражение произошло от того, умеет ли человек что-то делать в этой жизни или нет? Если не умеет, то «пусть идет туда, откуда пришёл», дескать, может быть, второй раз родишься и поумнеешь. В то время было распространено мнение, что человек рождается много раз.
- Геннадий Филиппович, а что для древнего человека обозначало выражение насчет матери?
- Ученый еще царских времен Р. Брандт писал: дескать, выражение «…твою мать» пошло из уважения к ней.
Действительно, это было чисто экономическое выражение, которое выражало утверждение: «Теперь вы – мои дети, а ваша мать – моя жена». Причем, мужчина, говорящий эту фразу, не только заявлял о своих юридических и экономических правах, но и брал на себя обязанности: «Теперь я должен защищать вас». Так что ничего похабного в этом выражении не было.
Возьмите новгородские берестяные грамоты. В одной из них запечатлена переписка двух женщин. Одна пишет другой о том, что ее знакомая выходит замуж. Вторая ей отвечает:
"Маренко
пей пи***
и сhкыле".
и сколь благонравно звучит перевод грамоты №955, сделанный крупнейшим знатоком берестяных грамот А.А.Зализняком: "Маренка! Пусть же напьется (набухнет) рождающее лоно!" Причем переводчик в наше время перевел это как: «Пусть ее лоно наполнится плодами». Как видите, для древних новгородцев это не было ругательством.
В этом смысле уместно вспомнить, как любил говорить в своей семье Лев Толстой: «Если есть жопа, то надо говорить «жопа». Зачем говорить «зад»?» Он имел в виду: зачем заменять одно слово на другое?
Так я вышел на линию табу, то есть запрета.
В принципе, новгородская дама, автор той самой берестяной грамоты, уже тогда не должна была писать это слово. Оно было мужским. Но она была самостоятельной, богатой и позволяла себе многие вещи.
В древней Руси все слова, которые означали детородные органы и относились к «производству» людей, были сакральными. Для женщин и детей они были под запретом. Хотя, вероятно, при матриархате все было наоборот: их знали только женщины.
- А откуда произошло слово на три буквы?
- От индоевропейского hu- (отросток), который позже преобразовался и в «хв». Отсюда слова «хвост» и «хвоя». Наиболее древнее значение этого слова – «порождение».
Hu- и su- это параллели. Отсюда su — «сын», su — «сука», «сук» и даже «свинья».
Я думаю, hu- и su- были одним корнем, который обозначал порождение. Тюркского там нет ничего. А слово, обозначающее женский половой орган, который упомянула в своей переписке новгородская барыня, произошло от «пИсать».
До сих пор в Болгарии почти любую трещину, из которой течет вода, называют словом на «п» – и это нормально. В македонском – тоже, но, благодаря влиянию русского языка, они считают это слово неприличным.
- Правда, что во время язычества на Руси эти слова были литературной нормой, а с приходом христианства стали запрещены?
- Конечно. С приходом христианства табуировано было вообще обнажение. Все детопорождающие органы тоже стали вне закона. Все дело в том, что религия была странной штукой. Если обычная власть требует наследника, то религия это наследие изничтожала. Вспомните католический обет безбрачия для определенной касты людей (чтобы они стали чище?) – целибат. К чему это приводит? К домам терпимости и домам сирот.
Запрет налагался не только на детородные органы, но и на их называние, на деторождение, детопроизводство. Обнаженное тело было запрещено, но художникам разрешалось писать тело Иисуса. И только в эпоху Возрождения снова начали рисовать обнаженную натуру.
С принятием христианства выражение «…твою мать» стало совсем другим. Если раньше оно было юридическо-экономическим, то здесь уже речь пошла о Богородице. Дескать, плевать я хотел на ваши иконы.
Этот мат уже не был бытовым. Он покушался на религию.
Многоэтажный мат, в котором упоминаются Богородица, святые, архангелы ведет свое начало с ХI века. Это уже опошление, опохабливание Богородицы, которая среди русских почитается в народе чуть ли не больше, чем Христос.
- Как же мат выжил в таких условиях?
- Выжил он за счет того, что люди начали на нем ругаться. Церковь в каком-то смысле помогла ему выжить: запретив прямое значение этих слов, люди стали использовать их непрямое значение. «Пошел ты на…» стало упоминаться не в том смысле, что «иди поучись, поработай», а в оскорбляющем, уничтожающем человека смысле. В том смысле, который сейчас имеет слово «м...дак».
Кстати, изначально им называли человека с большой мошонкой, который не может ни работать, ни танцевать. Это был человек недееспособный, с большим дефектом.
- Говорят, что многие русские писатели были матершинниками?
- Действительно, наши большие мастера слова были блестящими матерщинниками. Например, Куприн, Бунин, Пушкин, Лермонтов. Они владели этими словами, знали, где такое можно сказать, в какой аудитории. Например, в разговоре с мужчинами, да и то своего круга. Потому, что это эмоциональные и интимные слова. Но в художественных произведениях этих писателей матерные слова крайне редки, в основном по молодости. Настоящий писатель начинается с того, что в нем вырастает внутренний цензор. Если он есть, получится хороший писатель. Нет цензора – получаются Сорокины и Приговы. В то же время есть Юз Алешковский, у которого мат идет сплошняком, но у него такие персонажи, которые без мата просто не мыслятся.
- Геннадий Филиппович, если сравнивать русский мат с английским, то в чем разница?
- Там – другое. Наш мат был порожден церковью, искажением смыслов. Испанский и английский мат были порождением социума – отбросами общества. В Англии, например, мат рождался в основном в среде наемных рабочих в доках.
На западе нет жесткой грани между тем, что можно и что нельзя в языке и повседневной речи. Там шли к уничтожению нецензурной лексики через отсутствие цензуры. Кстати, в Англии названия знаменитых политических партий виги и тори – слова изначально ругательные. Но они закрепились в языке, и об этом сейчас никто не думает.
В Польше – то же самое. Я как-то смотрел польский спектакль по телевизору. Там внук рассказывает бабушке, как его девушка якобы случайно от него забеременела. На что старая женщина ему отвечает: «Да, засрана ситуация!». У них грань между нормой и ненормативной лексикой выражена нечетко.
В Японии ругательства вообще невозможны. В литовском языке самое грязное ругательство – rupuze – «жаба». Когда же надо «выпустить пар», литовцы используют русский мат.
У литовцев была совсем другая система – не было табу на эти слова. Табу всегда порождает страшные вещи.
- Геннадий Филиппович, многие психологи говорят о том, что иногда в экстремальных ситуациях материться бывает полезно. Особенно на войне, где одним жестким словом можно передать целое послание.
- Действительно, это так. Во-первых, абсолютно доказано, что, когда во время Великой Отечественной люди шли в атаку, они не кричали «За родину! За Сталина!». Может, в окопе еще и кричали… Знаменитый филолог Юрий Лотман и главный редактор журнала «Филологические науки» Петр Николаев, оба фронтовики, — говорили, что им противно слышать мат из уст молодежи. И добавляли: «Ведь это святое!».
П.Николаев пояснял: «Когда поднимались в атаку, мы погибали с матом. Так что вот эта ругань была единственной, с помощью чего мы себя поддерживали в атаке». П.Николаев был прав.
Кстати, когда немцы слышали русский мат с определенной тональностью, они разбегались – это было опасно: значит, человек дошел до кондиции, впечатление такое же, когда наши моряки, примкнув штыки, шли (опять-таки с громким матом!) в рукопашную. Дальше они будет биться насмерть.
Чаще всего, когда человеку не хватает слов, он заполняет паузу матерщинкой, то есть лезет в карман за словом, а из этого получается разное. Когда в деревне старая бабушка начинает что-то увлеченно рассказывать, в ее тексте этот мат как орнамент проскальзывает. Но он настолько безвредный, беззлобный... А вот когда в городе слушаешь, как матерятся молодые ребята… Так и хочется сказать: зачем вы свой рот и уши поганите этими словами? Ведь они не для этого.
Приведу пример. Если вы будете держать ночной горшок не в туалете, а, скажем, в столовой, на столе, то это будет нарушение всех норм. И ведь с матом – то же самое. Мат – очень интимная вещь.
- Как Вы считаете, правильно ли было принятие закона о запрете русского мата?
- Абсолютно правильно, только не надо перегибать палку. Мат недозволен в кино и на сцене, в газетах, на радио и телевидении.
В книжке – другое дело. Книжку можно спрятать от ребенка. Главное – чтобы мат был недоступен для детей.
