На сегодняшний день накоплен некоторый опыт в определении социального облика древнерусских городищ. Исследователи согласованно разделяют укрепленные поселения по социальному признаку на города, военные крепости, боярские и княжеские усадьбы-замки и укрепления общинного типа (т. е. укрепленные деревни). Иногда сюда добавляют укрепленные центры волостей и погостов. Городами считаются центры развитого ремесла и торговли. Крепостями — поселения с преимущественно военными функциями. Усадьбами-замками — центры феодальных вотчин. Укрепления общинного типа и укрепления деревень феодального времени условно именуют народной самообороной. Впрочем, по данным хронологии число памятников, имеющих некоторые права считаться укрепленными поселениями сельских общин, столь невелико, что с середины XI в. их можно вовсе не учитывать. Наконец, в центрах волостей видят укрепленные поселения-становища, где размещалась местная администрация и куда стекалась дань с ближайшей округи.
В целом, изложенная классификация кажется убедительной. Она охватывает большинство (за исключением монастырёй) из возможных типов укреплённых поселений феодального времени. Конечно, внутри каждого типа можно провести дальнейшую детализацию. Например, города большие и малые, «вольные» и владельческие; усадьбы-замки княжеские, боярские, монастырские и т. д. Основной недостаток ее не в этом. Нет объективных, прежде всего, археологических, критериев для установления социального типа каждого поселения.
Нельзя сказать, чтобы в этом направлении не велась работа. Данные примеры находят подтверждение при археологическом изучении отдельных памятников. Но они не получили широкого применения, по-видимому, в силу традиционной осторожности многих исследователей, не спешащих высказывать суждения по общеисторическим вопросам. Иное дело, если какое-то городище упомянуто в письменных источниках. саморезы для сэндвич-панелей Летопись как бы снимает с ряда авторов узы молчания, и они уверено зачисляют в города все, попавшие на ее страницы памятники. Так или иначе, но свидетельства письменных источников по сей день остаются почти единственным индикатором социального облика древнерусских городищ.
Более того, среди археологов нет единого мнения о характере поселений с некоторыми специфическими особенностями конструкции оборонительных сооружений. Речь идет о городищах, в валах которых размещались помещения жилого и хозяйственного назначения. Сегодня известно уже достаточное число таких памятников, датируемых Х-ХIII вв. и расположенных, в основном, в лесостепных районах.
Были сделаны и другие попытки с помощью археологических методов расчленить древнерусские городища на группы. Одной из самых удачных в этом плане, надо признать группировку укрепленных поселений по размерам защищенной оборонительными сооружениями площади. Исследователи обратили внимание на тот факт, что значительные древнерусские города, столицы земель-княжений, соответственно имели и значительную (свыше 40 га) укрепленную территорию. В каждой земле находилось еще 2-3 поселения с укрепленной площадью до 10-15 га и множество мелких городищ. Из последних выделяется группа памятников с территорией, обнесенной укреплениями, в 2-3 га, которые также могут оказаться городами. Характерной особенностью большинства и тех и других является сложный тип планировки оборонительных сооружений. Зато городища первого типа (I линия обороны) с укрепленной площадью до 1 га, почти наверняка выводятся из числа памятников городского характера.
Сам принцип включения размеров площади поселения в число важнейших признаков, определяющих социальное лицо памятника, совершенно правилен. Ведь это — прямой выход на демографическую проблему. Не следует забывать, что среди коренных отличий города от деревни, помимо социально-экономической стороны дела, присутствует и демографический фактор. Степень концентрации населения в городских и сельских поселениях различна. Пока у нас нет для условий древней Руси количественных оценок. Их предстоит еще выяснить, в первую очередь, сравнением занимаемых площадей, густоты застройки и т. п.
Сравнение древнерусских городищ по размерам укрепленной площади выявило очень любопытную картину. Среди всех, зарегистрированных памятников этого типа поселения, размеры укрепленной территории которых не превышают 0,3 га, составляют 29,7% (388 из 1306). Но, исключив из расчетов городища с достоверно неустановленными размерами, получим еще более точную цифру — 47,1% (388 из 823). Практически половина всех древнерусских городищ имела укрепленную площадку в 1000-3000 кв. м. Столь ничтожные размеры значительного числа укрепленных поселений автоматически снимают вопрос об их городском характере. Если вспомнить среднюю площадь одной городской усадьбы новгородских бояр: 1200-2000 кв. м, многократно подтвержденную результатами многолетних раскопок, и площадь сельских феодальных землищ, уже изученных и убедительно интерпретированных исследователями, станет очевидным, что и абсолютное большинство из рассматриваемых 388 городищ (группа 1) являлась подобными сельскими дворами-усадьбами древнерусских феодалов. Профнастил окрашенный для забора профнастил для забора купить в спб Профлист Момент.
Конечно, дальнейший анализ других показателей (тип укреплений, хронология, наличие подстилающего древнего слоя и т. п.) может исключить из данной группы памятников поселения иного социального облика и даже иной эпохи. Нельзя быть полностью уверенным, что в число городищ, признанных древнерусскими, не попали случайно памятники железного века. Кроме того, центры ряда Смоленских волостей XII в., как уже говорилось выше, также не отличаются по размерам укрепленной площади от соседних феодальных усадеб. И, тем не менее, учитывая возможные поправки, есть веские основания считать основную массу данных городищ (группа 1) дворами-усадьбами феодалов-землевладельцев, центрами феодальных вотчин. А, следовательно, карта их распространения в сочетании с хронологической шкалой является важным источником для изучения процесса возникновения, распространения и укрепления феодальных вотчин или иначе — истории феодального землевладения в древней Руси.
Не менее интересно и другое: в большинстве районов с достаточным для статистического анализа числом памятников, количество подобных городищ колеблется в пределах 30 — 40%, достигая в бассейне Западной Двины 43,3%, в Поднепровье — 29,1%, на Оке и ее притоках — 39,5%, а на Днестре — 28,9%. Причем, нельзя не отметить, что областью наибольшего распространения городищ этой группы являются территории в верховьях Днепра и Десны, Западной Двины, Волги и Оки (Смоленская, Полоцкая, отчасти Черниговская, Рязанская и Владимиро-Суздальские земли). Здесь интересующие нас памятники занимают, как правило, площадки городищ более древнего времени. Укрепления последних перестраивались: валы досыпались, на их гребне и вокруг всего поселения возводились деревянные стены.
На среднем Днепре и его притоках, в области собственно Русской земли (Киевское, Переяславское и отчасти Черниговское княжества), городищ подобного типа значительно меньше. Здесь находится менее трети всех днепровских поселений этой группы. Возникшее недоумение: о видимой диспропорции развития феодального землевладения в центре Руси и на ее периферии, мнимое.
Во-первых, на данной территории находится значительно меньше микроскопических городищ эпохи железного века. Следовательно, строители феодальных замков не имели большого выбора. Ведь укрепленные усадьбы основывались не где придется, а только на тех землях, которые феодалу тем или иным способом удалось превратить в свою собственность. И можно предполагать, что местные феодалы-землевладельцы, не всегда располагая достаточными силами для полностью самостоятельного (без использования укреплений предшествующего поселения) строительства мощных деревоземляных укреплений, просто огораживали свои дворы частоколами или какими-нибудь другими деревянными стенами легкой конструкции. Обнаружить археологически такие усадьбы при общей малой изученности древнерусских селищ, трудно.
Во-вторых, именно в Среднем Поднепровье размещается почти 100 древнерусских городищ (группы 2 и 3), укрепленная площадь которых варьирует в пределах от 0,3 до 1 га. Более детальный анализ социальной характеристики этих памятников еще предстоит провести, но предварительно, можно утверждать, что большинство или, по крайней мере, многие из них также являлись сельскими усадьбами-замками феодалов землевладельцев. Вероятно, экономически более сильная часть боярства Южной Руси была способна строить в своих владениях и большие по площади и лучше укрепленные усадьбы-замки.
Изложенные наблюдения несколько ослабляются тем фактом, что в Северо-Западной Руси (Новгородско-Псковские земли), бояре которой вряд ли многим уступали своим киевским или волынским собратьям, укрепленных поселений, включая столицы, центры уделов и городища IX-XI вв., известно чуть больше 50. Но география размещения и хронология древнерусских городищ (по размерам укрепленной площади составляющих группы 1,2,3) указанного района объясняют возникший парадокс. Укрепленные поселения этого типа редкой цепочкой тянутся вдоль южной, западной и отчасти северной границ Новгородской земли. По-видимому, новгородские феодалы лишь в условиях возросшей военной опасности (конец XII-XIII вв.) стали укреплять центры своих сельских владений. Ранее в подобных мероприятиях не было необходимости. Те же причины, наверное, объясняют отсутствие укрепленных поселений XII-XIII вв. в ряде северо-восточных районов.
Возвращаясь к таблице распределения древнерусских городищ по размерам укрепленной площади, видим, что поселения групп 2 и 3 (0,3-0,5 га и 0,5-1 га) по численности почти равны (100 из 107). Близка к ним и по абсолютным цифрам (107) и в процентном отношении (8,2%) группа 3 (от 1 до 2,5 га). Все вместе данные памятники составляют 24% общего числа городищ и 38,2% от всех поселений (823) с установленными размерами укрепленной площади. Социальный облик этих городищ не вполне ясен. Часть из них, как об этом говорилось выше, являлась феодальными усадьбами-замками. Другие известны по письменным источникам в качестве городов. Третьи могли быть крепостями. Думается, что в указанных группах объединены памятники смешанного характера, социальный тип которых еще окончательно не кристаллизовался в эпоху древней Руси.
Теоретически можно предположить, что в Древней Руси существовали укрепленные поселения, по своему социальному положению уже во многом отличавшиеся от обычных деревень(сельских общин), но ни по численности населения, ни по экономической, политической, военной и культурной значимости, еще не ставшие городами. Одни из них при благоприятных условиях всестороннего развития превращались затем в городские центры. Другие, наоборот, утрачивали почти всякое значение и либо вовсе прекращали существование, либо переходили в разряд ничем не примечательных сельских поселений, или же довольствовались ролью захудалых местечек, во множестве известных на территории позднефеодального русского государства.
В изучаемый период — период раннего феодализма на Руси и первой фазы эпохи развитого феодализма, и не могло быть иначе. Процесс становления городов лишь набирал темпы, и только некоторые, даже из больших с нашей точки зрения укрепленных поселений, к середине XIII в. оформились, как подлинные (социально-экономические) городские центры. Между сельскими поселениями, включая феодальные усадьбы-замки, и действительными городами должен находиться не получивший еще социального определения (термин «эмбрион города» не кажется мне удачным), промежуточный тип поселений, о которых говорилось выше.
Под этим углом зрения и следует рассматривать древнерусские городища групп 2, 3, 4. Их приблизительное численное равенство между собой, как в масштабах всей Руси, так и по ее отдельным областям, наглядно подтверждает выдвинутый тезис.
По-видимому, городища с укрепленной площадью в 0,3-0,5 га (группа 2) ближе стоят к феодальным усадьбам. Многие из них, о чем уже говорилось, и являлись таковыми. Были в их числе и волостные центры, в чем убеждает пример изучения Смоленской земли. Укрепленные поселения с площадью в 0,5-1 га (группа 3) наименее определенны. Здесь мы видим Оршу, Ростиславль, Изборск, Черторыйск (и ряд других) со временем превратившиеся (Х1У-ХУ вв.) в города. Но есть среди них Вержавск, Всеволож, Жижец, Сапогынь (и множество прочих), ставших впоследствии селами или вовсе исчезнувшие с карты населенных пунктов Руси.
Городища с укрепленной площадью от 1 до 2,5 га (группа 4) ближе всего подошли в своем развитии к подлинным городам. Последние (например: Туров, Волковыск, Новогрудок, Мстиславль Смоленский) уже были в их числе к XIII в.
К сожалению, письменные источники не дают в руки исследователей достаточного фактического материала для социальной стратификации древнерусских городов. Известно, что были города старшие (столицы) и младшие (пригороды), вольные (с элементами городского самоуправления) и владельческие (находившиеся в частном владении, например, крупнейшие центры Болоховской земли), наконец, существовали сторожевые города-крепости, об археологических признаках которых спорят исследователи.
Материалы проведенного исследования как будто бы дают основания с археологических позиций подойти к разрешению дискуссионной проблемы. Все сказанное ниже, будет, прежде всего, касаться древнерусских городищ с укрепленной площадью, превышающей 2,5 га (группы 5,6,7; всего — 127) и основываться, прежде всего, на материалах XII-XIII вв.
В русской историографии прочно утвердились взгляды на древнерусский город, как особое социально-экономическое явление эпохи феодализма. Большинство исследователей согласно считают, что подлинные города выполняли в системе феодальных отношений на Руси целый ряд важнейших функций: экономических, административно-хозяйственных, политических, военных, идеологических и культурных. Именно органическое сочетание этих факторов позволяет квалифицировать то или иное поселение как подлинный город.
Вывод о многообразии функций феодального города документально обоснован анализом сведений письменных источников. Понятия «город» и «волость» в летописях неразрывно связаны между собой; власть над каким-либо городом означала и власть над его округой. В системе государственных территорий Руси «городовые волости» являлись ее основными структурными единицами2.
Роль города как центра управления окрестных земель рельефно обрисована источниками: здесь творился суд, сюда поступали подати, тут издавались законы и постановления, здесь имелись военные силы, обеспечивавшие нормальную жизнедеятельность административного аппарата и задачи обороны. Непременным условием выполнения городом перечисленных функций являлась концентрация в нем представителей формирующегося господствующего класса феодалов, олицетворявших государственную власть. Деревоземляные укрепления славянских городищ, как и глинобитные среднеазиатские касры в противоположность каменным европейским замкам не являлись надежным средством защиты и заставляли феодалов-землевладельцев для совместной обороны объединяться в городе. За его валами и стенами укрывались феодальные собственники земли, владения которых располагались порой на значительном удалении от города. Таким образом, одновременная политическая и экономическая власть над деревней особенность не только раннефеодальных городов Средней Азии, но и Древней Руси.
Присутствие в городах органов политико-административной власти дополнялось наличием власти духовной — церкви. С распространением христианства на Руси города стали его очагами и организационными ячейками. В них размещались центры епархий и приходов. Недаром летопись утверждает, что вслед за крещением киевлян князь Владимир «нача ставити по градом церкви и попы». Церковь — существенный элемент феодального строя и ее присутствие в городе обязательно.
Постепенно церковь проникала во все сферы жизни древнерусского общества, но для археологического исследования особое значение имеет ее связь с торговлей и торжищами.
Торговые функции феодального города широко известны. Археологи судят о них преимущественно по находкам редких привозных вещей или таким хорошо изученным категориям предметов, как стеклянные браслеты и шиферные пряслица. Городские торги археологически практически не исследованы. Об оживлении, царившем на них, о вздорожании цен на хлеб и другие продукты, о взрывах классового недовольства, перекидывавшегося из торговых рядов на аристократические кварталы города, мы знаем из сообщений летописи. Лучшие итальянские фабрики italmebeli.com. И всегда в непосредственной близости от торговых площадей оказываются одна или несколько церквей. Киев, Новгород, Чернигов — яркие тому примеры. Дело здесь не только в стремлении церкви держать под контролем самое беспокойное место в городе, но и в ее прерогативе следить за правильностью весов и мер. Соответствующий раздел, включенный в текст устава Владимира в XII в., передавал в ведение епископов эталоны торговых мер и, следовательно, пошлины с пользующихся этими мерами3. Торговые мерила, как свидетельствуют документы XIII в., хранились в центральных городских соборах или церквях на торгу, среди которых были и патрональные храмы купеческих корпораций. Таким образом, соседство церквей и торга — не случайность, а закономерность. Высокий уровень развития торговли, ее строгая организация и регламентация, характерные для средневекового города, осуществлялись при далеко не бескорыстном участии христианской церкви. Поэтому обнаружение во время раскопок остатков храма косвенно указывает на возможную близость торговой площади.
Экономические функции города не ограничивались торговлей. Средоточие различных ремесел — не менее характерная его особенность, противопоставляющая город окрестным сельским поселениям. Выше говорилось о трудностях выявления производственных комплексов в процессе археологических работ. Однако это не снимает задачу целенаправленного поиска следов развитого ремесла — обязательного элемента подлинно городской экономики, среди материалов памятников, претендующих на роль полноценных городов.
Велик вклад городов в развитие самобытной культуры Древней Руси. Города были центрами грамотности и «книжной премудрости», здесь составлялись летописи и звучали вдохновенные строки великолепных литературных произведений, расцветало творчество зодчих и художников-живописцев, руками талантливых мастеров создавались шедевры прикладного искусства. Вещественные доказательства творческого богатства и разнообразия духовной жизни древнерусских городов хранит их культурный слой. Конечно, отмеченными чертами быта, экономики и социально-политического устройства не исчерпывается характеристика столь многогранного явления, каким был русский феодальный город. Но перед автором стояла другая задача: подчеркнуть признаки города ХП-ХП1 вв., поддающиеся выявлению средствами археологии. Именно эти признаки включил в свое цитировавшееся во введении определение Б. А. Рыбаков. Раскопки крупнейших городских центров Руси: Киева, Новгорода, Рязани, Суздаля, Смоленска, Галича, Пскова, социально-экономический тип которых не вызывает сомнений, конкретными материалами подтверждают данную характеристику. Повсюду имеются мощные укрепления, периодически обновлявшиеся и постепенно охватывавшие новые площади. Везде найдены дворы-усадьбы феодалов (средние размеры 800 — 2000 кв. м), огражденные заборами и частоколами, внутри которых сосредоточены жилые и хозяйственные комплексы. Их владельческая принадлежность определяется серией специфических находок: разнообразное оружие, привозные вещи, дорогие украшения, детали изысканного интерьера, прекрасная столовая посуда и т. п. Усадебная застройка, как правило, сочетается с уличной планировкой. Наличие церквей зафиксировано сохранившимися до наших дней вновь обнаруженными постройками. О развитии местного ремесла свидетельствуют как производственные комплексы, так и изделия, свойственные данному городу. Об оживленной торговле говорят находки монет и монетных слитков, предметов импорта, а также находки продукции местных мастерских в различных пунктах Руси и даже зарубежных стран. Вислые печати князей, церковных иерархов, должностных лиц; пломбы; вещи с княжескими знаками и тамгами других собственников; наконец, берестяные грамоты указывают на административно-хозяйственную и политическую деятельность. Помимо писем на бересте, широкое распространение грамотности в среде горожан доказывают надписи, процарапанные на стенах церквей и различных предметах, стили-писала, книжные застежки и т. п. Монументальные постройки с богатым архитектурным декором и фресковой живописью, изящные образцы мелкой пластики, высокохудожественные ювелирные изделия, затейливо изукрашенные предметы домашнего обихода утверждают высокий уровень развития древнерусской городской культуры.
Этот набор археологических или, если так можно выразиться, «овеществленных» доказательств городского характера исследуемых памятников, присущ не только хорошо известным по письменным источникам столицам земель-княжений, но и поселениям значительно меньшего масштаба. Следовательно и они, например, Вщиж, Ладога, Берестье, Ярополч Залесский, Любеч, Руса, Пинск, Друцк, Вьяхань, вполне отвечают научному понятию — город. Однако окончательное решение данного вопроса зависит еще от одного фактора. Множественность выполняемых городом в системе феодального государства функций предполагает присутствие в нем значительного населения. Определить минимальный предел численности горожан достаточно сложно. Вопросы демографии древней Руси практически не разработаны. Даже общая площадь большинства городов с трудом и очень приближенно поддается исчислению. Легче установить минимальные размеры укрепленной части. Во-первых, можно определить территорию, защищенную укреплениями у вышеупомянутых и сходных с ними поселений. Во-вторых, произвести расчет на основании средней величины феодальной усадьбы. В городе, вероятно, проживало не менее полутора ~ двух десятков феодалов (наименьшая степень концентрации). Они, как правило, стремились обосноваться в его наиболее безопасной части. Тогда укрепления должны охватывать около 3 га. Этот теоретически полученный результат совпадает с реальными подсчетами укрепленной площади городищ групп 5,6,7, в первом случае, а следовательно, может считаться достоверным.
Итогом предпринятого исследования является конкретизация археологических признаков древнерусского города ХII-ХIII вв.: а) укрепленная часть (около 3 га и более) с прилегающими неукрепленными поселениями; б) усадьбы феодалов и уличная планировка; в) церкви; г) торжища; д) ремесленные мастерские; е) специфический набор находок.
Отсутствие отдельных элементов еще не служит окончательным аргументом для исключения данного памятника из числа вероятных городов, но их сочетание безусловно свидетельствуют о его истинно городском характере.
