Что такое праздник Квэста?
Квэстa (нем. Queste) — ствол дерева высотой около десяти метров, к которому прикреплен огромный венок из хвороста. К концам креста также прикрепляют пучки хвороста-кисточки. Каждый понедельник в Троицу, в три часа ночи, жители деревни пробуждаются, чтобы совершить древний ритуал: снять старый венок из хвороста с Квэста, величественно возвышающегося на скалистом утесе с видом на деревню, встречая первые лучи восходящего солнца. Принято считать, что он символизирует связь с вечностью. Старый хворост сжигается, а днем венок и кисти обновляются свежей зеленью березы и бука, принося с собой обновление и благословение на грядущий день.
Раньше было принято считать, что Квэста связан по своему происхождению с древом Ирминсуль (Karl Reinecke, Blauen Harzführer, 1938), однако в данном переводе нам хотелось бы представить альтернативную версию, согласно которой Квэст и праздник, с ним связанный, имеют славянское происхождение.
Трактовки
В разные эпохи, в зависимости от господствующих идеологических течений, предпринимались попытки либо вернуть фестивалю его предполагаемое традиционное содержание, либо переосмыслить его в духе современности. Так, в 1917 году В. Хентшель предложил гротескную идею германской свадьбы (germanische Hochzeit), в которой "Германские девы" ожидали "юношей брачного рода" (die germanischen Jungfrauen an der Queste des „Brautlaufs der Jünglinge). В 1920-х годах Герман Вирт представлял свой обряд "Освящения Светлого креста" (Lichtkreuzweihe), а в Третьем рейхе профессор Ганс Гане и его "Движение немецкой веры" стремились придать фестивалю новое значение. Гане, заслуженный деятель региона Квестенберг (между Штольбергом и Зангерхаузеном), активно участвовал в этих модернизациях. В эпоху ГДР были сделаны попытки преобразовать праздник Квэста в "исконно коммунистический" праздник.
Однако предположительно древнегерманское или даже догерманское происхождение праздника Квэста, пережившего христианизацию и дожившего до нашего времени, вряд ли подвергалось серьёзному сомнению, даже в чрезвычайно тщательной работе Эрнста Киля с Альфредом Шнайдером (Ernst Kiehl unter Mitarb. von Alfred Schneider: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Nordhausen 1995; ISBN 3-929767-11-2). E. Kiehl stellte das Buch in UH 5/1996, S. 85-87, vor.).
Источники очевидцев
Возможным связям фестиваля с негерманскими источниками, вместе с тем, к сожалению уделялось мало внимания.
В начале XX века два немецких профессора — Ф. Тетцнер в ежегоднике за 1902 год "К истории полабских словарей" (Zur Geschichte des Polabischen Wörterbuchs) и доктор Юглер в очерке вендских обычаев (Vollständiges Lüneburgisch-Wendisches Wörterbuch, 1809), отмечали элементы вендских обычаев, которые вымерли к нашему времени. Особенно важную роль играет возведение специально украшенных деревьев, обстоятельства которых поразительно напоминают обычаи, окружавшие обсуждаемый праздник из Южного Гарца.
Авторы также ссылаются на работы Иоганна Габриэля Домайра и процитированный им отчёт XVII века (Obersup. Doctor Hildebrand vorgenommenen allgemeinen Kirchenvisitation, для подробной ссылки см. работу Zur Geschichte des Polabischen Wörterbuchs Тетцнера), который пишет следующее:
"Крестовое дерево, которому венды Данненберга приписывали великую святость и исключительное действие, и потому почитали с особым уважением, стояло вместе с главным деревом во всех Венедских деревнях (первое считалось священнее последнего). Этот глубоко укоренившийся суеверный обычай удалось полностью искоренить лишь после всеобщей церковной инспекции, проведённой в 1671 году, несмотря на все усилия прежних властителей. Крестовое дерево имело четырёхугольную форму, было около двадцати локтей в высоту и с самого низа до самой вершины было обшито выступающими колышками. Наверху стоял деревянный крест, а над ним возвышался железный петух. Установка этого дерева сопровождалась некоторыми обрядами. Сначала, накануне дня Вознесения, каждый год собирались все жители и направлялись в лес, чтобы выбрать самое лучшее дерево (По словам Кейсслера (Keyssler, Reysen II (Hannover 1741; S. 76, Fußnote), новое крестовое дерево не сажали до тех пор, пока предыдущее не упало из-за возраста. Выбирался самый красивый и лучший дуб. Никакое другое дерево не могло быть использовано для этой цели. Его нельзя было вести и лошадьми, а только волами).
Продолжая цитировать Домайра:
"Коронное дерево (Kronenbaum) венды также почитали с большим уважением. Оно имело округлую форму: все ветви дерева обрубались до самого верха, кора счищалась, а верхние ветви обтёсывались так, чтобы образовать корону. Если при возведении крестового дерева всю тяжёлую работу выполняли мужчины, то в случае с коронным деревом эту обязанность брали на себя женщины, и сопровождался этот процесс особыми церемониями. Прежде всего, каждый год накануне дня Иоанна (Ивана Купалы), женщины из каждого села выбирали, рубили и обрабатывали подходящее дерево. В день Иоанна они запрягались в телегу, самостоятельно впрягались в неё и отправлялись в лес, где загружали дерево и везли его на установленное место.
Когда новое коронное дерево доставлялось на место, старое дерево срубали, а новое, украшенное цветами и венками, с радостными криками и ликованием поднимали на его место. После этого все участники спешили в деревенскую избу, где их ожидало шумное праздничное застолье
Любопытно что Лейбниц, ссылаясь на "de lingua Winidorum Luneburgensium" Г. Ф. Митгофа (1695), сообщает об уничтожении крон деревьев в своей "Collectanea etym" (1717):
"Двадцать лет спустя, в 1691 году, в некоторых деревнях ещё стояли высокие крестовые деревья (Kreuzbäume), хотя коронных деревьев больше не было. В других местах также можно найти высокие крестовые деревья, тогда как, насколько мне известно, коронных деревьев уже не существует. Ранее венды с особенными церемониями срубали, приносили и возводили эти деревья, а в определённые праздничные дни их украшали венками, сопровождая всё это обильным питием".
Это подтверждают воспоминания вендского земледельца Иоганна Парума Шульце, оставившего рукописную летопись деревни Зютен (R. Olesch: Juglers Lüneburgisch-wendisches Wörterbuch (Köln-Graz 1962).R. Olesch: Fontes linguae Dravaenopolabicae minores et Chronica Venidica J.):
"Когда я был ещё мальчиком, в каждом селе стояли высокие длинные деревья с поперечными брусьями, словно кресты. На самом верху возвышалась железная штанга с металлическим петухом, а по бокам к дереву были прибиты длинные деревянные гвозди, по которым можно было забраться к самому верху, к петуху"
Если отвлечься от деталей, становится очевидно множество параллелей между Квэста и связанным с ней народным праздником. Для "Крестового дерева" и для Квэсты срубается лучшее дубовое дерево. Оно не просто транспортируется на место установки, но должно быть перевезено с соблюдением определённых обычаев: в венедских землях запрягать не принято обычных лошадей, а при установке коронного дерева женщины сами впрягались в повозки; в Квестенберге бревно несли мужчины. Особенно описание коронного дерева напоминает бревно Квэста (Questenstamm) с его оставшимися сучковатыми выступами и очищенной корой. Деревья украшались венками, но вместо одного большого венка, как на Квэсте, использовалось несколько поменьше. Поперечная балка, о которой упоминает И. П. Шульце и к которой, вероятно, крепились эти венки, напоминает поперечный брус Квэста. Я не вижу здесь ни там символа; поперечная балка просто необходима для подвешивания венков.
Пятидесятница 2000 г. Возведение дерева Квэста.
Пятидесятница 1991 года. Вознесение венков.
Юлий Бернхард фон Рор, который в 1739 году опубликовал первое письменное сообщение о Квестенском празднике, отмечал, что
"до сегодняшнего дня, согласно очень древнему обычаю, в каждый день Пятидесятницы на высоком утёсе, расположенном напротив Schloss-Berge, устанавливаются два (!) высоких дерева, на которые подвешивается кисть (Quaste) ..." (при этом о "венке" (Kranz) здесь не упоминается!)
Вон Рор в 1737 году посетил хрониста и пастора Кранольда в Дитерсдорфе и оттуда — в Квэстенберг, что свидетельствует о его стремлении к детальному изучению и информированию на месте, а не о простом переписывании из более ранних источников. См. Ernst Kiehl: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Questenberg 1990).Ernst Kiehl unter Mitarb. von Alfred Schneider: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Nordhausen 1995; ISBN 3-929767-11-2). E. Kiehl stellte das Buch in UH 5/1996, S. 85-87, vor.
В то время как исследователь А. Тимм (Albrecht Timm: Questenberg und sein Questenfest in Sage und Geschichte; Harz-Zs. 13 (1961) S. 71-86 (mit Abb.).) с трудом пытается объяснить второе дерево, упомянутое фон Рором, как поперечную балку, на которой подвешены венок и кисть (der Kranz und die bei den Quasten hängen), Э. К. Киль (Ernst Kiehl: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Questenberg 1990) трактует второе дерево как большую Setzmaie, устанавливаемую в долине. Параллель между двумя культовыми деревьями вендов очевидна, и Киль может быть прав в своей гипотезе о том, что обычай Setzmaie возник из дерева, которое, возможно, всё ещё стояло на горе во времена фон Рора. То, что Квэста считается "священным" деревом и представляет собой дуб, в то время как Setzmaie — берёза, вновь находит своё отражение в сообщениях из венедской земли. Там также известны два дерева: дуб как крестовое дерево (eine Eiche als Kreuzbaum) и берёза как коронное дерево (eine Birke als Kronenbaum)! Ещё одним аналогом служит народный праздник с танцами и весёлым угощением, который следует за установкой древа Квэста. То, что в венедской земле это изображается как разгульное пьяное веселье, не удивительно с учётом отрицательного отношения к празднику со стороны церковных властей.
Немного о южном Гарце
Соседние населённые пункты и пустоши, такие как Ситтендорф, Роспервенде, Тютченвенде, Швенда, Виндехаузен, Билен и другие, являются известными венедскими поселениями. По свидетельствам, ещё в 780 году река Заале разделяла сорбов и тюрингцев; однако проникновение венедов в районы к западу от Заале началось вскоре после падения Тюрингского королевства в 531 году. Название Виндехаузен по своему суффиксу "-хаузен" относится к франкскому периоду заселения в IX веке. До сих пор известное имя готского Веспербилда в Виндехаузене — Помай Бог (Pomai Bog) — свидетельствует о венедском языке ещё со времён его возникновения, то есть в эпоху готов.
Именно начавшаяся в XIV веке изоляция венедов естественным образом способствовала утверждению их языковой и культурной самостоятельности наряду с немецким населением, пока их язык не был официально запрещён земельными властями. С исчезновением собственного языка венеды южного Гарца постепенно интегрировались в немецкое население с начала Высокого Средневековья. Возможно, культовые обряды венедов допускались лишь вдали от крупных путей, что могло объяснять довольно удалённое культовое место в Квестенберге, где оно смогло сохраниться.
Уточнения
Предполагая венедское происхождение праздника Квэста, можно установить временные рамки для его возникновения. В таком случае это не было бы "древним памятником, который простирается в наше время" а средневековым реликтом. Ранее упомянутый Киль, который в 1995 году впервые упомянул о славянских следах и прямо указал на крестовое и коронное деревья как на параллели, однако не стал дальше развивать эту мысль, сославшись на относительно позднее появление венедов. Однако предполагаемый здесь "древний" возраст праздника Квэста так же не доказан, как и временная или тематическая связь с укреплением, в котором он находится. Для чего же должен был быть укреплён культовый центр, и какую роль играло соседнее укрепление на Армсберге? Славянские находки керамики IX века подтверждают присутствие венедов в окрестностях Квэсты ещё с давних времён.
Почему немецкое население усвоило праздник, предположительно, не очень почитаемого меньшинства? Вальтер Мюллер подчеркивает многовековые добрососедские отношения между немцами и венедами. То есть праздник мог временно, несмотря на возможные предубеждения со стороны церковных или светских властей, отмечаться совместно и в конечном итоге перейти в обычаи немецкого населения. Квэста древо тогда могло бы быть аналогом мирной липы, интерпретируемой Мюллером (хотя и очень гипотетически) как "мирная липа" (Merwigslinde) в Нордхаузене.
О возможной этимологии?
Может слово Queste восходит к корню сорбского Kwètka или чешского kvesti "цвести", что касается цветочного украшения Квэсте, переданного Готшалком (Friedrich Gottschalck: Taschenbuch für Reisende durch den Harz (Magdeburg 1823, S. 293 f.).). Однако трудно провести происхождение от полабского kijot, обозначающего цветок. Предыдущее перекликающиеся толкования, согласно словарю Гримма, описанию Рора и известная саге о Квэста, пишут, что Queste — это старая форма кисточки (Quaste/Quäste), то есть немецкое слово. Однако для большинства исследователей, свисающие с обеих сторон венка, не являются типичной чертой древа Квэста. Согласно явному указанию Готшалка, в начале XIX века жители действительно использовали слово "кисточка" (Quaste) для обозначения венка, к которому также относится висящие кисточки (die Quäste hängt). Поразительно, что также упоминается не венок (Kranz), а подвесная кисточка (aufgehängte Quaste) (но не две кисточки!). Но венок мы уже находим на печати льняных ткачей Квестенберга от 1725 года (Ernst Kiehl: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Questenberg 1990) стр. 90 — 100). Предположительно вводящее в заблуждение упоминание Рором о кисточке вместо венка в 1739 году, есть простое объяснение заключающееся в том, что он перенял это местное выражение для венка Квэста (Questenkranz) от информанта или услышал его в Квестенберге.
Венки на кресте.
Итоги
Представления о германском культе, от которых необходимо было бы отказаться в случае признания венедского происхождения Квэста, сформировались лишь за последние 100 лет. В то время как более ранняя литература описывает только, безусловно, очень древний и своеобразный народный праздник, Карл Мейер впервые провёл параллель между Квестой и германской Тирсруной (Tyrsrune). Тиму и Килю также свойственно символическая нагрузка новейших деталей праздника, таких как стрельба в венок как культ плодородия или употребление кислой капусты "с кляпом на пальцах" (Essen von Sauerkraut mit den Schwurfingern). Вероятно, в это вносится слишком много интерпретаций.
Тем не менее, когда Тимм в другом месте подчеркивает, что истоки и всё более или менее идеализированные и привязанные к своему времени попытки интерпретации праздника Квэста и связанных с ним обычаев в конечном итоге теряются в гипотезах. Если ограничиться надёжной традицией, нельзя игнорировать параллели с венедскими обычаями.
Источники
Julius Bernhard von Rohr: Merckwürdigkeiten des Ober-Hartzes (Frankfurt und Leipzig 1739, S. 57).
Friedrich Gottschalck: Taschenbuch für Reisende durch den Harz (Magdeburg 1823, S. 293 f.).
W. Schönichen: Burg Questenberg; in: Thüringen und der Harz VI (Sondershausen 1842, S. 68).
Wilhelm Mannhardt: Wald- und Feldkulte 1. Teil: Der Baumkultus der Germanen und ihrer Nachbarstämme (Berlin 1875).
Jacob und Wilhelm Grimm: Deutsches Wörterbuch, Band 7 (Leipzig 1889).
Karl Meyer: Die Burg Questenberg und das Questenfest (Leipzig 1898).
Karl Meyer & Richard Rackwitz: Der Helmegau; Mitt. des Vereins f. Erdkunde: 1888, S. 42-83; 1889, S. 81-123 Questenberg: S. 83 f.); 1890, S. 15-30 (mit Karte und Grundriß der Wallburg Queste).
F. Tetzner: Zur Geschichte des polabischen Wörterbuchs; Jahrbuch des Geschichtsvereins für das Herzogtum Braunschweig (1902) S. 67-96.
Fritz Wirth: Dornröschen-Questenberg, ein Heimatbuch (Sangerhausen 1926, m. Abb.).
Wilhelm Peßler: Handbuch der Deutschen Volkskunde (Potsdam o. J. — 1936).
Karl Reinecke: Brauchtum im Harz; Blauer Harzführer (1938) S. 32-36.
Karl Theodor Weigel: Lebendige Vorzeit im Harz; Blauer Harzführer (1938) S. 49a-57a.
R. H. Walther Müller: Die Merwigslindensage in Nordhausen — ein Denkmal der Thüringer Frühgeschichte (Nordhausen 1953; Schriftenreihe des Stadtarchivs Nordhausen 1).
J. Schwebe: Volksglaube und Volksbrauch im Hannoverschen Wendland; Mitteldeutsche Forschungen 19 (Köln-Graz 1960).
Albrecht Timm: Questenberg und sein Questenfest in Sage und Geschichte; Harz-Zs. 13 (1961) S. 71-86 (mit Abb.).
R. Olesch: Juglers Lüneburgisch-wendisches Wörterbuch (Köln-Graz 1962).
R. Olesch: Fontes linguae Dravaenopolabicae minores et Chronica Venidica J.P. Schultzii; Slavistische Forschungen 7 (Köln-Graz 1967).
Friedrich Stolberg: Befestigungsanlagen im und am Harz von der Frühgeschichte bis zur Neuzeit (Hildesheim 1968, S. 303).
Berent Schwineköper (Hrsg.): Handbuch der historischen Stätten Deutschlands 11: Provinz Sachsen/Anhalt (2. Aufl., 1987).
Ernst Kiehl: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Questenberg 1990).
Ernst Kiehl unter Mitarb. von Alfred Schneider: Das Questenfest. Gegenwart und Vergangenheit (Nordhausen 1995; ISBN 3-929767-11-2). E. Kiehl stellte das Buch in UH 5/1996, S. 85-87, vor.
Rolf Wilhelm Brednich: Das Questenfest zwischen Dokumentation und Deutung. Sachsen-Anhalt; J. f. Natur- und Heimatfreunde 8 (1998) Nr.3, S. 30 f.
Перевёл Ярлагаш Гутнийский, 2024, читать оригинальный текст.
