Изображения святых Бориса и Глеба на золотых колтах
Одним из важных историко-культурных вопросов, связанных с прикладным искусством, является вопрос о семантике декоративного узорочья средневековья. Обилие и многообразие сюжетов заставляет отобрать для анализа только такую область прикладного искусства, которая обеспечена выразительным и многочисленным материалом.
l. В первую очередь следует рассмотреть узоры на колтах и широких браслетах, представленных в большинстве русских кладов. Все вещи из этих кладов- изделия городских и придворных мастеров. Ограничим себя только одной хронологической группой кладов, зарытых в 1170-1240 гг. Они синхронны Слову о полку Игореве с его изобилием языческих реминисценций, резному орнаменту белокаменной архитектуры 1160-1230 гг. и ряду церковных поучений против язычества, раскрывающих перед нами мировоззрение не только русской деревни, но и городских и боярских кругов ХI-XII вв., представлявшее собою смесь языческого с христианским.
2. На колтах и браслетах мы можем насчитать около 50 различных сюжетов, иногда образующих устойчивые композиции. В наиболее поздних вещах XIII в. композиции нарушаются, смысл их, очевидно, утрачивается. Многие образы, как например древо жизни, сирины, кентавры, львы, грифоны и другие, являются широко распространенными в средние века и должны изучаться подобно «бродячим сюжетам» фольклора на очень широком фоне искусства Старого света. Нас сейчас интересует русское осмысление этих сюжетов в XII в. и причины заимствования.
3. Важнее всего получить ответ на вопрос о содержании русского прикладного искусства :ХII в. — продолжает ли оно выполнять магически — оберегательную функцию первобытного искусства или оно уже полностью от нее освободилось и несет лишь только эстетическую нагрузку? Общий историко-культурный фон свидетельствует о живучести языческого мировоззрения и обрядности не только в крестьянской, но и в городской и даже княжеско-боярской среде.
На колтах и наручах изображено очень много разнообразных символов плодородия и в виде дерева жизни, молодых ростков, кринов, семян и прорастающих корней. Все они выражают извечную идею роста жизненных сил, идею Жизни. Некоторые элементы полностью, до мелочей совладают с архитектурной орнаментикой, что говорит о единстве художественных вкусов мастеров золотых и серебряных дел и резчиков по камню, украшавших церкви.
Изображения святых Бориса и Глеба на золотых колтах
4. Ответом на поставленный выше вопрос о степени сохранности заклинательно—оберегательного смысла сюжетов русского узорочья может служить наличие на более поздних вещах XIII в. изображений христианских святых, заместивших собой архаичные языческие символы (диадемы — ,,венцы городчатые", мониста, колты). Иногда можно предполагать изображения патрональных святых (Орина, Варвара), во чаще всего изображался весь деисусный чин, т. е. самые главные божества хирстианского пантеона, связываемые в средневековой народной интерпретации с солнцем, землей — роженицей, водой, небом и людьми (Христос, богородница, предтеча, архангелы и апостолы). Идея деисуса — идея заступничества за людей. Появление этого всеобъемлющего христианского комплекса на тех местах, где ранее находилось ,,древо жизни" или фантастические существа или взлет Александра Македонского на небо, свидетельствует о том, что старые символы, замененные или оттесненные новыми, христианскими (в апотропеическом характере которых сомневаться нельзя) тоже имели оберегающий или заклинательный смысл.
Иногда языческое уживалось рядом с христианским на одном предмете. Такова, например, Киевская золотая диадема, где рядом с апостолами изображены девичьи головки и древо жизни.
Символы жизни и благоденствия на колтах (древо жизни, птицы, ростки и др)
Птицы-сирины или крылатые русалки — вилы
5. На золотых княжеских колтах мы видим только один христианский сюжет — изображения Бориса и Глеба. Эти изображения непременно связаны с идеограммой ростка (крина) — всходов молодого растения. Даже плащи Бориса и Глеба всегда (не только на колтах) покрыты сердцевидными идеограммами ростков и круглыми точками (семенами?). Нимбы у них почти во всех случаях зеленые.
Все изобразительные данные из Киева, Чернигова, Новгорода, Волыни и Суздаля показывают, что в сознании русских людей XII в. имена первых русских святых обязательно связывались с идеей плодородия и молодых весенних всходов. В вашем распоряжении есть много материалов об аграрно-магическом характере культа Бориса и Глеба (,,Борис и Глеб сеют хлеб", "Борис — Хлебник", легенда о том, как Борис и Глеб запрягли этого змия в плуг и пропахали на нем Змиевы валы). Праздник Бориса и Глеба, установленный первоначально 24 июля, был перенесен в 1072 г. на 2 мая. Этот день не совпадает ни со днем смерти Бориса (24 июля), ни со днем смерти Глеба (5 сентября).
Западнославянские материалы говорят о большом языческом празднике в честь богини Живы в первых числах мая. В первых числах мая появляются (на широте Киева) первые всходы яровых хлебов. Аграрно-магический календарь IV в. н. э. из земли Полян начинает отсчет жизни яровых хлебов именно со 2 мая. Можно думать, что установленный в 1072 г. новый день борисоглебского праздника — 2 мая (торжественно подтвержденный и в 1115 г.) должен был заслонить собою древний языческий майский праздник. Это особенно естественно в условиях 1072 г., которому предшествовало много лет голода, засухи, неурожаев, приведших к отходу от христианства и возврату к язычеству (Слово о ведре и казнях божьих ... ). Слившись с языческим праздником первых всходов, культ Бориса и Глеба должен был впитать в себя некоторые черты этого древнего-аграрного культа, доказательство чему мы видим на каждом предмете XII в., украшенном изображениями этих святых.
Символы плодородия на русалках-вилах
6. На золотых колтах, кроме изображений Бориса и Глеба и сопровождающих их растений, мы видим следующие сюжеты: древо жизни и птица, древо и две птицы, женская голова в кокошнике с ряснами и колтами в окружении растительных завитков, две птице-девы (сирины). Золотые уборы, в состав которых входили колты, по всей вероятности, являлись свадебными уборами и поэтому их орнаментика должна была отражать прежде всего идею плодородия. Этому вполне отвечали и древо жизни, и птицы, и изображение женщины (может быть, отдаленные отголоски культа Живы или Макоши?). Культ плодоносящих сил, выраженный посредством схемы ростка, крина, проявился в деталях украшения вещих птиц — их оперение покрыто такими же символами семян и ростков с почкой, как и плащи Бориса и Глеба.
Изображения турьих рогов на колтах в сопоставлении с турьими рогами X в.
7. Одним из наиболее частых сюжетов на киевских золотых колтах является композиция из двух сиринов с идеограммой ростка в центре. Птице-девы изображены обычно в шапочках, головы их обведены нимбом. На крыльях, а иногда и на оперении видны те же идеограммы ростка с почкой и семена. Грудь всегда орнаментирована несколькими волнистыми полосами синего цвета. Связь сиринов с символикой воды и плодородия не подлежит сомнению. Крылатость связывает этих птицедев с небом. В расшифровке этого образа может помочь средневековое отождествление: ,,сирины — рекше вилы", а вилы хорошо известны южнославянской этнографии, как русалки, крылатые девы, охраняющие нивы и связанные влагой, росой. Культ сиринов-вил был широко известен Киевской Руси: вилы упоминаются рядом с богиней Макошью, им в жертву резали кур. Вилы — русалки — сирины были божествами плодородия, посредницами между землей и небом.
Древо жизни и его охранитель — крылатый пес Сэнмурв. Слева внизу-Триполье В центре — Иран. Наверху — русские серебряные колты
8. Оборотная сторона золотых колтов украшена почти всегда стандартной композицией: в центре фигура, образованная четырьмя ростками, обращёнными в разные стороны. Это очень древний мотив, связанный с представлением о повсеместности. Символ жизни — росток обращен "на все стороны". Внизу в маленьком треугольнике изображено семя. По бокам центральной четырехчастной розетки всегда изображаются узкие треугольники, напоминающие турьи рога, известные нам по княжеским курганам X в. На некоторых колтах рогообразные треугольники имеют даже схематически изображённое устье. Орнамент на "рогах" или городчатый (как на оковке турьего рога из Гнездова) или в виде вьющегося растения (как в Черной могиле). Вполне возможно, что здесь действительно изображались турьи рога — ритоны, так широко представленные и на идолах славянских богов и в свадебной обрядности ряда народов. Выющееся растение — очевидно хмель, необходимый для изготовления меда, наполнявшего рога. Хмель неразрывно связан со славянской свадебной обрядностью.
Всю композицию оборотной стороны золотых колтов можно прочитать так:
,,Пусть живителъная сила распространится над этим семянем во все четыре стороны! Два рога с ритуальным хмельным медом подняты за здоровье обоих молодых"
9. Орнаментика серебряных колтов проще. Здесь нет ни турьих рогов, ни четырехчастной композиции, ни русалок-вил, ни девушек в кокошниках. На серебряных колтах представлены в основном две темы: древо жизни (иногда сильно стилизованное) и крылатое чудище. Чаще всего обе темы даны одновременно на обоих сторонах колта. Чудище изображалось по-разному: 1) с птичьей головой, двумя лапами и стилизованными крыльями; 2) с собачьей головой, двумя лапами и крыльями (как иранский Сэнмурв по К. В. Тревер); 3) в виде орлиноголового грифона и 4) в виде четвероногого крылатого зверя с собачьей мордой. Можно думать, что все эти разновидности крылатого чудища олицетворяли славянского Симаргла, близкого по своим функциям к Сэнмурву и грифону, т.е. божества охраны семян, посевов, растений и их корней, безусловно благожелательное по отношению к человеку.
Эти два орнаментальных сюжета выражали древнюю дуалистическую веру в борьбу добра и зла: древо жизни олицетворяло добро, мирное произростание, а чудище — Симаргл боролось со злом на земле и на небе, защищая владелицу колта.
Символика добра и зла (точнее борьбы с ним) наполняет все прикладное искусство.
Серебряный браслет из Киева
10. Совершенно особый мир образов раскрывается нам на широких двустворчатых браслетах. Здесь появляются кентавры, львы, солярные знаки, пьющие и пляшущие люди, гусляры и домрачеи. Сохраняются сирины-вилы, Симарглы, птицы, древо жизни, но никогда на браслетах не встречаются изображения христианских святых.
Возможно, что полное отсутствие христианских изображений связано с самим назначением браслетов — они предназначались для праздничной женской одежды с длинными рукавами, надеваемой для плясок. Перед пляской женщина должна была снять браслеты и освободить длинные рукава. Пляски, игрища особенно в дни «русалий», очевидно, носили ритуальный заклинательный характер, так как подвергались исступленному преследованию со стороны церкви. Заклинательный характер пляски с длинными рукавами (когда женщина как бы обретала крылья и сама становилась вилой) отразился в русской сказке о царевне-лягушке — после взмахов рукавами появились леса, сады, озера, лебеди. Русалии были молениями о воде. Участие браслетов в «бесовских игрищах», с одной стороны насытило их особыми сюжетами, а с другой стороны, не позволило мастерам-ювелирам помещать на них изображения каких бы то ни было христианских святых.
Серебряный браслет из Киева
11. Большинство широких браслетов разделено по горизонтали на две зоны, резко различающиеся по системе орнаментации. Чаще всего верхнюю зону художники расчленяли несколькими арочками, внутри которых гравировались птицы, звери, люди, деревья. Арки иногда производят впечатления церковных закомар, а никогда — настоящей аркады с колонами . В любом случае они выражали понятие земли, по которой ходят люди и звери, из которой вырастают растения. Тогда нижнюю зону естественно токовать как толщу самой земли или как подземный мир. Арки могли выражать понятие неба, небосвода (тем более, что иногда они покрыты точками, быть может, символизирующими дождь или звезды). Иногда над арками изображалась человеческая маска (солнце?). Последние два предложения не очень убедительны.
12. В нижней зоне браслетов преобладают два орнаментальных мотива: распластанные вширь корневища с отростками и ритмичная плетенка. Плетенки нижнего яруса иногда соответствуют в верхнем ярусе женские фигуры с сосудами в руках. Это позволяет понимать плетенку как идеограмму воды. Вода в сочетании с корнями — прекрасное выражение идеи плодородия и в то же время содержания русальных плясок-молений, целью которых было получение небесной воды для земных корней.
Символы плодородия (вода и корни) на браслетах
13. Большой интерес представляют солярные знаки, включённые в плетеный орнамент. Это обычно круг, перекрещенный наискось двумя полосами. Иногда встречается только два косых креста рядом без круга. Нередко солнечные знаки как бы сплетены с идеограммой воды (чаще всего парные знаки).
Знаки двойного солнца и воды (символы июньских празднеств солнцестояния) на календаре IV в. и на серебряных браслетах
Изображение двух солнечных знаков рядом ведет нас к древним славянским календарям, отмечавшим таким способом месяц июнь. На наиболее подробном календаре IV в. из с. Ромашки под Киевом двумя крестами отмечен день Купалы (24 июня), день летнего солнцеворота, делящий год надвое Дню Купалы предшествуют «русальная неделя» и дни, когда полям нужен дождь; сама же русальная неделя, завершавшаяся купальской ночью с ее поисками трав, плясками и кострами — это время цветения хлебов, когда дождь временно не нужен. Купальская обрядность — сочетание культа воды, русалок и солнца, огня. Русалки в эти дни выходят из своих источников и рек и бродят по цветущем полям. На календаре из Лепесовки (Волынь), где все двенадцать месяцев изображены особыми рисунками, июнь, «русальный месяц» обозначен двумя косыми крестами, знаками солнца и огня и волнистой линией, символом воды.
Такое же сочетание двух косых крестов (в кругу или в прямоугольной рамке) c волнистыми линиями, сплетенными в красивый узор, мы видим и на многих широких браслетах, в которых женщины приходили на "бесовские игрища'' русалий.
Плясуньи и музыканты. Браслет неизвестного происхождения
Зимние русалии приходились на пору зимнего солнцеворота (24 декабря и 6 января), а летние русалии начинались в июне (4 июня — Ярилин день — семик — «руслачин велик день») и достигали апогея ко дню Ивана Купалы 24 июня. Частное изображение в русском декоративном, искусстве "двойного солнца", очевидно, связано в своих истоках именно русальной обрядностью, с двумя периодами в году, когда солнце меняет свой бег, делит год надвое: в дни зимнего «корочуна» и летних купальских русалий.
14. Особой темой является растительный орнамент на браслетах. Он необычен здесь, но крайне интересен. Во-первых, растительный орнамент резко делится по зонам браслетов: в нижней зоне — корни с глазками и побегами или связанные попарно или отдельные корневища, тоже с побегами. В верхней зоне браслетов мы видим три типа растений: 1) трилистники и пальметки, вписанные в сердцевидную фигуру, помещенную острием вверх. Возможно, что здесь мы имеем дело со стилизованным изображением молодого папоротника (для опознания важны боковые отростки). В архитектурном декоре папоротник изображался иногда довольно реалистично (Дмитровский собор во Владимире). Папоротник повсеместно связан с купальской обрядностью; 2) часто изображается "древо жизни" в виде двух сильно изогнутых ветвей растения, то сближающихся, то расходящихся с овальными плодами на концах ветвей. Это "древо" обязательно имеет два корня и две ветви, образующие при соединении сердцевидную фигуру, обращенную острием вниз; 3) своеобразный тип растительного орнамента: две короткие ветви отходят от вертикальной линии, листья на них полураспустившиеся. Иногда эти ветви могут быть приняты за простое заполнение орнаментальных пустот растительными завитками, но против этого говорит изображение их отдельно в центе колтов или на щитках перстней (в этих случаях ветви отходят горизонтально в обе стороны от центральной вертикальной опоры). Есть этот сюжет и в этнографии.
Жертвоприношение богу растительности, крылатому псу Симарглу (слева) и ритуальная пляска. Браслет Тверского клада
Сцена жертвоприношения и ритуальная пляска. Литейная форма для браслета — Серенск (раскопки Т.Н. Никольской)
15. Можно высказать предположение, что все виды растительного орнамента на браслетах (а может быть, и на колтах) передают в стилизованном виде разные стадии роста священного растения славян — хмеля. Хмель шел на изготовление ритуального меда и пива. Еще в XVI в. существовал обряд церковного освящения хмеля. Песни о хмеле широко известны у всех славян. Хмель был обязательным элементом свадебного обряда. Хмель и хмельные напитки играли у славян такую же роль, как «хома» — священное растение и священное питье у иранцев или сома у индийцев (может быть, здесь один индоевропейский корень: ер. ХЪМЕЛЬ — ХОМА — humulus).
Орнамент передает все стадии роста хмеля:
1) два перевязанных корневища, встречаемые в нижней зоне браслетов, соответствуют посадкам хмеля — eгo сажают корневищами по два в одну лунку;
2) когда хмель начинает виться и пускать боковые плети отсекают, оставляя лишь две. С этим можно связать две ветви в орнаменте, как бы отходящие от вертикальной тычины;
3) сердцевидную композицию из двух изгибающихся, но не сомкнутых ветвей, иногда с крохотным шариком (пыльцой?) в раструбе, следует связывать с цветением хмеля (около 23 июня);
4) сердцевидная же композиция, но с ветвями, отяжеленными шишками, может быть сопоставлена с порой созревания хмеля;
5) одиночные корни с побегами, отсекаемые от разросшегося растения, служили для новых посадок. На браслетах в нижней зоне мы часто видим эти отдельные корневища всегда с побегами и ростками.
Календарно эти стадии охватывали время от ранней весны до июля — августа; появление боковых ветвей и цветение хмеля происходит в июне, совпадая с двумя циклами русалий. Зная огромную роль виноградной лозы в южной орнаментике, мы не должны удивляться широкому применению хмеля в орнаменте тех областей, где виноградарства не было.
16. Некоторые браслеты особенно драгоценны тем, что на них есть не только языческая символика, связанная с русальной и купальной обрядностью (двойное солнце, струящаяся вода, ветвящийся и цветущий хмель), но и изображения самих русалок и русальных игрищ. На том киевском браслете (клад 1889 г.), где имеется двойной косой крест и символизирующая воду плетенка, в арочках награвированы вилы-русалки, расположенные по сторонам папоротникообразного растения.
Исключительный интерес представляет браслет из Тверского клада 1906 г., одни из лучших в художественном отношении. Схема расположения в шести арочках и шести клеймах нижнего яруса такова:
Стоящая женщина и Симаргл плетенка (вода)
Мужчина два корня
Сидящая женщина плетенка с «двойным» солнцем
Спелый хмель корень
Китоврас два корня
Зверь с процветшим хвостом плетенка (вода)
Женщины простоволосые, одеты о лдинные рубахи без пояса, с рукавами, стянутыми браслетами, по подолу идет кайма; широкая орнаментированная полоса идет сверху от ворота посреди груди вниз до подола. Обе они льютиз треугольных кубков (рогов?). Левая, стоящая женщина держит свой кубок левой рукой, а правой рукой прикасается к крылу Симаргла. Симаргл как бы вырастает из земли, как растение, и на высоте локтя женщины плавно изгибается и устремляется мордой снова к земле. Ясно видны лапы и крылья. Туловище чудовища, узкое как стебель, покрыто точками, как стебли хмеля. Хвост похож на корни растений.
Мужчина в вышитой рубахе показан в прыжке или в танце. Правой рукой он указывает на небо. Мужчина и правая сидящая женщина смотрят на ответвляющиеся парные ветви хмеля. Не этот ли обряд, связанный с каким-то богом Переплутом (?), описан позднейшими источниками: «вертячеся пьют ему в розех» (,,приплясывая, вертясь, пьют в честь него из рогов")? Если архаичный Симаргл был охранителем корней растений, то он мог получить впоследствии (по переплетенным корням или плетям хмеля) имя Переплута.
Браслеты из ГИМа на одной створке дают в арочках птиц, клюющих что-то, и зайцев. И птицы и зайцы упоминаются в средневековых гаданиях. Другая створка в двух арочках содержит изображение сидящей женщины с браслетами на руках и мужчины; в двух других арках мужчина играет на каком-то инструменте а женщина пляшет, распустив рукава до земли. Одежда ее орнаментирована. Киевский браслет (опубликованный В. П. Петровым) содержит два изображения Симаргла (по В. П. Петрову и Макаревичу) и птицу, прячущую голову под крыло, и среди них три человеческих фигуры: в середине гусляр в колпаке, в динной вышитой рубахе играет на асимметричных пятиструнных гуслях. В левой арке женщина в паневе или плахте, в вышитой рубахе пляшет с распущенными рукавами, также доставая ими до земли. В правой арке — пляшущий мужчина в вышитой рубахе, вправленной в штаны, с мечом и щитом. Мы знаем, что на игрищах иногда устраивалось подобие турниров, где участники могли быть "поколоты в игрушке".
17. Рассмотренные нами две категории русских вещей XII-XIII вв. с орнаментом — колты и браслеты — показали нам, что очень многие орнаментальные мотивы воспринимались как магически-охранительные и были связаны с идеей плодородия и с русальной заклинательной обрядностью, а это дает ключ к пониманию семантики декоративного искусства той эпохи вообще.
Не опубликованные дополнительные материалы по данной статье из — Архива академика Б.А. Рыбакова
