Есть ли у зеркала душа?

Казалось бы, глупый вопрос: зеркало суть предмет, как всем известно, неодушевлённый – какая уж тут душа?

«Ночное зеркало» – работа художника Виктора Анатольевича Королькова, 1996 год

Однако книга Е. А. Грушко и Ю. М. Медведева «Русские легенды и предания» – та самая, с которой началось моё увлечение славянской мифологией и с которой далеко не всё в порядке, – утверждает, что есть, и именует её, эту самую душу, зеркалицей.

С чего началось моё увлечение славянской мифологией

Боги, которых не было, или Книга, с которой у меня связаны тёплые воспоминания, – что с ней не так

Сообщают авторы-составители следующее:

Зеркалица – душа зеркала, его обитательница и властительница. Она живёт в том мире отражений, который меняется всякий раз с отражаемой картиною.Зеркалица незрима ни для кого, она вообще не имеет определённого облика, ведь это тень, призрак: то, что видит перед собою Зеркалица, такой вид и принимает.Зеркалица привязывается к месту своего обитания так же крепко, как и домовой: она любит глядеть на знакомые лица, знакомые предметы.Когда все спят, бессонная Зеркалица иногда забавляется тем, что показывает сама себе всё, что ей за день запомнилось, поэтому сведущие люди не советуют смотреться ночью в зеркало: мало ли что там можно увидеть!Зеркалица живёт в потустороннем мире, а потому ведает будущее. Она охотно готова его предсказать, но тут существует для неё слишком много запретов, а потому может только Зеркалица открыть суженого девице в ночь святочных гаданий или напророчить судьбу младенцу... чем напугает его если не до смерти, то уж точно до падучей. Потому и нельзя ни в коем случае показывать ребёнка в зеркале.Если в доме кто-то умирает, Зеркалица страшно беспокоится, тоскует и зовёт к себе исчезнувшего: показывает его лицо в зеркале, как бы приманивает к себе.Душа покойника, которая первые три дня не покидает своего прежнего жилища, также не прочь явить свой облик и отразиться в зеркале. Невзначай увидеть такое может любой другой обитатель дома. Тут мудрено не умереть от страха!Поэтому и ведётся обычай завешивать зеркало платком, когда в доме покойник.Зеркалица не любит нечистой силы и нипочём не желает принимать её облик, оттого домовые, кикиморы, вострухи и прочие нечистики, а также привидения в зеркале никогда не отражаются.Если это всё-таки происходит, значит, Зеркалица порчена злым колдуном, попала в его полную власть и сделалась враждебна людям.Если в комнатах несколько зеркал, владычицы их ревнуют хозяев друг к дружке и норовят соперницу испортить, насылая на неё пагубу на свой, сверхъестественный, неведомый людям манер. Тогда зеркала тускнеют, трескаются, искажают изображение.Самая большая радость для Зеркалицы – это когда её зеркальце пускает солнечных зайчиков. В тот краткий миг, пока солнышко глядит в зеркало, его обитательница покидает свои пределы, вырывается на свободу в наш мир и, сделавшись как бы частью дневного светила, успевает оглядеть безмерные дали Земли и Вселенной, а потом возвращается в своё зеркало освежённой, обновлённой и счастливой.

Для пущей важности (или увеличения объёма своего бумажного детища) авторы-составителя приводят рассказик собственного сочинительства «Фролов колокол»:

На большом острове Соловецком дело было – давно, ещё при Петре Великом. Вернулись как-то осенью рыбаки с ночного промысла хмурые: в полночь утонул Микола Бенедиктов. Видный такой был мужик, статный, глаза голубые, только вот зельем табачным баловался не в меру да попивал, случалось, безо всякого удержу. Причём утонул Микола как-то странно: вроде и волны на море сильной не было, и трезвы все были, но вдруг он, почти у самого берега, перевалился через борт – и канул в воду, как камень. Пока багром его нашарили, пока сеть подвели, пока вытащили – он уже давно богу душу отдал. Оно и понятно: вода в Белом море даже в июле как лёд, а в сентябре-октябре уже первые льдинки плавают.Домочадцы Миколы, понятно, в рёв, жена обеспамятела, только старший сын, Фрол, сразу себя справным мужиком показал: и гроб сколотил, и могилу распорядился копать – всё как положено.Обмыли покойника, обрядили, положили под образа.Ближе к ночи отправил Фрол всех домашних к соседям, один остался, сам читал над покойником молитвослов. Почитает, дух переведёт – и снова за молитвы, слёзы смахивая. Глухая ночь за окном, дождь по крыше стучит – каково-то родного отца самому отпевать!Вдруг поднял глаза Фрол от священной книги и видит: полотенце, которым было, по обычаю, занавешено зеркало, соскользнуло. А ведь неладно это, испокон зеркала при покойнике прикрывают.Подошёл он поправить полотенце, да и глянул ненароком в зеркало. А там изба, зыбка, в зыбке младенец качается. Через миг он уже первые шаги от печки делает, а вот с котом играет, вот уже в детские годы вошёл, потом в отрока превратился, в юношу – и узнал в нём Фрол своего отца.Батюшки-светы, вся отцова жизнь вершится пред сыном в зеркале, словно кто-то нарочно её показывает!И вот что вдруг увидал Фрол: на Кольском берегу сговаривается Микола с богато одетым барином – перевезти того на Соловки. Вот по рукам ударили. Вот в ладью Миколину сели, вот парус взвился – и в путь. А путь не близкий, да и море разволновалось. Укачали волны барина, поплохело ему так, что лежит на дне ладьи без памяти, однако слабой рукой прижимает к себе сундучок. А в том сундучке злато-серебро, везёт его барин в дар соловецкой святой братии, дабы грехи его земные замаливали. И зрит Фрол, холодея: отец его вдруг приподнял барина – и перевалил через борт беспамятного... тот камнем ко дну пошёл, сразу шуба на нём нагрузла и сапоги вниз потянули.Только круги разошлись по воде!Отшатнулся было Фрол от зеркала, но всё же нашёл в себе силы досмотреть жизнь отцову до конца: как тот клад свой зарыл под берёзою на Кузовах – это острова на полпути к Соловкам, – как дом новый себе поставил и зажил в полном довольстве. И как его, Фрола, учил делать первые шаги и впервые ставить на ладье парус...Всё видел в зеркале Миколин сын, вплоть до той осенней ночи, когда в море вдруг выказался из глубины тот самый утопленный барин, схватил Миколу за горло и увлёк в морскую пучину.А напоследок показалась в зеркале длинноволосая измождённая женщина, вся точно бы полупрозрачная, и вымолвила загадочные слова, кои Фрол сам себе растолковать так и не смог: «Всё, что ты здесь видишь в зеркале, там увидишь лицом к лицу».Известно вот что: вырыл Миколин сын тот проклятущий клад на Кузовах, в монастырь привёз, в ноги пал отцу-настоятелю, обо всём поведал.Распорядился настоятель колокол отлить большой и звонить в непогоду обо всех, поглощаемых морской пучиною.В народе его так и назвали – Фролов колокол.

«Соловки» – работа художника Михаила Васильевича Нестерова, 1917 год

Вероятно, «длинноволосая измождённая женщина» здесь и есть зеркалица, душа зеркала.

А теперь вопрос, уважаемые читатели: кто-нибудь что-нибудь читывал об этой самой зеркалице кроме как в творении Грушко-Медведева?

Вопрос, как мне думается, риторический, но если вдруг – искренне прошу указать источник в комментариях.

Предлагаю обратиться к куда более серьёзному изданию (не всеобъемлющее, разумеется, но близкое к тому) «Славянская мифология: энциклопедический словарь».

Пишет специалист в области славянской этнолингвистики Светлана Михайловна Толстая:

Зеркало – в народных представлениях символ «удвоения» действительности, граница между земным и потусторонним мирами. Наделяется сверхъестественной силой, способностью воссоздавать не только видимый мир, но и невидимый и даже потусторонний. В некоторых регионах Болгарии верили, что к небу прикреплено огромное зеркало, отражающее всё сущее на земле, а в районе Видина луну называют Божьим зеркалом. По словенским поверьям, утром на Юрьев день с солнца спадает чудесное зеркало, в которое можно увидеть всё, что делается на свете.

Как и другие границы (межа, окно, порог, печная труба, водная поверхность и т. п.), зеркало считается опасным и требует осторожного обращения. Для русских раскольников зеркало – это вещь запретная, созданная дьяволом. Повсеместно считается, что разбитое зеркало сулит несчастье, т. к. означает нарушение границы; повсюду известен запрет смотреться в зеркало ночью, а также во время грозы. Строго соблюдается обычай завешивать зеркало или поворачивать его к стене, когда в доме находится покойник. Если этого не сделать, покойник станет вампиром, т. е. будет вторгаться с «того света» в мир живых. Тем же страхом перед открытой границей в потусторонний мир объясняется требование закрывать глаза покойнику.

Во время родов, как и в случае смерти, в доме завешивают зеркало и следят, чтобы роженица не могла увидеть себя в зеркале. Запрещается также смотреться в зеркало женщине во время месячных, беременности и в послеродовой период, когда она считается «нечистой» и перед ней, по народной фразеологии, «открыта могила». Зеркало представляет опасность и для новорожденного ребёнка, отсюда запрет подносить к зеркалу ребёнка в возрасте до одного года, иначе ребёнок не будет говорить (или долго не будет говорить, будет заикаться): испугается своего отражения, не будет спать; не будет расти: зубы у него будут болеть (или трудно резаться); он увидит «свою старость», будет выглядеть старым и др. Большинство мотивировок связано с представлением о потустороннем мире как о царстве молчания, неподвижности (невозможности роста), перевёрнутости (ребёнку нельзя показывать зеркало, иначе жизнь его «отразится, перевернётся»). Опасность состоит не только в соприкосновении через зеркало с «тем светом», но и в последствиях самого удвоения (посредством отражения в зеркале), грозящего «двоедушием», т. е. раздвоением между миром людей и миром нечистой силы, превращением в колдуна, ведьму, вампира.

Однако тот же эффект удвоения может оцениваться положительно и сознательно использоваться для защиты от нечистой силы. На этом основано применение зеркала как оберега: если нечистая сила отразится в зеркале, она утрачивает свои магические способности. В Полесье зеркало наряду с серпом, бороной, мужскими штанами, убитой сорокой, крапивой, освящённой вербой и др. предметами широко используется как оберег хлева для охраны скотины от домовика и ведьм. В качестве оберега зеркало прикрепляли над дверями дома (поляки), клали в колыбель под голову ребёнка (сербы), носили при себе женщины и девушки (сербы). В южнославянском свадебном обряде зеркало укрепляли на караваях, на головном уборе невесты; будущая свекровь дарила сосватанной девушке зеркало (сербы). Македонцы в Дебарском Поле, напротив, следили, чтобы в одежде и реквизите на свадьбе не оказалось зеркала, с помощью которого можно было «испортить» молодых так, что у них рождались бы только девочки.

Зеркало использовалось для общения с обитателями загробного мира. Болгары верили, что с помощью зеркала можно увидеть умерших, когда они пребывают среди живых в период от Пасхи до Вознесения (или Троицы); для этого надо навести зеркало на воду в колодце и позвать их (Пловдивский край). У сербов Заечара зеркало обязательно присутствовало при исполнении кола для мёртвых; считалось, что оно «привлекает» покойника на этот танец. Зеркалом украшалось погребальное деревце, могильный крест или флаг, зеркало ставили на могилу. В других местах в праздники, носящие поминальный характер, наоборот, запрещалось смотреться в зеркало (русские, поляки).

Общеизвестно и отражено в литературной традиции обрядовое употребление зеркала при гаданиях (главным образом святочных). Гадания с зеркалом совершаются в специальном («нечистом») месте (в бане, на печи и т. п.) и в особое («нечистое») время (вечер, полночь). Гадающие смотрят как бы сквозь зеркало прямо на «тот свет», чтобы увидеть жениха или знак своей судьбы (смерти). Само это действие сопряжено с большим риском: как только покажется видение, нужно сразу же закрыть зеркало или перевернуть его, иначе видение «ударит по лицу», «придёт да задавит» и т. п. Сходные гадания совершаются с водой в доме, у колодца, над прорубью. Для большего эффекта берутся два зеркала. Иногда зеркало клали под подушку вместе с другими символическими предметами, чтобы увидеть суженого во сне.

«Девушка перед зеркалом» – работа художника Филиппа Осиповича Будкина, 1848 год

Здесь мы видим мотивы, которые использованы Грушко-Медведевым, но вот о зеркалице – ни строчки, ни словца.

Оно и понятно.

Очередная выдумка...

А хотите почитать, что пишут о зеркале Грушко-Медведев?

Извольте:

По славянским поверьям, зеркало – дверь в потусторонний мир, враждебный человеку. Нельзя показывать ребёку в возрасте до одного года зеркало – заглянет и может стать, когда вырастет, вампиром, «двоедушным» колдуном. Нельзя смотреть в зеркало ночью или во время грозы: можешь увидеть такое, что лишишься рассудка. Нельзя держать зеркало незанавешенным, если в доме покойник: иначе он вернётся в мир живых злобным вурдалаком.Но зеркало опасно и для нечистой силы: если перехитрить колдуна и заставить его отразиться в зеркале, он не только потеряет способность чародействовать, но заболеет и умрет. Именно поэтому для охраны скотины от ведьм в хлеву держат осколок от зеркала.Для различных гаданий, особенно святочных, зеркало – самый незаменимый предмет. Но где бы ни расположилась девица, гадающая о женихе: в бане, на печи, у колодца, над прорубью – она должна быть начеку. Едва появится суженый в волшебном стекле, надобно зеркало перевернуть: иначе женишок ударит по лицу, а то и задавит во сне.

«Перед зеркалом. За чтением письма» – работа художника Ивана Ивановича Шишкина, 1870 год

Кратко, куце...

Заодно авторы выкатили, по традиции, рассказявку – называется «Страшное гадание» (куда же без страшного гадания, если речь о зеркале в контексте славянской мифологии?):

Какая-то девушка пошла в ночь перед Рождеством гадать перед зеркалом. Очень страшное гадание, но, верно, та девушка очень хотела выведать будущего жениха, вот и решилась вступить в сговор с нечистой силой. Итак, она поставила свечу, столовый прибор и, дождавшись полуночи, сказала, пристально глядя в зеркало:– Суженый-ряженый, иди со мной вечерять!И при этих словах внезапно высветился в зеркале сверкающий коридор, а по нему, увидела девица, пошёл к ней прекрасный собою юноша, и очутился рядом с нею, и сел за стол.Разумеется, то был сам враг рода человеческого, завладевший обликом какого-то без вины виноватого красавца, однако ошалевшей девице всё было нипочём. По-хорошему, ей следовало бы нагнуться под стол и посмотреть: не вьётся ли по полу хвост? Не копытами ли у жениха ноги? Однако даже если бы на лбу у гостя стояло огненное диаволово клеймо, девица не отвратилась бы от него, потому что влюбилась с первого взгляда. Не иначе, он-то, проклятущий, и нашептал ей искусительную мысль взять да и выкрасть у жениха какую-нибудь вещицу – как бы в залог будущей встречи. Что девица и сделала, когда призрак на прощание обнял её...Минуло времени всего ничего, и уже на масленичном гулянии девица увидала того самого прекрасного юношу, который владел её сердцем. Он сразу начал поглядывать на неё весьма нежно и совсем скоро заслал к ней сватов. Всё свершилось с головокружительной быстротой, и вот назначен день свадьбы, и девица наша почитала себя совершенно счастливою. Как вдруг нечистый, который непрестанно глумится над заблудшими душами, счёл, что пора стребовать плату с этой доверчивой дурочки, и подзудил её показать жениху тот самый расшитый платочек. При виде его тот побелел весь, сказал, что платок – подарок покойной матушки, который он хранил как зеницу ока, да вот беда – однажды потерял и с тех пор был неутешен.Девице бы солгать: мол, нашла платочек на дороге – ложь во спасение свята! – однако нечистый так и тянул её за язык и в конце концов вынудил-таки проговориться, откуда у неё этот платок. Всё, всё как есть разболтала невеста своему жениху. А жених поведал ей свой сон о том, как поймали его черти, и потащили на шабаш на Лысую гору, где одна из ведьм, самая старая, бесстыжая и безобразная, отняла у него драгоценный платочек и принялась утирать им своё жуткое, волосатое чело, приговаривая:– Теперь ты на мне женишься, никуда не денешься! Захочешь вернуть платочек – поведёшь меня под венец, голубочек!Так, значит, его обожаемая невеста вступила в сговор с дьявольской силою, чтобы завладеть им? Нет, он возвращает ей слово! Не бывать их свадьбе!С этими словами он отворотился от невесты, ушёл – и больше его в этом городе никто никогда не видывал...

«Гадающая Светлана» – работа художника Карла Павловича Брюллова, 1836 год