По потокам славянских рабов из "Руси" на рынки Византии и арабского халифата можно хорошо рассмотреть исторические процессы в этом регионе. Скандинавы пришли в земли славян за рабами не ранее середины IX века — когда после долгого упадка в Византии в ней возник спрос на этот товар.
Но до конца IX века через Чёрное море до Византии было не пробиться из-за "мадьярского заслона". Потому вторым путём доставки рабов стала Волга — через земли хазар — на арабские рынки.
Об исторических процессах, шедших в Восточной Европе в IX-X веках, мы из-за почти полного отсутствия письменных источников в этом регионе можем судить только по косвенным источникам — археологическим находкам, а также обрывкам записей греков и арабов. Ещё один путь — попытка реконструкции истории Восточной Европы через историю соседних регионов.
Норманны (скандинавы, называемые на "Руси" варягами) прибыли на слабозаселённые, бедные, плохие по климатическим условиям территории Восточной Европы около 850-х годов. Здесь можно было вести только экстенсивную деятельность — сбор мехов и ловлю рабов. Рынками их сбыта в то время могли стать только два самых могущественных и богатых государственных образования Западной Евразии — Византия и арабский халифат.
Большая часть восточноевропейских торговых путей пересекала западную окраину Великой Степи, что обусловливало влияние на товарообмен кочевых орд, контролировавших её и активно участвовавших в работорговле. Требовались особые условия (устойчивые договорные отношения, слабость номадов, временный «вакуум» в определенной части степи, связанный с их миграциями), чтобы маршруты начали функционировать на постоянной основе.
Исходя из выделенных предпосылок, рассмотрим основные рынки сбыта живого товара. Византия после арабских завоеваний переживала длительную полосу упадка. С начала VIII века до 842 года с небольшими перерывами продолжалось иконоборчество. В начале IX века усилилась болгарская экспансия: каган Крум в 811 году разбил ромеев и убил императора Никифора, а в 813-м взял Адрианополь. В 827 году арабы отняли у ромеев Крит, а в 831 году — Сицилию.
Перемены произошли со смертью в 842 году василевса Феофила. С окончанием иконоборчества наступил период экономического подъёма. Предметы экспорта Византии (шелковые изделия, ювелирные украшения, стеклянные сосуды, вино, мрамор, художественная керамика и т. п.) пользовались спросом и в Европе, и на Востоке. Вновь расцвели позднеантичные торговые центры — Херсон, Амастрида, Фессалоника и сам Константинополь.
Однако последствия постоянных войн с арабами (последние в 840-841 годах предпринимали походы в Малую Азию) не были полностью преодолены, несмотря на победу над эмиром Тарса в 845 году. Попытка вернуть Сицилию в 848 году завершилась неудачей. Показательно и то, что ни императрица Феодора (842-856), ни Михаил III (856-867) не сделали сколько-нибудь существенных шагов в отношении I Болгарского царства, постепенно набиравшего силу. Крещение болгар в 865/866 годах также не сразу дало свои результаты.
В 850-х годах нападениям со стороны венгров подверглись крымские владения империи. Только к концу 850-х Византия обеспечила себе внешнеполитическую стабильность, наладив мирное сотрудничество с хазарами, заискивая перед болгарским ханом Борисом и усиленно готовясь к новым операциям на Востоке. Таким образом, лишь с 860-х годов возникли предпосылки для широкомасштабных поставок в империю восточноевропейских рабов. Следовательно, варягам до этого времени не имело смысла вести лов славянских рабов из-за отсутствия рынка сбыта? Не совсем так — им не имело смысла находиться в это время в бассейне Днепра, зато из бассейна Волги они могли поставлять живой товар на другой рынок — арабский.
Мусульманский Восток демонстрировал в VIII-IX веках качественно иную, нежели Византия, динамику развития. Вплоть до смерти халифа ал-Васика (847) Аббасидский халифат, крупнейшее государство своего времени, политически и экономически преобладал на Ближнем и Среднем Востоке, в Магрибе и Средней Азии. По мере его распада бывшие провинции стали новыми центрами экономического развития. Среди них выделялись Умайядская Испания (Андалус), Магриб, Египет (Миср), Сирия (Машрик), арабский Ирак, Иран и Хорасан. Торговые пути внутри прежних границ продолжали устойчиво функционировать. Кроме того, запасы серебра на Востоке эксплуатировались в тот период более интенсивно, чем в Византии и тем более в Западной Европе.
Но наиболее важным обстоятельством является то, что в политической, экономической и социальной жизни каждого исламского региона огромную роль играли рабы. И если на востоке мусульманского мира преобладали невольники-тюрки, то в Мисре, Магрибе и Испании само слово славянин (ас-сакалиба) стало синонимом терминов «слуга» и «раб». Упадок экономики исламских стран начался лишь в конце Х века.
Таким образом, основные потребители рабов находились под влиянием различной хозяйственной конъюнктуры. Если емкость восточных, мусульманских рынков сбыта была стабильно высокой на протяжении большей части раннего Средневековья, то Восточная Римская Империя экономически возродилась лишь во второй половине IX столетия (полноценно — не ранее 860-870-х годов).
К внутренним политическим предпосылкам развития восточноевропейской работорговли относятся три ключевых процесса: 1) появление скандинавской Руси на землях восточных славян; 2) миграция мадьяр и их попытка закрепиться в причерноморском Ателькузу; 3) связанные с этим процессы трансформации сферы господства и влияния Хазарского каганата.
Время появления Руси в качестве политического актора в Восточной Европе определяется с достаточной точностью. В первой четверти века были организованы первые походы русов на Византию (на Сурож, о. Эгина, Амастриду), ознаменовавшие их выход на военно-политическую арену. А уже в 838-839 годы малоизвестные дотоле «Rhos» отправляют посольство в Константинополь. Но это пока не купцы живого товара, а пираты и разбойники — как их собратья в Западной Европе.
Другим важным региональным политическим игроком в первой половине IX столетия стали мадьяры (венгры). Их перемещение в южнорусские степи датируется первой половиной столетия (810-820-е годы). С этого момента и, по крайней мере, до 860-х годов (скорее — 870-х) они контролировали большую часть южнорусских степей, став одними из основных поставщиков рабов в Византию. Мадьяры, сплочённые в единый политический организм (в отличие, например, от сменивших их печенегов) и постоянно нападавшие на оседлые племена, стали серьезным препятствием на пути торговли скандинавских варягов/русов с Причерноморьем. То есть как минимум до 870-х логистика славянских рабов варягами до Византии была невозможна (или чрезвычайно затруднена, что нивелировало доходы от этой деятельности).
Другими словами, до этой даты с хозяйственной точки зрения основывать фактории (перевалочные пункты рабов) в днепровском бассейне у скандинавов резона не было.
Что касается Хазарии, то, наоборот, в первой половине IX столетия её великодержавный статус ушел в прошлое. После поражений от арабов и потери большей части кавказских владений её собственная территория ограничилась частью Приморского Дагестана, Нижней Волгой и Волго-Донским междуречьем. В сферу влияния каганата определённо входят только буртасы, тогда как мадьяры, булгары, славяне, русы, аланы фигурируют в источниках как независимые этнополитические единицы.
В 830-х годах, построив с помощью византийцев укреплённые линии на границе с восточными славянами, хазары на время обезопасились от набегов скандинавов и венгров. В союзе с гузами они отбивались от наседавших с востока печенегов. Но той мощи, которую имел в VII веке самый жизнеспособный из осколков Тюркского каганата, восстановить не удалось.
Вырисовываются специфические политические и экономические приоритеты поздней Хазарии. Главный из них — контроль над Волжским путем и наиболее слабым из поставщиков живого товара — буртасами.
Ведущую роль в экономике каганата теперь играла транзитная торговля, центрами которой были Саркел на Дону, Самкерц на Кубани и Атиль в устье Волги. Таким образом, изменение географии Хазарии привело к формированию относительно безопасного пути на Восток.
Все эти политические изменения в Восточной Европе подстегнули развитие работорговли. Однако её наиболее важные маршруты развивались асинхронно и имели различное экономическое значение. Очевидно, что наиболее ранним, обеспеченным инфраструктурой и безопасным стал Волжский путь и его сухопутные дублёры. Работорговля с Византией до 860-х (а то и 870-х) замыкалась на мадьярах.
Начало функционирования Волжского пути работорговли по нумизматическим данным относится к 770-780 годам. Скандинавы-русы включились в него гораздо позже. Из письменных источников наиболее ранним является рассказ о путях купцов-ар-ра‘данийа и купцов-русов, содержащийся в «Книге путей и стран» Ибн Хордадбеха, созданной в 880-е, но содержащей информацию, относящуюся в основном к 840-м годам. По этому арабскому источнику маршрут варяжских работорговцев лежал по реке славян (в данном случае, видимо, собирательное имя водного пути с севера Восточной Европы на юг) к Хамлиджу в устье Волги, где правитель хазар брал с них десятину за провоз товаров.
Далее русы плыли по Каспийскому морю до Гиркании. «Иногда везут свои товары из Джурджана на верблюдах к Багдаду», — писал он. Таким образом, товар доставлялся на важнейшую торговую площадку региона.
Согласно арабской «Анонимной записке о народах восточной Европы» (IX век), источником рабов являются постоянные набеги на славян, а основными местами продажи — Булгария и Хазария.
Другие пункты на Волжском пути и вблизи него, где русы осуществляли торг, указаны в сочинении компилятора Ибн ал-Факиха ал-Хамазани (ок. 903 года). Передавая рассказ о путях русов, сходный с информацией Ибн Хордадбеха, он в качестве одного из рынков Восточной Европы называет «Самкарш иудеев», который отождествляют либо с Керчью, либо с Тьмутараканью.
О русах-работорговцах в Волжской Булгарии подробно повествует в своем «Рисале» и Ибн Фадлан, в 921-922 годах лично посетивший эту страну в составе посольства халифа. В его повествовании рабы предстают одним из основных (наряду с мехами) товаров, ввозимых с Руси.
Русы не были единственными поставщиками живого товара в страны Востока. Торговлей пленными на Волжском пути занимались булгары (основным объектом набегов которых были буртасы), хазары (нападавшие на печенегов), а в дальнейшем (во второй половине X века) из Средней Азии в Булгарию стали пребывать специальные экспедиции гази («борцов за веру»), занимавшиеся охотой за невольниками для продажи в исламские страны (ловили как славян, так и представителей финно-угорских племён). Однако именно создание факторий варягов на восточнославянских землях привело к устойчивому притоку восточноевропейских рабов на исламские территории.
Среди свидетельств арабо-персидских авторов о торговле пленными в рассматриваемый период особое место занимает информация «Анонимной записки» о том, что мадьяры совершают набеги на славян и русов, а затем «ведут пленных вдоль морского побережья, пока не доставят их в расположенный в стране ар-Рум порт, называемый К.р.х.». Там венгры обменивали рабов на парчу, попоны и другие византийские товары. Эти походы описаны как регулярные акции, заставившие варягов строить крепости.
Перед нами уникальное свидетельство о византийском направлении поставок живого товара и одновременно о существовании мощного и агрессивного мадьярского «заслона», долгое время не позволявшего скандинавам наладить регулярные торговые отношения с империей. Лишь с приходом в южнорусские степи не имевших единой властной структуры печенегов (конец IX века) произошла стабилизация днепровского участка пути в Византию. С этого времени (после 870-880-х) открывается днепровская логистика по доставке рабов.
Восточные источники содержат многочисленные свидетельства о подъёме восточноевропейской работорговли в IX-X веках. По ним мы также можем судить, что первые фактории скандинавов возникли в бассейне Волги, тогда как на Днепре — спустя как минимум полстолетия. Стабильный спрос на славянских рабов стал одним из важнейших факторов, способствовавших развитию древнерусской протогосударственности.
Цитаты: Владимир Шорохов, " Предпосылки развития восточноевропейской работорговли в IX — первой половине Х веков (по данным восточных источников)", Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета, №12, 2013
