Владимир Хтоний и Иван Маликов: Мёд — Напиток Богов в Славянской Традиции

Мёд – Напиток, который не нуждается в представлении. С древнейших времён его знают индоевропейские народы, слагают песни о нём, гадают с помощью него и приносят его в качестве требы[1] Богам.

Важность Мёда как сакрального напитка в современной славянской языческой традиции почти никак не освещена, эта статья призвана заполнить лакуну. В данной статье мы приведём обширное количество летописных источников, с помощью которых мы сможем понять почему для наших предков был настолько важен этот напиток. Напиток, который пьют сами Боги.

По Фасмеру слово Мёд род. п. -а, укр. мiд, мед, род. п. ме́ду, блр. мед, ст.-слав. медъ μέλι (Супр.), болг. мед(ъ́т) (Младенов 292), сербохорв. ме̑д, род. п. ме̏да, словен. mȇd, чеш., слвц. med, польск. miód, род. п. miodu, в.-луж. měd, mjód, н.-луж. mjod. Древняя основа на -u.

Родственно лит. medùs "мед", лтш. medus – то же, др.-прусск. meddo, др.-инд. mádhu ср. р. "мед, медовый напиток", mádhuṣ, madhurás "сладкий, приятный", авест. maδu- ср. р. "мед, вино", греч. μέθυ ср. р. "хмельной напиток". μεθύω "я пьян", ирл. mid "хмельной мед", д.-в.-н. metu – то же; Предполагают исходную и.-е. основу на -u среднего рода. Близкие в звуковом отношении слова есть в финно-уг., кит., яп.: ср. фин. mesi, пракит. *mit, яп. mitsu, источник которых видят в и.-е.[2]

Таким образом, можно из данного этимологического анализа вывести, что представление об этом напитке присутствует у большинства индоевропейских народов и восходят к общей праиндоевропейской древности. Так, например мы находим первые достоверные признаки употребление мёда уже в 2 тысячелетии до нашей эры у культуры колоколовидных кубков[3], а первые упоминания мёда в ритуале скорее всего находятся в Ригведе[4], когда речь идёт о напитке соме.[5] Детально упоминать о роли мёда в греческой или германской традициях мы считаем излишне банальным, поэтому ограничимся этим коротким указанием.

Впрочем, сосредоточив своё внимание на славянской традиции далее мы будем прибегать к параллелям с другими традициями, однако только для более детального и понятного раскрытия славянского понимания мёда.

1. Мёд и тризна

Для древних славян, как восточных, так и западных, мёд являлся ритуальным напитком, который играл ключевую роль почти на всех праздниках и обрядах.

Исключением тут не стал и такой комплекс языческих погребальных обрядов как тризна. На тризну как правило собиралась вся родня усопшего дабы проводить его в иной мир, либо чтобы почтить его память в годовщину смерти возле места захоронения.

Самое раннее датированное упоминание тризны у восточных славян также не обходится без мёда, оно содержится в «Повести Временных Лет»(далее ПВЛ) по Лаврентьевскому списку в записи, относящейся к 946 году когда Княжна Ольга мстит Древлянам за убийство своего мужа Князя Игоря:

И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и устрою ему тризну». Они же, услышав об этом, свезли множество медов и заварили их. Ольга же, взяв с собою малую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим насыпать великую могилу и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: «Где дружина наша, которую послали за тобой?» Она же ответила: «Идут за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить за их честь, а сама отошла прочь и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их 5000. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско против оставшихся древлян.

Заметим то что дальше в ПЛВ тризна упоминается уже в негативном контексте, когда речь идёт о смерти Княгини Ольги которая как христианка заповедовала не соблюдать по отношению к ней этот языческий обряд:

Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника — этот и похоронил блаженную Ольгу.

Помимо этого в недатированной части ПВЛ есть ещё одно упоминание тризны, когда описываются обычаи славян и других народов:

И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон.

Кроме древнерусских летописей, обширное количество сведений мы находим также у Арабских авторов.

Географ 10го века Ибн-Русте в своём труде «Книга драгоценных сокровищ» (903–913 гг.)[6] писал о погребальных обрядах у славян в которых активно использовался напиток богов:

Они не имеют ни виноградников, ни пашен. Из дерева выделывают они род кувшинов, в которых находятся у них и ульи для пчел, и мед пчелиный сберегается. Это называется у них сидж, и один кувшин заключает в себе около 10 кружек его. <...>Когда умирает кто-либо из них, они сжигают труп его. Женщины их, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На следующий день по сжигании покойника отправляются на место, где оно происходило, собирают пепел и кладут в урну, которую ставят затем на холм. Через год по смерти покойника берут кувшинов двадцать меду, иногда несколько больше, иногда несколько меньше и несут их на тот холм, где собирается семейство покойного, едят, пьют и затем расходятся. <...> Хмельной напиток приготовляют из меду. При сжигании покойников предаются шумному веселью, выражая тем радость свою милости, оказанной ему [покойнику] богом.

Далее Ибн-Русте пишет о том, как в славянских землях проходят захоронения знатных людей, где упоминает "сосуды с напитками"(по всей видимости речь идёт о мёде) которые кладут в могилу покойника:

Когда умирает у них кто-либо из знатных, то выкапывают ему могилу в виде большого дома, кладут его туда и вместе с ним кладут в ту же могилу как одежду его, так и браслеты золотые, которые он носил; далее опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету.

Другой арабский автор Абу Саид Гардизи в своём историческом труде «Жемчужины известий» (1048-1050гг.)[7] описывает аналогичный обычай тому, что был упомянут выше в «Книге драгоценных сокровищ»:

И когда сжигают покойника, на другой день приходят на это место, собирают его пепел, кладут его в мешок и оставляют на вершине холма. Когда минует год после смерти [покойника], готовят много меда, собирается вся семья покойника на этом холме, пьют мед и поминают его. <...> У них много напитков из меда. Есть у них люди, которые имеют у себя 100 больших кувшинов медового напитка.

В древнейшем сохранившемся написанным на персидском языке географическом трактате «Границы мира с востока на запад» (982 г.)[8], неизвестный автор пишет:

И у них нет иных посевов, кроме проса, и нет винограда, но очень много меда, из которого они изготовляют вино и тому подобные напитки. Сосуды для вина делаются у них из дерева, и случается, что один человек ежегодно делает до 100 таких сосудов. <…> Мертвого сжигают. Если у них умирает человек, то его жена, если любит его, убивает себя. Они носят высокие сапоги и рубахи до лодыжек. Все они огнепоклонники.

Как мы можем судить из приведённых выше цитат, мёд в славянской традиции использовался не только непосредственно при похоронах, но и на ежегодных поминках и чествовании усопшего. Также, исходя из этого имеет смысл свидетельствовать, как минимум об одном символическом значении мёда — напиток соединяющий мир живых и мир мёртвых, символ перехода из одного мира в другой, посредством экстатического состояния. Данное значение роднит его с многими другими свящёнными ядами в разных индоевропейских традициях. Так, например, греческий кикеон, что использовался в Элевсинских мистериях олицетворяющих спуск Персефоны в подземное царство Аида и её возвращение к своей матери Богине Плодородия Деметре.[9]

Однако для утверждения, что мёд — это напиток Богов одного такого свойства будет явно недостаточно, поэтому рассмотрим другие немаловажные цели, ради которых славяне применяли мёд.

2. Мёд и гадания

Важнейшее сведения которое позволяет нам утверждать что мёд – напиток богов, содержится в монументальном труде Саксона Грамматика “Деяния Данов”(12в.)[10], где он в подробностях описывает изваяние бога Святовита, в том числе упоминая в его руке рог наполненный вином, под вином подразумевается скорее всего мёд, так как славяне хоть и были знакомы с вином, но активно его начали употреблять только после христианизации[11][12], которая принесла с собой обряд причастия и придало вину статус сакрального напитка, для славян язычников ранее этот статус имел именно мёд.

Помимо того факта, что верховный Бог руян Святовит держал в руке рог со священным напитком, летопись нам также сообщает о связанных с ним гаданиях:

В здании огромное изваяние, во всём подобное человеческому телу, но величиной превосходившее, удивляло четырьмя головами и столькими же шеями, из которых две видны были со стороны груди, две — со спины. И спереди, и сзади одна голова вправо, другая влево смотрела. Косматые бороды, подстриженные волосы показывали, что искусство художника подражало обычаю руян в уходе за головой. В правой руке [бог] держал рог, изготовленный из разного рода металлов, который жрец этого святилища обычно каждый год наполнял вином, чтобы предсказать по уровню жидкости урожай будущего года.

Более подробное описание гадания мы встречаем чуть ниже, где говорится о ежегодном празднике в честь Святовита после сбора урожая:

Торжественный его культ отправлялся так. Ежегодно после сбора урожая смешанная толпа со всего острова перед храмом Бога, принеся в жертву скот, справляла торжественный пир, именовавшийся священным. <…>

На следующий день, когда народ стоял у входа, он, взяв у изваяния сосуд[13], тщательно наблюдал, не понизился ли уровень налитой жидкости, и тогда ожидал в будущем году неурожая. Заметив это, велел присутствовавшим запасать плоды на будущее. Если же не предвидел никакого убывания обычного плодородия, предсказывал грядущее время изобилия полей. После такого прорицания приказывал урожай этого года или бережливее, или щедрее расходовать. Вылив старое вино к ногам идола, как возлияние, пустой сосуд снова наливал: как бы выпивая за здоровье, почитал статую, как себе, так и отечеству благ, горожанам удачи в умножении побед торжественными словами просил. Окончив это, подносил рог к устам, чрезвычайно быстро, одним глотком выпивал и, наполненный снова вином, вставлял его опять в правую руку изваяния.

Данное свидетельство является для нас бесценным, так как помимо подробного описания гадательного обряда (который современные последователи славянской традиции могут использовать в своей обрядовой практике), он также повествует нам о том, что арконские славяне делали возлияния в честь Богов, т.е. приносили мёд в качестве бескровной требы. Так же стоит отметить, что хронист напрямую говорит о том, что этот пир для арконцев является «священным», это даёт нам возможность переосмыслить значения пиров у славян и утвердительно заявить, что для наших предков пир, почти всегда имел традиционно-религиозное значение и отнюдь не являлся бессмысленным актом праздности.

Хердорд Михельсбергский в своём труде «Диалог о житии Оттона епископа Бамбергского»[14] так же упоминает ещё один ритуал гадания, связанный с кубками:

Там же они хранили золотые и серебряные кубки, которые знатные и могущественные люди использовали для гаданий и питья во время пиров — и в дни таких торжеств их выносили, будто из святилища.

Это объясняет почему король Датчан Свен, по описанию Саксона Грамматика, принёс в качестве подношения богу Святовиту кубок «изысканной работы»:

Эту статую, почитаемую дарами всех Славян, соседние короли не без уважения к нечестию наделяли дарами. Между прочими также король датчан Свен умилостивления ради посвятил кубок изысканной работы, предпочитая поклонение чужой вере своей.

Далее Саксон Грамматик описывает другой гадательный обряд, проводимый на том же ежегодном празднике, но теперь в качестве гадательного предмета выступает огромный пирог размером с человеческий рост изготовленный из так называемого «медового вина», данный факт ещё раз обращает наше внимание на то, что под «вином» в роге Святовита подразумевается не что иное, как мёд:

Изготовив пирог с медовым вином круглой формы, величины же такой, что почти равнялся человеческому росту, приступал к жертвоприношению. Поставив его между собой и народом, жрец по обычаю спрашивал, видят ли его руяне. Когда те отвечали, что видят, то желал, чтобы через год не смогли разглядеть. Такого рода мольбой он просил не о своей или народа судьбе, но о возрастании будущего урожая. Затем от имени Бога поздравлял присутствовавшую толпу, долго призывал её к почитанию этого Бога и усердному исполнению жертвенных обрядов и обещал вернейшее вознаграждение за поклонение и победу на суше и море.

Похожие обряды сохранялись и у западных, и у восточных славян вплоть до недавнего времени.[15]

Приведённые нами выше сведения позволяют сделать вывод, что мёд также является напитком, который позволяет людям контактировать и с миром божеств. Таким образом, вспоминая предыдущую главу можно сделать вывод, что мёд является напитком перехода между всеми тремя мирами: миром богов, миром людей и миром мёртвых. Что позволяет нам открыть следующую важнейшую тайну мёда.

3. Мёд, смерть и инициация.

Будучи напитком, стирающим границы между мирами, то есть напитком перехода из одного состояния в другое, мёд очень тесно связан с инициацией как таковой.[16] Инициация всегда связана со смертью старого и воскрешением нового, поэтому мёд так же в данном аспекте тождественен мёртвой воде, которая несёт в себе функцию окончательного перехода[17] между миром Яви и Нави[18].

Ярким примером подобного перехода являются, упомянутые в «Слово о полку Игореве», Богини горя и плача Карна и Желя:

«О, далече заиде соколъ, птиць бья, – къ морю. А Игорева храбраго плъку не крѣсити! За нимъ кликну Карна и Жля, поскочи по Руской земли, смагу мычючи въ пламянѣ розѣ»

Пламенный рог в данном случае — рог с божественным напитком[19], а войско воскресить уже нельзя так как оно прошло тот самый окончательный переход, точку невозврата, которая так же в данном тексте представлена в символике реки Каялы, которая является дейксичейским отражением реки Смородины, что опоясывает мир Нави, являясь его границей и рубежом. В реке Каяле течёт мертвая вода[20], что герметически связана с мёдом как таковым так как мы уже выше говорили, что мёд являясь напитком инициации, так же логичным образом он является и проводником через состояние умирания-смерти. Следовательно, можно утверждать и то, что мёд является и водой для реки Смородины / реки Каялы.

Через семантику смерти и невозврата мёд роднится с греческим напитком богов нектаром (νέκταρ), который имеет явную этимологическую связь со словом мёртвый (νεκρός). Учитывая тот факт, что в греческой мифологии нектар и амброзия часто взаимозаменялись по значению можно уверенно говорить, что и мёд для славян есть и пища богов в том числе, так как крайне редко для Богов существует разница между пищей и питьём. Впрочем, здесь нам нужно будет провести необходимую демаркацию, сказав, что видимо имеет смысл говорить о двух разных по своему значению мёдах – мёдом Яви и мёдом Божественным. Первый является аналогом сомы и прочих экстатических ядов, которые позволяют выпившему ступить на грань между мирами, второй же является амритой — напитком богов, испившей его обретает бессмертие подобное божественному. Мёд Яви, разумеется, является метафизическим отражением (дейксичейским знаком) мёда Божественного в нашем мире. В любом случае, даже рассматривая оба этих мёда отдельно, все ещё можно увидеть, что оба они есть способ инициации. Мёд Божественный можно сравнить с герметической амритой (или сомой)[21], которая капает с Древа Мира[22], даруя познание и бессмертие выпившем её.[23] Так, напиток ведёт нас к инициации вверх, связанной с добычей знания и раскрытием подлинного бессмертия, воскрешение в высшем мире, победе над смертью-как-роком.

Мёд Яви, разливаемый на тризне, мёд, что является отражением мёртвой воды, который разливают Карна и Желя, приговаривая войско к окончательному умиранию, строго соответствует инициации связанной с миром Нави, миром умерших. Эту инициацию вполне можно назвать инициацией-вниз, что несёт в себе окончательную смерть, отправление в мир Нави, путём пересечения реки Смородины.

Однако, несмотря на всё это обилие смыслов, которые мы выше привели, не стоит упускать из внимания то, что оба этих мёда по своей сути являются «двумя ликами бога Януса», будучи в первую очередь частями единого целого значения, а именно значения перехода, стирания границ, которое так важно при инициации. Поэтому считаем необходимым ещё раз отметить, что Мёд – это напиток любой инициации и самого инициатического состояния. Различия, показанные в абзацах выше призваны подчеркнуть многогранность значений мёда, которые часто являются на первый взгляд противоречивыми, но снимая все противоречия при более детальном рассмотрении. А также благодаря вышеизложенному было показано, почему здесь и далее мы будем отождествлять мёд с мёртвой и живой водой, и как данное отождествление объясняется с точки зрения философско-теологического подхода.

И так, после того, как нами было продемонстрировано краеугольное значение Мёда, как инициатического напитка связанного со смертью, воскрешением и состоянием, когда смерти больше нет, можно перейти к рассмотрению важнейших ритуальных применений данного напитка, которые помогали славянским язычникам в разговоре с Богами.

4. Теофания, пир в честь богов

Характерной для славян обрядовой практикой, являются пиры в честь Богов, на которых люди уподобляются Богам выпивая в честь них же сакральный напиток, пожалуй самый яркий пример такого обряда мы находим у Гельмольда из Босау, в его «Славянской хронике»(1167–1168 гг.)[24]:

Есть у Славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени Богов, а именно, доброго Бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым Богом направляются. Поэтому злого Бога они на своём языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть Чёрным Богом.

Похожий ритуал описывается в древнерусском "Слове св. отца нашего Иоанна Златоуста"(XIII в.), участники которого славя Богов пьют из рога изобилия священный напиток:

А другие веруют в Стрибога, Даждьбога и Переплута, в честь которого, вертясь, пьют из рогов.

Двумя веками позже в Новгородско-Софийском списке "Слово св. Григория, раскрытое в толкованиях, о том, как, сперва язычниками будучи, народы кланялись идолам и требы им клали; то и ныне творят"(XV в.)[25] мы находим идентичное описание:

Тем же богам требу кладут и творят и славянские народы: вилам и Мокоши-Диве, Перуну, Хорсу, Роду и рожаницам, упырям и берегиням, и Переплуту, и, вертясь, пьют в честь его из рогов.

Жанр древнерусских "поучений против язычества" изобилует сведениями о пирах устраиваемых в честь Рода и Рожаниц, а также в честь других славянских Богов, ниже мы приведём ряд из них:

1. Слово Исайи-пророка, истолкованное св. Иоанном Златоустом, о ставящих вторую трапезу Роду и рожаницам (XII в.)[26]:

Вас же, покинувших Меня, забывших Мою святую гору, готовящих пир в честь Рода и рожаниц, наполняющих ковши свои на потребу бесам, — вас Я предам мечу, и все вы падете пронзенными!

1. Вопрошение Кириково, который спрашивал епископа Новгородского Нифонта и других (XII в.)[27]:

А если Роду и рожаницам режут хлебы, и сыры, и мед? Запрещал весьма: негде, рек, сказано: «Горе пьющим в честь рожаниц!»

1. Вопрос, что есть требокладение идольское (XIV в.)[28]:

Многие ведь из христиан трапезы ставят идолам и наполняют ковши бесам. Кто суть идолы? Первый идол — рожаницы. [Цитата из «Слова Исайи».] А это второе: вилам и Мокоши, и еще не явно молятся, и тайно призывают идоломолицы бабы. Творят же то не только худые люди, но богатых мужей жены. <…> Горе, горе людям, <…> которые мнят честь оказать госпоже Богородице, ставя трапезу из крупичных хлебов и сыров, и ковши наполняя винами благовонными, и творят тропарь Рождеству, и подавая, друг другу, едят и пьют. И мнят, что добро творят и хвалу тем воздают Владычице чистой.

1. Устав преподобного Саввы (XVI в.)[29]:

[Исповедальный вопрос:] Не сблудила ли с бабами богомерзкие блуды, не молилася ли вилам, или Роду и рожаницам, и Перуну, и Хорсу, и Мокоши, пила и ела?

Приведенных выше сведений достаточно для того чтобы заявлять о широком распространении в славянских землях пиршеств и возлияний в честь Богов, также благодаря этим данным, мы можем говорить о теофаническом характере этих обрядов. Фактически, человек пьющий мёд Яви в момент данного акта становиться в буквальном смысле Богом, который вкушает божественный мёд. В данном магическом действии человек тождественен Богу, а мёд Яви тождественен божественному мёду. В этом акте максимально явно подчёркнут “недвойственный”[30] характер данного напитка. В принципе мы предлагаем рассматривать аспекты мёда как единое целое самого важного и сакрального напитка у славян. Отсюда и выходит множественные смыслы и аспекты заключенные в образе мёда. Однако, изучая, постигая и разделяя их, стоит всегда держать в уме, что речь идёт об одном напитке, который не имеет дубликатов, удвоений и не несёт в себе полярных значений.

5. Некоторые теологические изыскания в рамках Шуйного пути.

Перед тем, как перейти к общему заключению, хотелось бы продемонстрировать то, как в наше время можно осмыслять мёд в современной славянской теологии. Идея осмыслить мёд с точки зрения шуйного пути уже не такая странная, как могла бы показаться до этой статьи. В наших задачах не стоит дать полное теологическое толкование в рамках данной школы[31], а лишь показать возможный вектор развития мысли.

Как мы знаем, Велес в Шуйном Пути есть суть проводник между Бытием и Бездной НЕрожденного, необусловленной тьмой Морены. Велес здесь напоминает Эроса из “Пира” Платона, поэтому в рамках Шуйного Пути логично назвать его Богом-Философом (Богом магов)[32]. Велес пересекает грань между Бытием и НеБытием, ровно как и мёд, который является символом перехода и инициации (а как мы понимаем высшая инициация в Шуйном Пути есть инициация в Ничто, возвращение на Истинную Родину). Соответственно можно заявлять о том, что мёд есть напиток Велеса, который есть дар его для последователей, что могут вкушать сакральный напиток, размывающий границы между тремя мирами, но что важнее размывающий тонкую грань между бытием и Бездной, Морем-Окияном.

И когда наш дух самораскрывается в своей полноте, то мы уподобляемся Велесу, который, как писал V.L.S.L.V.:

“ 1. Вещий — чистое Сознание, проявляющее Себя как Собь (истинное Я — АЗ ЕСМЬ) в живых существах.

1. Воплощаясь в мире Яви, Собь (Дух) облекается душою и плотью отдельной особи, обладающей личностными качествами, отличающими её от других ей подобных существ.

1. С точки зрения отдельных, обусловленных существ, каждое из них обладает своей собственной Собью, отличной от Соби других существ.

1. Если же смотреть на мир глазами Вещего, то можно увидеть, что всё сущее и все живые существа, разделённые на уровне плотского тела и взаимосвязанные на уровне души, суть едины на уровне Соби, представляя собой что-то вроде волн, отличающихся друг от друга лишь величиной и длительностью существования, возникающих на поверхности Единого Океана Сознания Вещего и во свой срок растворяющихся в Нём, чтобы дать место другим волнам, следующим за ними.

1. Иными словами, Собь — Едина для всех существ, представляющих собой лишь частные проявления Единого Духовного Начала, сущего за пределами всех форм и одновременно проявляющегося через них, наполняющего их Собой и тем самым дающего им возможность быть (существовать).”

Исходя из вышеизложенного можно утверждать, что мёд — это напиток Велеса, который тот пьёт, чтобы всегда пребывать на гране между, являющийся самым сакральным напиток, фактически одним из ключей к трансгрессии.[33]

Надеемся, что данная заметка на полях, поможет в духовных исканиях некоторым из наших читателей.

Заключение

После некоторых приведённых теолого-философских умозаключений, мы можем сделать финальный вывод, который во избежание лишних разночтений и недопониманий проговорим настолько прямо, насколько нам позволяет это область изысканий вплотную прилегающая к магическим и теологическим тайнам.

В языческой традиции славян главным напиток является мёд. Данный напиток имеет герметическое соответствие одновременно и священным ядам (киккеон, хаома) и соме, амрите и нектару (еде богов). Мёд является напитком, который вкушают Боги, напитком, который помогает человеку не только в ритуальной и магической практиках, но и в совершении мистерии теофании. При том, что сам мёд является многогранным в трактовках своих свойств и сил, не стоит на онтологическом уровне разделять данный напиток на несколько разных. Однако, такое разделение может (и довольно часто так оно и есть) иметь смысл на иных уровнях, или когда надо подчеркнуть одну из “сторон” данного напитка.

Благо сказавшему – благо внимавшим!

Во славу Богов и предков!

[1] Т.е. жертвы.

[2] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4т. Т.2 (Е-Муж) / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. — 2-е изд., стер. — М. Прогресс, 1986. — 672 с. 588-589 сс.

[3] Odinsson, Eoghan (2010). Northern Lore: A Field Guide to the Northern Mind-Body-Spirit. pp. 159–160. ISBN 9781452851433

[4] Oldenberg, Hermann (1988). The Religion of the Veda. ISBN 978-81-208-0392-3.

[5] Впрочем, следует отметить, что в науке существует некоторое количество расходящихся на этот счет точек зрения, однако нам кажется верным теория именно с мёдом, что позже будет раскрыто детальнее

[6] Хрестоматия по истории СССР. Том 1, М. Н. Тихомиров, 19. ИБН-РУСТЕ. ОБ ОБЫЧАЯХ И ОБРАЗЕ ЖИЗНИ СЛАВЯН

[7] Волхв Велеслав в своей статье “О питейной культуре древних славян” ссылается на Пер. А.П. Новосельцева с ред. правкой Т.М. Калининой, с учётом пер. В.В. Бартольда // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия / Под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой и А.В. Подосинова. Т. III: Восточные источники. М., 2009. С. 57–58

[8] Там же с 54

[9] Guthrie, W. K. C. (1978). A History of Greek Philosophy. Vol. 1. Cambridge University Press. p. 449.

[10] Saxonis Grammatici. Historia Danica. P. I. V. II. Havniae,1839. P. (перевод на русский Дудко Д.М. 2004г)

[11] Жизнеописание Оттона Бамбергского в церковных сочинениях и преданиях / пер. с лат., исслед. и коммент. А.С. Досаева и О.В. Кутарева. – СПб.: Дмитрий Буланин, 2021. – 912 с. ISBN 978-5-86007-970-0 с.309

[12] Там же с.364

[13] В оригинале “poculum”, букв.: “чашу, кубок”; очевидно, имеется ввиду упоминающийся выше рог из правой руки идола.

[14] Жизнеописание Оттона Бамбергского в церковных сочинениях и преданиях / пер. с лат., исслед. и коммент. А.С. Досаева и О.В. Кутарева. – СПб.: Дмитрий Буланин, 2021. – 912 с. ISBN 978-5-86007-970-0 с.351

[15] А. Гейштор Мифология Славян Издательство «Весь Мир» М. 2014 — 410 сс. 115 с.

[16] Напомним нашим читателям, что инициация есть акт перехода человека на новый виток его пути.

[17] Владимир Яковлевич Пропп. Исторические корни волшебной сказки. Научная редакция, текстологический комментарий И. В. Пешкова. — Издательство "Лабиринт", М., 2000. — 336 с.

[18] Это яснее нам даёт понять почему мёд так важен на тризне

[19] К данному выводу мы пришли исходя из уже приведённых выше сведений, а также из изображения неизвестной славянской богини на «Збрудчском Идоле» с рогом изобилия подобно тому, что был в руках у западнославянского Святовита. В этом ключе стоит ещё упомянуть свидетельство о предположительно славянской богине, которую на римский лад, хронист именовал «Фортуной». Монах Альберих из Трёх Источников, «Хроника» (XI в.): «II 1003 г. [Император Генрих] подчинил себе винделиков, народ, пограничащий со свевами. Эти винделики почитали Фортуну; имея её идол в знаменитейшем месте, вкладывали ему в руку рог, полный напитка, приготовленного из воды и мёда <...>.»

[20] Дмитрие Л. А. Комментари к текст «Слов о полк Игореве» // «Слов о полку Игореве». М.; Л., 1952. С. 284 (Б-к поэта. Больша сер.).

[21] В герметизме данные напитки синонимичны, что является небольшой демонстрации того, что в дошедшем до нас герметизме утрачены некоторые исключительно языческие, древние смыслы. А так же стоит отметить, что сома (амрита) в герметизме частично отличается от индийских трактовок.

[22] Нахождение мёда «на Древе Мира» также отсылает нас к выше сказанному, что Мёд и есть вода реки Смородины.

[23] Эвола, Юлиус Герметическая традиция. — Воронеж: TERRA FOLIATA, 2015. —272 с. 28 с.

[24] Гельмольд “Славянская Хроника”, Издательство Академии Наук СССР Москва, 1963г., с 129-130.

[25] Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. II. М., С. 17–25. (перевод на русский Дудко Д.М. 2004г)

[26] Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 445–446. (перевод на русский Дудко Д.М. 2004г)

[27] Русская историческая библиотека. 1880. Т. VI. С. 31. (перевод на русский Дудко Д.М. 2004г)

[28] Летописи русской литературы и древности. 1862. Т. IV. С. 85–86. (перевод на русский Дудко Д.М. 2004г)

[29] Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914. С. 267. (перевод на русский Дудко Д.М. 2004г)

[30] Мы берём данное слово в кавычки, как устоявшийся термин, потому что применимо к мёду, ложное дробление напрашивается на гораздо больше “частей” чем две.

[31] Хотя бы по той причине, что ни один из авторов не является шуйцом в классическом для родноверия понимании.

[32] V.L.S.V.L. пишет: “От Имени Велеса (Волоса) происходят: Волшба, Воля, Власть и Величие.”

[33] Такой же инструмент как ганглин для Бон, или же капала для капаликов.