Работы скульптора Александра Свиязова отличают мастерство исполнения, экспрессивная пластика, умение передать характер, и каждая из них узнаваема, поскольку в ней виден неповторимый авторский почерк.
Досье
Александр Свиязов, скульптор, педагог. Родился 24 февраля 1987 года в многодетной семье в селе Таволжанка Карсунского района Ульяновской области. В 2004 году окончил Карсунскую ДШИ им. Аркадия Пластова, в 2009-м − педагогическое отделение Пензенского художественного училища им. Константина Савицкого, в 2015-м − факультет скульптуры МГАХИ им. Василия Сурикова, мастерская профессора Александра Рукавишникова. Автор ряда работ парковой скульптуры, исторических памятников, интерьерных композиций, скульптурных портретов. Реализовал заказы для Министерства обороны: памятник основателю ВДВ генералу Василию Маргелову, памятник ушедшим на фронт работникам ВДНХ (Москва); нескольких московских театров.
Творческая встреча с мастером состоялась 15 марта в музее изобразительного искусства XX – XXI веков. Она была приурочена к закрытию выставки «Александр Рукавишников: трансформация после Брейгелей». Как оказалось, Александр – не только наш земляк, но и ученик Александра Рукавишникова, который воплотил в бронзе многих персонажей с полотен великого фламандского живописца. С ul.aif.ru скульптор поделился своим пониманием жизни, искусства и жизни в искусстве.
Пластика Брейгеля в объёме
С. Юрьев, ul.aif.ru: Александр Владимирович, какая основная цель вашего приезда в Ульяновск?
А. Свиязов: Я сегодня представляю своего учителя, Александра Иулиановича Рукавишникова, поскольку здесь и сейчас завершается выставка его работ. Я очень хорошо знаком с «кухней» своего учителя, знаю, как создавались и создаются его произведения. Знаю, что выставка привлекла пристальное внимание жителей города, а значит, у них наверняка возникло много вопросов, на которые я готов ответить. И, конечно, рассказать о нём – и как о скульпторе, и как о педагоге. Тем более работы, представленные на выставке «Трансформация после Брейгелей», − лишь небольшая часть творчества Александра Иулиановича.
− То есть это встреча с прицелом на другие выставки?
− Было бы прекрасно, если бы ульяновцы смогли увидеть его работы на другие темы. Его творчество – это множество направлений и периодов. Например, мифологическая линия тесно связана с древнеславянским язычеством.
− Из тех работ, что представлены здесь и сейчас, вы можете что-то выделить, что-то наиболее близкое лично вам…
− Трудно что-либо выделить. Меня восхищает остроумие, с которым он подошёл к теме Брейгелей. Собственно, юмор, веселье, радость жизни были свойственны и самому Питеру Брейгелю, и его потомкам, которые продолжили дело родоначальника творческой династии. А в работах Александра Рукавишникова сочетаются талант скульптора с талантом живописца. Скульптор дарит объём, а живописец, окрасив скульптуры в реалистичные тона, рождает прочные ассоциации с первоисточником. Главное – предельно точно соблюдена пластика Брейгеля, характеры персонажей, дух эпохи. Это реализм с элементами фантазии, которая проявляется в деталях – в причудливых башмачках, характерных чертах лиц, даже в форме носов. Он уловил стилистику Брейгеля и сумел привлечь к ней внимание зрителей.
Лепить не руку, а ощущение руки
− Что для вас наиболее ценно из того, что передал вам учитель?
− Он просто сломал мои представления о скульптуре, которые были нажиты до встречи с ним. О многом, чему я учился раньше, просто пришлось забыть. С другой стороны, он предоставлял свободу творчества, помогая ученику найти его собственный неповторимый почерк.
− Как вы определяете стиль, в котором работаете?
− Я полагаю, что это экспрессионизм – стиль, направленный не столько на воспроизведение действительности, сколько на выражение моих собственных эмоций, с этой действительностью связанных. Художнику сложно называть свой стиль. Можно назвать одухотворённый экспрессионизм, а может, провинциальный наивизм. Как говорил мой учитель, надо не руку лепить, а ощущение от руки. Мне это близко, поскольку я занимаюсь ещё и живописью, и, кстати, Аркадий Александрович Пластов мне очень близок и мной любим. Вообще-то художника без школы не бывает. Ни один гений не рождался на пустом месте. Едва ли тот же Микеланджело оставил бы нам такое уникальное творческое наследие, если бы не было флорентийской школы живописи, если бы он не родился в Италии именно в эпоху Возрождения.
− Вы автор памятника Аркадию Пластову в Прислонихе. Наверное, создавать образ художника более ответственно, чем любого другого человека?
− В любом случае нужны и профессионализм, и жизненный опыт. Это монументальное искусство, а памятник, созданный тобой, будет стоять годами, десятилетиями или даже веками. Это большая ответственность, независимо от того, кому памятник – художнику или генералу. Главное – правильно поставить задачу и найти пути её решения средствами монументального искусства. Язык писателя выражается в словах и предложениях, а язык скульптора – это объём, форма. А этот язык куда более лаконичен и строг.
Почему скульптура – не литература?
− Скульптор наверняка должен чувствовать суть, характер, миропонимание того человека, чей образ воплощает в камне, металле, дереве или иных материалах?
− Повторяю, язык пластики далеко не всегда требует слов. Конечно, определённые черты есть у каждого: у военного − одни, у политика – другие, у учёного − третьи. Например, Иулиан Рукавишников, отец моего учителя, создал пятиметровый памятник академику Игорю Курчатову в московском районе Щукино. По замыслу автора-скульптора сами размеры памятника должны были символизировать масштаб личности и величие разума этого великого учёного. Когда Павел Трубецкой лепил бюст Льва Толстого, тот поинтересовался, читал ли он его книги. И скульптор ответил, что не читал и не собирается, а ему просто нравится форма черепа Льва Николаевича. Так что литература – это одно, а скульптура – совсем иное…
− Живописец, как правило, работает один. Другое дело − скульптор. Иногда физические размеры произведения требуют помощи подмастерьев. Как в таких случаях решается проблема определения авторства?
− Александр Рукавишников так и говорил, что готовит учеников ещё и для того, чтобы они ему помогали. Чтобы понимали его язык, его стиль. И к тем работам, что представлены на данной выставке, приложили руку ученики Александра Иулиановича. Это естественно. Это нормально.
− Тем более что составляющая физического труда в работе скульптора куда более весома, чем в работе живописца…
− И всё-таки работа скульптора рождается не в мастерской. Она рождается в жизни. Пока ты проснулся. Поехал на работу. Если суеты не так много и у тебя появилась возможность подумать о чём-то таком, что ты любишь и чем болеешь, раз − и родилась в сознании идея, как изобразить персонажа. С этого момента ищешь возможность воплотить её в жизнь. Если ты ничего не предпринимаешь, ничего не получится: земля не родит, если её не пашешь. Надо сажать, сажать, тогда будет расти. Поэтому вдохновение само пойдёт, если начнёшь лепить.
