В «Закрытом показе» на Первом канале – обсуждение нашумевшего фильма Алексея Федорченко «Овсянки».
Фильм «Овсянки» произвел на прошлогоднем Венецианском кинофестивале фурор. Сам Квентин Тарантино стоя аплодировал российскому режиссеру Алексею Федорченко, отмечая особую поэтику киноязыка и оригинальность фильма. Впрочем, главных призов картине все же не дали – ограничились наградой оператору. Тем не менее «Овсянки» стали кинособытием международного значения. Любопытно, что на приеме в Венеции в честь фильма подавали птичью еду – всякие зернышки, пшено: овсянки ведь – маленькие птички, которые в картине становятся невольными участниками дорожного приключения…
В центре сюжета – история двух мужчин, которые везут хоронить женщину. В дороге муж несчастной рассказывает своему попутчику самые сокровенные тайны семейной жизни. На языке мест, где живут эти люди, подобный процесс называется «дымить», то есть разговаривать, вспоминать над телом усопшего – и непременно интимные вещи. Опять же по обычаям тех мест, женщину хоронят как невесту – мужчины привязывают к волоскам на ее причинном месте разноцветные ниточки. А потом тело сжигается. И дым абстрактный приобретает свое физическое воплощение…
О чем это кино? Об одиночестве, любви, страсти… Довольно простая история рассказана таким поэтическим языком, что каждое слово приобретает свой вкус, звучание, запах… «Это книга утопленника, написанная на боках мертвых рыб, прилипших к ржавой машинке» – такое пояснение звучит в фильме, такое пояснение любит давать и сам Федорченко.
Говоря о фильме, режиссер подчеркивает:
Мы не снимали новое русское кино. Мы не можем создать что-то новое, ориентированное ни на что. Но и создавать ярлык мы не собирались. Кино – творчество коллективное. В нашей команде под номером 1 выступал Денис Осокин. Именно благодаря его замечательной книге и собрался весь визуальный ряд
Поскольку обрядовой стороне в фильме отводится много места, Федорченко пришлось придумать мифологию целого народа – меря.
Этого народа, по сути, уже нет. Меря жили на территории Северной России до прихода русских – в районе Ростова Великого. 400 лет они растворялись в русских и… растворились. Отголоски меринских корней можно встретить в названиях северных рек или в лицах тамошних женщин. Но странное дело – путешествуя по Северу, мы энергетически чувствовали их присутствие, и это было мощной подзарядкой. Конечно, многое нам для фильма пришлось придумать, особенно что касается обрядов, была опасность ошибиться, но думаю, наши обряды никого не обидят. Потому что… Если бы мы сняли неправду – кино бы не получилось. Нашей задачей было создание мира, которого никогда не было и который… всегда был…
Кстати, для тех, кто не знает: Алексей Федорченко уже делал документальный фильм о северных народах. Тогда-то он и заметил, что дома северян совсем не по-русски выглядят. Да и вся география мест, холмистость – не русская. И даже эротизм местного населения – он тоже не русский…
Осознав все это, мы очень боялись удариться в пошлость и деградацию, не хотелось снимать чего-то скандального, например, эротическую драму. Мы сняли только то, что видели, чувствовали, что нас окружало…
Главной нашей задачей было – «чтобы нежностью обернулась тоска»…
С задачей группа справилась. Фильм, и вправду, при всем обилии шокирующих сцен, получился очень нежным и поэтическим. Во многом – благодаря музыке.
Музыкальное оформление фильма должно быть заложено на уровне сценария – это еще Тарковский говорил, – усмехается Алексей Федорченко. – Как идея звучит красиво, на деле – это очень дорого. Музыка к нашему фильму была написана оригинальная. Это не мерянская музыка – там есть нотки и балканских, и северных народов. Из чего состоит русская кровь? Из финской, славянской и тюркской – такой и стала наша музыка, и по-моему, она замечательна!
Нельзя не отметить в фильме великолепные актерские работы – Виктора Сухорукова, Юрия Цурило и Игоря Сергеева. Непростая роль – мертвой женщины, над которой «дымят» двое мужчин, досталась актрисе Юлии Ауг.
Весь фильм пролежать голой и неподвижной – удовольствие сомнительное, но послушаем, что говорит Юлия:
Эта роль изменила и меня, и всех тех, кто прикоснулся к материалу. Живя в этой роли, совсем нетрудно было играть мертвую. Не нужно было слов – хватало дыхания, взгляда… Надо было пропускать через себя природу – землю, воздух… Скажу так: никогда не чувствовала себя столь живой – только играя мертвую…
Фильм «Овсянки», конечно, кино не для всех. И все-таки посмотрите его – хотя бы для того, чтобы иметь право судить…
