«Руслан и Людмила», вторая оперная премьера 249-го сезона Большого театра, как и первая, «Князь Игорь», заимствована из Санкт-Петербурга. Спектакль — точное повторение идущего на сцене Мариинки-2. «Культура» разбиралась, как практика императорских театров, имевших общий репертуар, работает сегодня.
Московская премьера «Руслана и Людмилы» — событие, куда ни кинь, юбилейное. В нынешнем году отмечается 220-летие со дня рождения ее великого автора Михаила Ивановича Глинки. Спектаклю, поставленному иранским режиссером Лотфи Мансури, исполнилось 40 лет, и приурочен он был, как несложно подсчитать, к 180-летию композитора. Художник-постановщик Тьерри Боске возобновил для этой постановки декорации и костюмы Александра Головина и Константина Коровина, созданные к постановке «Руслана» 1904 года. Ею в Мариинском театре отпраздновали столетие основоположника русской музыки. В 1917 году, к 75-летию создания, опера обогатилась балетными сценами в постановке Михаила Фокина.
Сегодня спектакль-юбиляр, как и встарь, украшает афишу обоих императорских театров. Радует его абсолютное соответствие грандиозной сцене и торжественному декору ГАБТа, а также эпическому замыслу Глинки (режиссер точно следовал композиторским ремаркам). Огорчает, что в Петербурге «Руслана» перенесли в Мариинский-2, зал достойный, но с историческим не сравнимый. Остается надеяться, что с завершением генремонта Мариинского-1 спектакль вернется туда, где начинался. Пока же друзьям Людмилы и Руслана дорога в Большой, тем более что наряду с его солистами в постановке заняты их петербургские коллеги.
Заглавного героя в премьерный день с неизменным оптимизмом пел Владислав Попов, обладатель роскошного баса. Руслан-воин в его исполнении затмил Руслана-любовника. «Дай, Перун, булатный меч мне по руке» прозвучал требованием, которое нельзя было не исполнить. Людмила (Анна Денисова) легко справилась с фиоритурами своей первой арии и душевно распела вторую, хотя в горе пленницы убедила меньше, чем в кокетстве новоиспеченной супруги.
Николай Казанский в рондо Фарлафа впечатлил дикцией: в скороговорке незадачливого жениха слышно было каждое слово. Не возникло проблем с отчетливым произношением и у обоих рассказчиков историй — Бояна (Евгений Акимов) и Финна (Игорь Янулайтис), пусть последний к финалу своей баллады и утратил стартовый кураж.
Ратмир (Екатерина Крапивина) запомнился обворожительной улыбкой и эффектными нижними нотами. Обширная партия любвеобильного хана не выглядела выстроенной, но в данном случае отрадно уже наличие в спектакле хорошего контральто, голоса редкого. А вот о том, что Глинка подарил Гориславе, возлюбленной Ратмира, лишь одну каватину, пришлось пожалеть. Анна Шаповалова в этой партии блеснула и вокалом, и актерским мастерством.
Оркестр и хор Большого театра не только прекрасно звучали, но и стали коллективным локомотивом действия. Задав высокий темп в увертюре, дирижер Антон Гришанин выдержал его до конца, сохранив спектаклю зрителей. К финалу пустующих мест в зале оказалось не так много. К сожалению, сегодня и высокое музыкальное качество не способно надолго обеспечить зрительское внимание, а одними опероманами зал не заполнить. Московский «Руслан» даже с купюрами пятиактной авторской редакции длится четыре с половиной часа. Но если запрограммировать себя не только на действие, но и на выставку, проблем с восприятием будет меньше.
С визуальной точки зрения «Руслан и Людмила» — экспозиция превосходной театральной живописи. Эскизы декораций в основном писал Коровин. Головину принадлежат декорации к «Пещере Финна» и «Садам Черномора». Он же автор костюмов. Искусствоведы отметят живописное единство всех элементов оформления, включая задники, кулисы, занавесы, бутафорию и свет. Неискушенный зритель восхитится монументальной гридницей Светозара, многоцветьем южных пейзажей, суровым пафосом северной природы — тем, что Александр Бенуа назвал «роскошнейшим калейдоскопом».
Художник-постановщик Тьерри Боске, возобновляя живописную составляющую, пользовался фондами Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства (СПбГМТиМИ), где хранится комплект эскизов к «Руслану и Людмиле». Возобновил — не значит в точности повторил. Коровин и Головин славились мастерством стилизации. Боске стилизовал стилистов. В песочные тона «Садов Черномора» добавил красно-бурый оттенок, в костюмы — анилиновой яркости а-ля Дисней. Эта работа много отчетливее по-импрессионистски зыбкого оригинала, но вряд стоит об этом жалеть. Другое время, другие краски. Тела тоже другие, но танцы, слава Богу, те же.
Речь — о трех балетных картинах, с декоративным чутьем встроенных Михаилом Фокиным в живописный фон. В Танцах чародейств Наины, шедевре иронической лирики, прекрасно показалась недавняя выпускница Софья Валиуллина. В Марше Черномора впечатлила пластическая полифония кульминационного раздела с множеством колоритных мифологических персонажей. От солистов вихревой лезгинки Нелли Кобахилзе и Александра Водопетова (сюита восточных танцев) требовалось нанести на «полотно» завершающий штрих, что они и сделали, но с меньшим драйвом, нежели предполагала музыка.
7 декабря «Руслана и Людмилу» в сокращенной версии (3 часа 40 минут) покажут в Мариинском-2. На сайте Большого театра следующие спектакли пока не объявлены. Причина, скорее всего, техническая: на два театра приходится один комплект декораций и костюмов. Понятно, что возить его туда-сюда несподручно. Кстати, когда в 1907 году в Большой перенесли постановку Мариинского, под кураторством Коровина был изготовлен индивидуальный московский комплект. Хорошая была традиция у дирекции императорских театров.
Фотографии: Дамир Юсупов/предоставлены пресс-службой Большого театра.
