Лет десять-двенадцать назад во Владимирской области появились поселенцы, поставившие себе целью ни больше ни меньше вырастить новое поколение людей. Они называли себя «анастасиевцами» и начали освоение облюбованных территорий с постройки родовых поместий — особых экопоселений. Получилось ли в отдельно взятой деревне создать незамутненное болезнями цивилизации общество, как провозгласили поселенцы? Чтобы ответить на этот вопрос, мы отправились в Судогодский район.
Бельгиец и пилот
Автобус оставил нас в Ильино перед облезлым магазином, закрытым на ревизию. Под его стенами спали, откинув лапы, псы, рядом с ними стоял мужчина в выцветшем камуфляже. Он разглядывал нас с очевидным дружелюбием, поэтому мы без заходов спросили, что он знает об анастасиевцах. И попали в точку — камуфляж, по его признанию, оказался одним из них, звали его Артур Тейлис. Он ждал инструктора по вождению, но успел поведать нам, что долго работал в Бельгии, и «ему там надоело». Он вернулся в Россию к матери, которая живет как раз здесь, в родовом поместье.
Тем временем за нами подъехал Анатолий Молчанов, тоже поселенец-анастасиевец, через цепочку телефонных звонков мы договорились, что он будет нашим проводником в обществе новых людей. У Анатолия благородной лепки лицо, борода с проседью, одет в черную кожаную куртку и штаны цвета хаки. Зеленый цвет, как позже выяснится, определяющий в идеологии поселенцев. На заднем стекле его автомобиля — наклейка «Родовые поместья — национальная идея России». Легковушка весело бежала по узкой асфальтированной дороге мимо полей, Анатолий также бодро рассказывал о себе: закончил авиационный институт, летал штурманом на Ан-24. После развала СССР был предпринимателем. Начал захаживать в церковь.
Схожу, поставлю свечку — и деньги вдруг рекой текут, все хорошо…
Потом удача отвернулась от его бизнеса, а вскоре Анатолий разочаровался и в православии. Прочитав серию книг Владимира Мегре «Звенящие кедры России», где рассказывается об Анастасии (отсюда и анастасиевцы), сибирской отшельнице с необычными способностями и знаниями, Анатолий, по его словам, обрел себя заново. Переехал из Москвы во Владимирскую область, выстроил родовое поместье.
Через некоторое время рядом обустроились другие семьи. Сейчас в экопоселениях в Судогодском районе проживает, по неточным данным, около 300 семей.
Избушка, стань передом!
Косо и завистливо смотрел бы рядовой селянин на размер поместья Молчановых, вольготно раскинувшегося на лесной опушке: у просторного основательного дома зеленая черепичная крыша, во дворе — хлев, погреб, поодаль — беседка. Баня похожа на сказочную избушку, только стоит не на курьих ногах, а такая же крепкая, основательная, и тоже выкрашена в цвет кедра, священного дерева для анастасиевцев. В хлеву кудахчут куры, идиллии добавляет белолобая коза.
В доме нас встречает хозяйка — Татьяна Молчанова. Одета по-простому: черный свитер, длинная юбка. Приглашает за стол, предлагает напиток из трав и яблочный пирог. Травы, как рассказала Татьяна, они собирают сами, а вот яблоки пока покупные.
Чай вкусный, пирог — пальчики оближешь, хозяева — гостеприимные, но чем все это отличается от традиционных устоев российской деревни, непонятно. Анатолий вместо ответа ведет нас на улицу и показывает издалека небольшой стадион, когда-то принадлежавший местному колхозу. Кроме ржавых ворот, там стоят столы — здесь поселенцы отмечают праздники дохристианской Руси: Колядки, Масленицу, Ивана Купалы. Новый год не встречают, по словам Анатолия, слишком много «пьяной энергетики» в этот праздник.
Мы сейчас живем в обществе, где существует лишь три правила: пожрать, размножиться, доминировать. А родовое поместье — это шаг в новую гармоничную жизнь,
— уверяет Анатолий
— Мы отказываемся от всего внешнего: сами ходим за водой, за дровами. А цивилизация делает человека ленивым,
Цивилизация человека балует, кто бы спорил, но при этом в доме у Молчановых есть компьютер, холодильник, микроволновка, газовая плита. Не говоря уже о двух машинах во дворе. Так может, родовые поместья — это типичный дауншифтинг, только вместо Гоа люди выбрали домик в деревне?
Полевые захватчики?
Мы замечаем, что улицы в поселении практически безлюдны, не видно детей. Дети, как нам сказали, на занятиях, ходят в Ильинскую школу, но планируется (и уже давно, надо сказать) создание своей собственной, где, по словам Анатолия, будет отсутствовать возрастное деление, а изучать можно будет все, от техники боя до эзотерики. То есть размежевание с цивилизацией пойдет еще дальше?
Местное население анастасиевцев называет «полевыми». Пожилая аборигенка Нина Жукова, к которой мы постучались наугад, расска-зала нам, что конфликты между местными и «полевыми» случаются регулярно.
Тут недалеко есть дорога в соседнюю деревню Тимофеевка, туда в непогоду или зимой только на тракторе можно добраться. Так «полевые» трактора не пропускают, говорят, что дорогу на свои деньги строили, а трактора ее портят. А то еще столбы понаставили, чтобы оградить свои поместья, в лес нельзя было заехать. Наши судились с ними, и они столбы убрали
При этом сама Нина Жукова довольна соседством с «полевыми»: они ей и почту привезут, и в больницу подкинут, если надо, и газ доставят. Словом, ведут себя, как добрые люди.
А вот судогодский депутат без фамилии (он ее отказался назвать), в машину к которому мы напросились по дороге обратно, считает появление родовых поместий чуть ли не захватом земли.
Полями, где теперь анастасиевцы живут, раньше владел колхоз, там рожь и пшеница росли. А теперь дома стоят. Началось все с того, что самый главный у них скупал паи у бывших колхозников. Те, наивные, продавали их за копейки. А он потом перепродал паи другим поселенцам. Говорят, уже значительно дороже, чем купил. Они считают, что в Ильино одни алкаши живут, но это не так. Если бы анастасиевцы земли не захватили, сейчас здесь жило бы много моих знакомых и друзей. Места-то красивые, экологически чистые
Домашний погост
На карте план поселения Родное, с которым мы и знакомимся, напоминает космический корабль. Такую модель спроектировала поселенка-архитектор Ирина Волкова. Мы навестили и ее. Дом, несмотря на профессию хозяйки, оказался довольно ординарный — ну стоит себе коттедж с красной крышей. Ирина когда-то работала на Чукотке. А как дети выросли, решила «искать себя». Нашла в книгах Мегре. На террасе у Волковых тепло, стены украшены не обоями, а вышитыми картинами. Мы гладим ухоженного разноцветного кота и беседуем. Рассказ Ирины иллюстрирует незыблемость веры в эзотерику:
Всю жизнь у моего внука были проблемы с собаками, они его не любили. Но однажды, когда к нам на участок забежал соседский пес и начал лаять на внука, тот приклонил руки к земле и сказал: «Земелюшка, помоги». И тут как шарахнет псину волной, как при землетрясении
Ирина внимательно смотрит на нас — проняло ли? Может, кто-то и верит в ковры-самолеты и сапоги-скороходы, но нам такие чудеса показались невероятными. А Ирина продолжала нас удивлять:
Мне кажется, что наука и религия — это части целого. Знания находятся внутри человека изначально, ему даже можно не получать их извне
Забавно, а для чего мы тогда по 15 лет учимся: сначала в школе, потом — в университете, может, и у нас внутри уже все есть? Продолжить размышления помешало другое откровение Ирины: о том, что она связывается со своими предками через деревья.
Одну березу я посадила в честь своего деда и, что удивительно, она через некоторое время стала обретать его черты
Ирина показывает нам те самые березы, которые она «одушевила». «Живой» погост — прямо под окнами. Есть там и кедр, правда, еще совсем маленький. А может, анастасиевцы — это не дауншифтинг, а что-то вроде новых славян-язычников, которые решили вернуться к образу жизни наших древних предков? Но, скорее, их идеология — это затейливая смесь и того, и другого, и третьего. Как нам кажется, витиеватое переплетение христианских, буддистских, мусульманских и других верований.
Что в кошельке?
Закономерный вопрос: на что живут поселенцы? Недавно во Владимире появился экомагазин, где можно купить травяной чай, суставную мазь на травах же, мед, продукты кедра — живицу, жмых, орехи. Все это из родовых поместий, причем не только владимирских. Иногда анастасиевцев можно встретить на различных ярмарках, например, были они в конце прошлого года на «Бу!фесте», продавали тот же мед, русские рубахи-вышиванки, домотканые сарафаны, картины, книги. Но на такие заработки не проживешь.
Доход основной части поселенцев — от сдачи в аренду московских квартир. А есть и такие, кто умеет хорошо экономить. Например, семья Нужковых. Она пошла еще дальше по пути «отказа от всего внешнего», как выразилась жена Анатолия Молчанова: не пользуется общей веткой электричества. У Нужковых похожий на хижину гномов кирпичный домик с зеленой крышей. Солнечные батареи ловили скудные лучи зимнего солнца. Некоторые окна в доме выполнены в форме зерен и сердечек. Хозяйка встретила нас без особого восторга, но в дом пустила. Внутри изобиловал зеленый цвет, обстановка была причудливой, как в мультике. Ирина, так зовут хозяйку, бывший строитель.
— Я прочитала несколько книг Мегре и начала писать песни, связанные с их тематикой. Ездила с концертами, пела их людям.
— А нам споете?
Ирина привычно сложила руки. Расположившись на стульях, как в партере, мы приготовились внимать.
«Я смотрю в окно и вижу мир прекрасный, мир живой. Радость льется от картины, что сотворена тобой…»
Не успев начаться, шоу накрылось — пришел муж Юрий. У него большая седая борода. Как поведала Ирина, по образованию он психолог. На нас, видимо, и решил проверить: не зря ли учился? Да и Ирину как будто подменили щелчком пальцев — стала строже.
«Ну, ребята, вы попали, сейчас я буду вас агитировать!»
— сказал Юрий, потирая руки
И поведал нам о том, что мы — примитивные существа, поскольку не имеем смысла жизни. Мы пригорюнились: как же без смысла? В утешение Юрий пригласил нас на свои семинары по расширению сознания, которые он проводит со своими единомышленниками-поселенцами.
Но в «новые люди» мы так и не пошли. Примитивничаем себе помаленьку.
P.S. Помимо Судогодского района родовые поместья есть в Гусь-Хрустальном, Селивановском, Суздальском и Кольчугинском районах . Все — в экологически чистых территориях и одновременно — недалеко от Москвы. Точная численность поселенцев неизвестна, вероятно, речь идет о нескольких тысячах человек. Сколько еще людей поверит в одушевленные деревья или в живую земелюшку? Неизвестно.
Вырастят ли там «новых людей»? Это вряд ли возможно даже физически, ведь среди поселенцев преобладают пары в возрасте, которым, по нашему убеждению, просто захотелось убежать из шумного города. Да и отказаться от цивилизации полностью у них не получилось. И, быть может, когда-нибудь мы получим на месте брошенных колхозов брошенные деревни неких «анастасиевцев»…
