"Извините меня, вы все стали такая не свободная направленская узость, что с вами живому человеку даже очень трудно говорить."
Н. С. Лесков «Железная воля»
Эта публикация вызвана необходимостью ответить на статью Натальи Константиновны Козловой, в которой она критикует мою статью, посвящённую огненному ужу-Мокошу[i].
Признаюсь, читая эту критическую публикацию и не зная, кто автор, я до самого последнего момента думал, что она написана какой-то студенткой-неоязычницей. Так много было изложено несуразного и противоречивого. Создалось впечатление, что моя статья не просто не понята, но и вообще не прочитана. Очень много эмоциональных оценок, клубок путаных обвинений. Я не собирался реагировать на эту публикацию вообще, она показалась мне неинтересной, и я не придал ей значения. Позже мне стало известно, что автор – человек с учёной степенью, поэтому я решил написать ответ.
Наталья Константиновна не написала мне ничего лично, перед публикацией, не потрудилась уточнить у меня, почему так, а не иначе я смотрю на те или иные вещи. Она торопливо опубликовала свой "отзыв" в интернете на всеобщее обозрение. Это очевидное нарушение профессиональной этики. Видимо, поэтому критика получилась по большей части беспредметная.
Читая Наталью Константиновну, её "отклик" на мою статью, я испытал испанский стыд. Во время написания своего ответа я всегда метался между необходимостью объяснения ей совершенно очевидных для профессионала вещей и мысленной установкой, что общаюсь с коллегой, которая и так должна бы всё это хорошо знать и понимать. Но анализ её критической статьи показал, что Наталья Константиновна часто пишет о том, чего совсем не понимает, причём делает это, принимая позу знатока.
Наталья Константиновна филолог и, безусловно, не обязана владеть методиками исследования, принятыми среди историков, этнографов и антропологов. Но раз уж она касается темы фольклора и фольклористики, то вроде бы должна иметь представление о работе с фольклорными текстами и понимать, что такое миф. Поэтому я выбрал такой формат. Не зная точно компетенцию Натальи Константиновны, я буду адресовать эту статью одновременно и ей, и читателям, которые, безусловно, тоже не обязаны быть профессионалами в моей работе, разъясняя те или иные положения своей статьи и те методы исследования, которые могут быть им не известны, но полезны.
На публикацию в интернете сразу же откликнулись сонмы неоязычников, которые начали воодушевленно хамить мне, мол, наконец-то появилась учёная, которая опустила этого выскочку-Базлова ниже плинтуса.
Вы мне не оставили выбора, и я вынужден писать Вам письмо, выкладывая его сразу же на всеобщее обозрение.
Приступим.
Наталья Константиновна пишет:
"Такие «научные открытия» базируются всецело на субъективной фантазии автора, не затрудняющего себя поисками и сравнительным анализом обширного балтославянского материала о змеях...".
– Наталья Константиновна, я, безусловно, затруднял себя поисками, затруднял и анализом обширного балтославянского материала. Многие годы затруднял и продолжаю затруднять. Как раз по этой теме, в одних только полевых экспедициях по России, работал каждый год более 15 лет. Уже в 1996 году мною по материалам моих собственных (университетских) экспедиций в журнале "Живая старина" была опубликована статья «Поверья об "огненном уже" в Тверской области»[ii].
В той статье (в 1996 году по результатам 9-ти лет университетских полевых этнографических экспедиций) я уже писал про огненного ужа-мокоша (мокуша). А это за 20 с лишним лет до публикации моей статьи о мокоше-драконе, которую Вы так разгневанно критикуете, называя меня фантазёром. Утруждал я себя и экспедициями, и работой с источниками, зря Вы на меня наговариваете. После публикации 1996 года моя активная полевая экспедиционная работа в России и разработка этой темы продолжались ещё 7 лет. Она продолжается и до сих пор, правда уже с несколько меньшей интенсивностью.
В 2004 году в краеведческом альманахе "Удомельская старина" вышла другая моя статья «Уж-домовой (по материалам этнографии верхнего Помостья и некоторым инициационным сюжетам русских сказок)»[iii], посвящённая славянской низшей демонологии, тоже про змей (Вы почему-то не упомянули эту мою работу, а она написана по материалам собственных экспедиций), интересная статья, прочитайте. Это тоже пример того, что я не ленился, а работал.
Вы упрекаете меня в том, что я не изучил и не провёл сравнительный анализ "обширного балтославянского материала", зря. Изучил и провёл. И не только балтославянского, но ещё и финно-угорского тщательно провёл. Работал я и на Урале, и в Поволжье, и в Сибири. Скажу больше, я ещё провёл сравнительный анализ с преданиями Северной Индии, а также с преданиями разделённого границами народа Нага, живущего в Индии (Нагаленд) и на пограничных с Индией территориях в государстве Мьянма (ранее Бирма), и с верованиями, связанными с водяным и огненным драконом в Лаосе. Исследования эти были проведены мною непосредственно в этнографических экспедициях по Индии, Мьянме и Лаосу. Многие архаичные пласты славянской мифологии имеют генетическое родство с индийской мифологией и с мифологией соседних с Индией народов, куда распространялась индийская культура и индуизм, – это я написал более для читателей, которые не разбираются в нашей с Вами теме, чтобы ввести их в курс дела. Поэтому сравнительный анализ мною проведён достаточно полно. Он ограничен только теми источниками, которые пока недоступны. Мне хотелось бы, например, осуществить экспедицию в Иран, в Таджикистан, но этого пока сделать не удалось. Приходится довольствоваться литературой. Сравнительный анализ мною был проведен не только в этномифологическом поле славянства и балтов, не только на финно-угорском материале Карелии, Ленинградской области и народов Поволжья, не только по Индии и Индокитаю, но и на макроуровне. Были экспедиции в Южную Америку (например, у индейцев шуаров (верхние притоки Амазонки, р. Цвирим) существует вера в Этса[iv] – верховного бога, бога — Солнца, принимающего образ змеи-анаконды и ягуара), в Йемен, где бытуют предания об ангеле – огненном змее-сарафе, часто упоминаемом в Библии. Именно сарафы в библейской мифологии называются ангелами-серафимами. В русском переводе это "медный змий", которого утвердил Моисей на столбе.
Фрагмент картины Тинторетто. Медный змей
Наталья Константиновна пишет:
"Однажды мне приснился фантастический сон. Я стою на узком уступе высокой скалы и вижу, как прямо на меня издалека летит, тяжело поднимая крылья, огромный дракон. Он всё ближе и ближе. Но я успеваю заскочить в помещение, прорубленное в скале, и закрыть перед самым его носом дверь. Он бьётся в дверь, она трещит. Страшно! Но потом улетает, а я иду по длинному коридору в этой скале, заглядываю в открытые двери комнат. И в одной из комнат вижу клетку, в которой сидит маленький симпатичный дракончик, и надпись: «Дракон обыкновенный».
Вполне возможно, что основой сна послужил мой научный интерес к мифологической «змеиной» теме. Но я даже не подозревала, что с такой особью, как «дракон обыкновенный», мне придётся встретиться воочию — в одной из статей, претендующих на «научность». Но обо всем по порядку."
-- Увлекательный сон! Но для чего Вы приводите пример своих сонных видений, ставя знак равенства между этим (безусловно, увлекательным) сном и моей исследовательской работой? Очевидно, что Вы, отдавая дань своему филологическому образованию, применяете этот приём отождествления ваших грёз и моей работы, чтобы повлиять на читателя и сформировать у него пренебрежительное отношение к моей работе. Это не научный разговор – это дешёвый приём агитатора.
(Далее курсивом цитаты из критической статьи)
"Продолжает жить и цвести пышным цветом «методика» субъективистского, ни на чём не основанного толкования мифологических фактов и констант. Об одном из таких толкований и пойдет речь."
Вот этот абзац, на мой взгляд, следовало бы сделать заголовком Вашей критической статьи. Вы с самого начала настраиваете читателя на пренебрежительное отношение ко мне как к специалисту. Далее Вы определяете меня в разряд невежд и высокомерно смеётесь над тем, чего сами не понимаете или не знаете вовсе.
Раскритикованные и «обхихиканные» Вами "змеи с крылышками" в домовой резьбе русских наличников – это пример исторического источника, который Вы почему-то даже не воспринимаете как источник. К слову говоря, академик Рыбаков, которого Вы (как бы) защищаете от меня, очень много исследований посвятил анализу изображений домовой резьбы. Этот его подход выдаёт почерк добротного профессионала. Кстати, Бориса Александровича не надо защищать от меня. Его научный труд я глубоко уважаю и высоко ценю. А вот Ваши шутки над сюжетами домовой резьбы, мол, это не источник, ставят меня в тупик. Да, Наталья Константиновна, домовая резьба, сюжеты русских вышивок, поговорки, малые фольклорные жанры и многое другое – всё это ценные исторические источники, с которыми учёный обязан кропотливо работать (а не высокомерно насмехаться). Странно, что мне приходится Вам это объяснять. Это тем более странно, что мои омские друзья-фольклористы утверждают, что Вы сами собирали материалы подобного рода, работая над собственными исследованиями.
Вы пишете:
«Но вряд ли стоит в конце XX — начале XXI вв. повторять методологические ошибки «мифологической школы» XIX столетия».
К чему это обвинение? Я не использую методов из "мифологической школы", быть может, Вы забыли, что такое "мифологическая школа"? Ели Вы имеете в виду, что в немецкой мифологической школе Гримма[v] были сделаны выводы о существовании некогда единой мифологии ариев и, что у разных "арийских" (по терминологии школы Гримма) народов сохранились предания – осколки древнего арийского мифа, то именно это утверждение никем не оспаривается.
Если Вам не нравится самоназвание народа "арьи" (вполне приемлемое в научной литературе), то можете заменить его на нравящееся Вам, сути это не меняет. Лингвисты давно пришли к убеждению, что существовал некий индоевропейский язык, соответственно и мифология у индоевропейцев (как считают лингвисты) 5 т. л. до Р.Х была схожая.
Именно на этом выводе и базируется общепринятая классификация народов мира по языковым семьям и группам. Теория "основного мифа индоевропейцев", построенная замечательными русскими исследователями В. Н. Топоровым и В. В. Ивановым, базируется именно на постулате, что существовал некогда единый индоевропейский миф. Это тот же самый научный методологический приём, что использую я, сравнивая змеиные образы индийской мифологии со славянской. Основной миф, по мнению авторов, представляет собой сюжет змееборчества, противопоставление, оппозицию двух антагонистов: антропоморфного божества-Громовержца и его противника – хтонического Змея. Был применён метод научной реконструкции на основе сопоставления ведийского мифа о поединке Индры с Вритрой и сюжетов балтийской мифологии о Перкунасе и Вельнясе. Существовало и продолжение о возможно существовавшем у славян (но не сохранившемся) мифе о борьбе Перуна с Велесом. Вы должны это помнить, Наталья Константиновна. Кстати говоря, изложенное в моей статье вполне коррелирует с исследованиями В. Н. Топорова и В. В. Иванова. В своих поисках я пришел к выводу, что мокош – это дракон и, вероятно, что это второе имя бога Велеса. В большинстве культур бог может иметь несколько имён. Такой вывод позволяет решить ряд логических нестыковок в изучении древней религии славян.
В частности, это объясняет, почему в пантеоне князя Владимира, поставленном в Киеве, не было очень значимого славянского бога – Велеса. Велес упоминается в источниках практически так же часто, как Перун. И почему-то реформировавший славянское язычество князь Владимир не поставил идол Велеса в своём пантеоне славянских богов. Это очень странно и непонятно, но, на мой взгляд, вполне объясняется тем, что идол Велеса там был, однако в пантеоне был назван Мокошем.
Если же Вы имели в виду школу сравнительной мифологии А. Н. Афанасьева, то этот упрёк не ко мне. Для читателей поясню. Упрощённо говоря, в школе сравнительной мифологии А. Н. Афанасьева во всех жанрах фольклора и во всех ритуальных выразительных формах видели отражения действия стихий: бури, молний, дождя, туч и тому подобное. Во всех эпических сюжетах и народных обычаях подразумевали символическое, ритуальное изображение мистерий плодородия и поэтически осмысленного взаимодействия природных сил. Неслучайно эту школу в шутку называли не "мифологическая", а «метеорологическая». Где же Вы увидели подобный подход в моей статье? Его у меня нет. Зачем на меня возведена напраслина?
Очевидно, что Вы это делаете в расчёте, что многие неискушённые и доверчивые читатели, испытывающие к Вам уважение и не знающие, что такое "мифологическая школа", автоматически ужаснутся моему мнимому невежеству и продолжат осуждать меня далее вместе с Вами. Ведь в своей статье Вы ведёте его к выводу, что я некомпетентен, что мои исследования не стоят и ломаного гроша. От тезиса к тезису Вы повышаете градус своего пренебрежения ко мне. Видимо, это тоже литературный приём.
Это манипуляция сознанием читателя, Наталья Константиновна. Так не принято поступать в научной дискуссии.
"Г. Н. Базлов «сваливает» всё, что ему известно о змеях, в одну общую «кучу», без классификации по типам, темам и сюжетам, этническим традициям, эволюционным пластам и т. п. Он не принимает во внимание, что весь «змеиный» материал не исчерпывается темой «мифического помощника»."
Не стоит превращать науку в карго-культ. Не нужно научные технологии заменять ритуалами типологизации и плетёными из прутьев самолётами. В моей статье не стоит задача перечислять всё, что я знаю о летающем змее. Это не уместно. Зачем загромождать повествование, изображая ложную "научность", в ущерб ясной исследовательской логике? Предо мной не стояла задача создать макет научной статьи, я исследовал суть, а не строил формально-показное "чучело" научного исследования. Предложенный Вами подход приемлем для меланезийцев, поклоняющихся сделанным из веток и травы макетам американских грузовых самолётов, но мы-то с Вами должны делать науку, а не изображать её.
Наталья Константиновна, всё я принимаю во внимание и ничего не "сваливаю в кучу", логика моей статьи хорошо прослеживается. Если бы я на каждый свой тезис давал развёрнутый комментарии про "классификации по типам, темам и сюжетам, этническим традициям, эволюционным пластам и т. п.", то статья стала бы громоздкой и неудобочитаемой. Получилась бы даже не статья, а толстая книжка. Писать монографию на эту тему я не собираюсь, если только Вы не спровоцируете меня на это. От такой перегруженности гиперссылками логика повествования бы пропала и читать статью было бы невозможно. Нужных комментариев в статье я сделал достаточно, чтобы была понятна суть и чтобы не отвлекаться на частности. К тому же при написании статьи я рассчитывал, что непрофессионалу нет дела до таких подробных разъяснений, а профессионал легко поймёт сам и, в силу своего образования, без труда сможет определить, к каким "типам, темам и сюжетам, этническим традициям, эволюционным пластам и т. п. " относятся примеры. Это не так трудно. Вы либо не смогли этого сделать (в чём я сомневаюсь), либо в своем "разоблачении" продолжаете манипулировать читателями.
"Только после учёта и систематизации всего этого материала можно было бы перейти к индоевропейским воззрениям, не забыв при этом средневекового василиска и т. д., и т. п. Но автор этим себя не утруждает."
Про "учёт и систематизацию материала" я уже ответил Вам. Она была сделана, и исследование длилось несколько десятилетий. Вы хотите, чтобы я в статье комментировал каждое своё предложение? Так не бывает. А про василиска, аспида и прочих... Все они есть. Василиск и Аспид даже проиллюстрированы в статье средневековыми миниатюрами. Возможно, что Вам в интернете попался вариант моей сокращенной статьи без иллюстраций. Если так, то очень жаль. Следовало бы Вам (прежде критики) внимательнее изучить работу автора.
"Он во главу угла ставит единичного регионального «Мокуша», а от него делает скачок к ископаемым драконам. Зачем здесь, в самом деле, что-то классифицировать и систематизировать, зачем выделять эволюционные слои! Так проще и «интереснее»! На деле же получается совершенно по-дилетантски."
Про дилетантизм даже не буду отвечать. А вот про "...во главу угла ставит единичного регионального «Мокуша»…" попробую объяснить ложность Вашего заявления.
Если Вы читали мою статью, (мне всё больше кажется, что и не читали, а поперёк просмотрели) то должны были заметить, что там не ставится во главу угла какой-то "региональный Мокуш". Там анализируется материал по очень обширному региону и не только по одному. И это однородный материал. Название летающего огненного дракона действительно зафиксировано нами только в Тверской области. Но это не значит, что тем же именем змея не могли называть и в других местах. Просто я не везде успел побывать в экспедициях. А это, надо Вам сказать, большой и тяжелый труд. Если, конечно, добросовестно к нему подходить. Я бы хотел побывать везде, но это не под силу человеку (даже профессиональному этнографу). Если бы Вы не были пристрастны ко мне, то обратили бы внимание, что предания об огненном змее весьма однородны (несмотря на типы, пласты и классификации). Иначе говоря, речь идёт об одном и том же мифологическом персонаже, который называется по-разному, но часто очень схоже. В нескольких районах Тверской области сохранилось название "мокуш"/ "мокаш", при этом там же огненного змея называют «смок» и просто "змей", и "уж", и "огненный уж", и "змея огненная". Все эти названия они применяют к летающему огненному змею, которого в Тверской области ещё называли и «мокош». Это даёт повод считать, что предания об "огненном змее", который описывается так же и типируется точно так же (и своим внешним видом, и сценарием поведения и т.д.) в других регионах, – это одно и то же мифическое существо. Просто в Тверской области сохранилось его имя "мокош". Возможно, что в других областях оно тоже бытовало, но это уже другой спор: о степени сохранности имени "мокош", а не о типологии мокоша.
К тому же мною приведены примеры созвучных имен летающего огненного змея (вероятно, с общей этимологией) в других родственных этнических традициях. Значит, речь уже идёт не об узколокальном использовании слова "мокош" только в тверском регионе, но значительно шире. В том числе и у балтов, мифологию которых, по Вашему утверждению, я не исследовал. Но Вы игнорируете написанное мною, словно этого нет или словно Вы действительно не понимаете, о чем идёт речь. Тогда упрёк в дилетантизме надо адресовать уже Вам, уважаемая Наталья Константиновна.
"Если даже предположить, что объединение этих слов произошло ещё на общеславянском (или даже на индоевропейском) уровне, то почему оно сохранилось лишь локально? Таким образом, в этимологических штудиях автор фантазией своей даже превзошёл критикуемого им Рыбакова."
Вы действительно читали мою статью? А у литовцев? А многочисленные драконы-"смоки" у всех практически славян? Я же писал об этом достаточно подробно.
Ваш вопрос "…почему оно сохранилось лишь локально?" – это вопрос не ко мне. Это вопрос к Провидению. Возможно, что из-за отдалённости этих районов от крупных административных центров, может, по другой причине. Яркий пример – это хороводы Усть-Цильмы, больше такого нет нигде. Исследователи традиции всегда радуются редким находкам коллег, а Вы почему-то нет...
Любой полевой этнограф или фольклорист знает, что очень многие широко распространённые ранее явления сохраняются лишь локально в силу разных причин: исторических событий, природных катаклизмов, вынужденных переселений, иноэтнического окружения, моровых поветрий и тому подобное.
Например, крыловидные гусли. Они были широко распространены на территории всей Руси, но к концу ХХ века сохранились только в Новгородской, Тверской, Псковской, Вологодской и частично Смоленской областях. И там они сохранились лишь точечно, у отдельных исполнителей. Если бы питерские этномузыкологи не проделали титанический труд по собиранию этого материала, то никто так и не знал бы о них. Не нашли бы народных исполнителей, не было бы современной гусельной традиции. И Вы со свойственной Вам категоричностью писали бы, что гуслей у русских нет.
Русские шлемовидные гусли, игра на них, вообще сохранились только у чувашей, марийцев и татар. У русских эта традиция почему-то исчезла. Но, имея изображения таких гуслей на старинных миниатюрах, иконах, находя их в росписи храмов, имея описание русских гуслей в былинах, мы вправе утверждать, что и у русских бытовали шлемовидные гусли и не только в Поволжье.
Примерно то же самое делаю я, правомерно допуская широкое использование в прошлом слова "мокош", так же, как фиксируемое ныне повсеместно слово "смок". Я предполагаю использование этого слова применительно к летающему огненному змею, мифы о котором распространены у славян практически повсеместно. Причём делаю это достаточно осторожно и с оговорками. Впрочем, всё это есть в моей статье.
"То же древнерусское искусство сохранило и более ранний образ мифологического змея: это длинная змея с крылышками [Василенко 1978: 392]. Подобное изображение на костяной пластинке приводит сам Г. Н. Базлов, однако никак его не комментирует, очевидно, потому, что оно совершенно расходится с его представлением о прирученном птерозавре."
Привожу. И комментирую, и объясняю, чем обоснованно приведение этого изображения. И это изображение вообще ничем не расходится с описанием летающего огненного змея из народных преданий, я потому и использовал его для иллюстрации статьи. Оно схоже с драконами, изображенными на иконах, с изображениями «мокошей» на тверских и ярославских наличниках. Это сходство анатомическое. Я допускаю, что у Вас нет биологического образования, но примитивно сравнить анатомическое сходство-то Вы способны. К чему тогда эта ложь?
Далее начинается самое интересное. Наталья Константиновна постепенно формирует в сознании читателя образ дурачка-романтика, выдавая свои слова за мои:
"... очевидно, потому, что оно совершенно расходится с его представлением о прирученном птерозавре.".
Наталья Константиновна начинает постепенно перемещать суть моего исследования в сферу паранормального и уравнивать написанное с передачами РЕН ТВ. Видимо, это тоже такой "научный" приём. Нужно что-то сказать от имени автора, а потом посмеяться над этим и сообщить своим читателям, какой автор дурачок. Неужели вы думаете, что такие манипуляции незаметны. Глупый человек не заметит, но Вы же хотите, чтобы Вашу критику читали умные люди, правильно?
Далее Наталья Константиновна приглашает читателя посмеяться над тем, что я обнаруживаю практически полное тождество в анатомии изображаемых на наличниках, на иконах, на средневековых украшениях, на рисунках миниатюр соответствие с найденным в ХХ веке летающим ящером Шаровиптериксом (лат. Sharovipteryx mirabilis). Это очень большая работа, между прочим. Жаль, что Вы не оценили.
На минуточку, это не ловля Йети, не ловля Несси. Это наука-палеонтология. Неужели такое уникальное анатомическое сходство (крылья на задних лапах, стреловидный киль на хвосте для управления полётом, гребень на голове, также служащий для управления полётом) не заслуживает внимания исследователей? Ведь люди столетиями изображали эти анатомические детали задолго до того, как были открыты птицезавры, задолго до того, как человек стал разбираться в законах аэродинамики, задолго до появления палеонтологии. Разве это обстоятельство не заслуживает внимания? Этого летающего ящера палеонтологи нашли только в конце ХХ века, а изображался такой ящер на русских рисунках и в резьбе уже как скоро 1000 лет. Точно так же с теми же анатомическими подробностями этот змей описывался в народных преданиях в ХХ веке. Я лично записывал рассказы у людей, которые называли себя очевидцами, о палеонтологии они, конечно, не знали ничего (про очевидцев поговорим немного позже, над этим тоже иронизирует Наталья Константиновна).
Шаровиптерикс – уникальная находка для палеонтологии, таких динозавров до него не находили. Должен ли исследователь, обнаруживший такое сходство, зафиксировать это открытие, написать об этом и не бояться осуждения? Я считаю, что должен. Я так и поступил.
Анализировать Вашу иронию и передёргивание смыслов типа "приручённого птерозавра" считаю бесплодным и скучным занятием. Уверен, что будущие исследователи применят это моё наблюдение в своих работах с пользой: может, историки, может, палеонтологи – для них и писалась та моя статья.
«Народное» описание Мокуша, приведенное Базловым, — это «за уши притянутые» им в одну сводку и субъективно подтасованные разрозненные фрагменты из различных быличек и поверий. Сам же полевой материал (представленный им в вышеупомянутой статье в «Живой старине») таких полных характеристик не даёт. Да это и не характерно для народных мифологических рассказов."
Наталья Константиновна, вот Вы пишете:
“«Народное» описание Мокуша, приведенное Базловым, — это «за уши притянутые» им в одну сводку и субъективно подтасованные разрозненные фрагменты из различных быличек и поверий.”
То, что Вы именуете "за уши притянутыми" фрагментами различных быличек и поверий, – это называется историческое исследование. Мы, историки, так и работаем. Собираем из различных источников фрагменты, и там, где это уместно, складываем их вместе. Так работают археологи, собирая разбитый сосуд, так работают этнологи, соединяя вместе собранные в соседних деревнях обрывки некогда единого в этой местности свадебного обряда. Так работали В. Н. Топорков и В. В. Иванов, складывая из разрозненных фрагментов некогда существовавший "основной миф индоевропейцев". Просто у Вас нет исторического образования и Вы не владеете методами исторического исследования. Вот Вам и кажется, что всё "притянуто за уши", что умело собрать единое целое из фрагментов – это преступление перед наукой. Это не преступление перед наукой, а это и есть сама наука – кропотливая, монотонная научная работа. Вам не нужно стесняться отсутствия исторического образования, у Вас другая специальность, но и патетически демонстрировать своё неведение не стоило.
Наталья Константиновна, я не могу поверить, что специалист, столько лет исследующий "змеиную тему", не в состоянии увидеть точное и подробное описание этих характернейших черт в описаниях летающего змея. Может, Вы не заостряли на этом внимание? А я заострял. Я специально спрашивал людей в экспедициях, как выглядит летающий змей, каким цветом он светится, где у него лапы, какие крылья, какой формы и какого цвета гребень на голове и прочее, и прочее. Древние сюжеты имеют содержательное ядро и варианты – периферию. Описательное ядро устойчиво однородно, в этом нет сомнений. Вы не ставили перед собой задачу выявить устойчивые элементы внешности мокоша. Вы не спрашивали, поэтому Вам и не рассказывали. Вы упустили интересный материал, к сожалению. Но при этом, учитывая Ваш опыт, должны были увидеть, что я прав. Скорее всего, Вы слукавили. Я могу подробно разобрать каждое слово, напомнить Вам о примерах, иллюстрирующих эти анатомические особенности в моих статьях, но это всё уже написано мною, читайте.
Далее Наталья Константиновна обращает внимание читателей, что (по её мнению) я являюсь сторонником "прирученных драконов", "снежных людей" и энтузиастом прочих удивительных феноменов, от которых цепенеют романтически настроенные непрофессионалы. Тут следует дать пояснения скорее для читателя, чем для Натальи Константиновны.
Вы обвиняете меня в том, что я отождествляю образ реальности, сформированный через опрошенных в экспедициях многочисленных респондентов, с формальной действительностью, в которой не летают огненные змеи, не бродят оборотни и ведьмы не наводят порчу. По мнению Натальи Константиновны, это является признаком моего непрофессионализма.
Передовая полевая[vi] этнография (да и не только полевая, но и вполне кабинетная) давно перестала изучать носителей традиции так, как вивисектор изучает тараканов в банке. Лет 100 назад высокомерная наука требовала от исследователя "оставаться вне" объекта своего исследования, не пытаться встать на точку зрения собеседника, запрещала вникать в его видение и понимание исследуемого материала (ведь всё это басни) – такая была научная парадигма. Это была эпоха самодовольного высокомерия в науке. На миф смотрели как на фантастический плод полудикого сознания. Кстати говоря, упомянутая Вами "мифологическая школа" была первой (пусть неуклюжей) научной попыткой увидеть в мифе нечто большее, чем просто фантазии. Но уже к середине ХХ века все, кто поумнее, заметили ущербность "вивисекторского" подхода. Они стали настаивать на том, что учёный должен не только находиться "снаружи" объекта своего исследования, но взглянуть на тему исследования глазами носителя традиции. То есть он должен уметь быть одновременно "внутри" и "снаружи" предмета исследования. Это позволяет сравнивать, сопоставлять то, как видит предмет исследования формальная академическая логика, с тем, как видит это носитель традиции, для которого миф – это абсолютная, кристальная реальность. Без проникновения в логику мифа, без безоговорочного принятия его как несомненной правды не может быть достоверного изучения мифа, как и понимания той мифологической реальности, в которой живёт этнофор[vii]. Пожалуй, что первым ясно и чётко сформулировал эту проблему исследователей мифов Алексей Фёдорович Лосев в своей работе "Диалектика мифа", опубликованной в 1930 году:
"Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел. Это заблуждение почти всех «научных» методов исследования мифологии должно быть отброшено в первую голову."[viii]
"Нужно быть до последней степени близоруким в науке, даже просто слепым, чтобы не заметить, что миф есть (для мифического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но – наиболее яркая и самая подлинная действительность."[ix]
Вскоре зрелый подход к изучению мифологии, близкий к позиции философа А. Ф. Лосева, подхватили другие учёные и мыслители. Исследование мифа с позиций самодовольного плантатора, а также занятие социальной антропологией, этнологией, культурологией, фольклористикой превращаются в бессмысленное переписывание из статьи в статью чужих цитат из чужих книг. Без принятия мифа как реальности исследование мифа невозможно. Точнее, возможна имитация исследования ("карго-культ"), которую поддержат и оценят такие же имитаторы. Миф должен быть понимаем в максимальной приближенности и точности, на которую только способен исследователь. Вот так я старался и стараюсь работать.
Так вот, мои описания летающего змея, моё приятие этого явления как достоверной мифологической реальности связано с необходимостью неискаженного понимания мифа. Только это является залогом добросовестного научного исследования. Перегружать свой ответ цитатами я не буду: мне уже стало понятно, что внимательно читать Вы не очень любите.
Для тех, кто «не в танке», поясню, что это методологический приём – необходимое условие добросовестного изучения мифа, да и вообще, условие добросовестного изучения фольклорного и мифологического материала. Все исследователи-полевики в своих экспедициях встречаются с людьми, видевшими лешего или летающего огненного змея, людьми, описывающими оборотней, русалок. Этнографы слышат многое, выходящее за рамки банального человеческого опыта. В профессиональной среде не принято писать, якобы "видел русалку". Союз «якобы», используют для информирования читателя или собеседника, что эта часть текста содержит сообщение, за достоверность которого говорящий не отвечает. То есть миф, в таком случае, изучается уже не как явление и не как собственно миф. Такой подход демонстрирует "вивисекторское", устаревшее, косное отношение к мифу. Если мою работу Вы способны воспринимать только в контексте передачи РЕН ТВ, то мой Вам совет – смотрите поменьше телевизор и больше читайте.
Я бы задержался на этом вопросе и развернул его шире, но не хочу отвлекаться от главной темы.
С этих позиций подхода к изучению мифа я и писал статью, ничего не добавляя от себя, высказывая только свои соображения там, где мне казалось это нужным, не искажая материал, не упрощая его, не приспосабливая его под формалистов, под подстриженные газоны их умов. Я подразумевал, что читатель понимает меня, и уж тем более понимают меня коллеги-историки и исследователи славянского фольклора. Однако, я просчитался. Например, Вы не умеете так работать и ничего не знаете о таком давно применяемом этнографами и антропологами методе.
"Если рассматривать образ змея — мифического помощника в широком контексте мифологического материала, то станет очевидно, что он возникает на поздних эволюционных ступенях земледельческих представлений, является рудиментом архаического культа змея-покровителя (прародителя), который восходит к общеславянской и индоевропейской эпохам."
Вовсе нет. Не только у земледельцев. Вы просили меня продемонстрировать широкий системный взгляд на тему и умение проводить сравнительный, кросс-культурный анализ. Пожалуйста: у индейцев-шуаров (они охотники и собиратели, земледелие в зачаточном состоянии) змея анаконда – это один из образов верховного Бога-Творца – Этса. Старый католический священник падре Рауль, весь век свой живущий в дождевых лесах Эквадора и изучающий верования шуаров, подтвердил этот тезис. Этса может являться шуарам в виде летающей анаконды, а также живущей в водах и ползающей по лесу змеи, а ещё и в виде ягуара. И это (обратите внимание) не сельскохозяйственный "дух-помощник", не змей-покровитель урожая, не мифический прародитель, а Солнце – их Творец Вселенной. Принявшие христианство шуары напрямую отождествляют его с христианским Богом-Творцом. В некоторых культах шуаров он деградирует до сказочного персонажа или домашнего духа. Возможно, такое изменение могло произойти под влиянием христианского богословия. Как я понимаю, подобный процесс мог протекать и у славян. Дракон Мокош – Велес («скотий бог») постепенно деградировал до третьестепенного демона – летающего огненного змея, покровительствующего скоту (особенно коровам) и охраняющего хлебные поля.
А вот другой пример, в библейской мифологии: сарафы (серафи́мы), ивр. שְׂרָפִים; множественное число от שָׂרָף — «пылающий, огненный», в иудейской и ближневосточной традиции – высший ангельский чин, наиболее приближенный к Богу. Древнееврейское слово «сараф» (ивр. שָׂרָף, śārāf; множественное число — שְׂרָפִים, śərāfîm) имеет ряд значений: пылающий, огненный; змей, летающий змей, змееподобная молния; летающий дракон.
Эти значения часто используются в следующих местах Священного писания:
«И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ» (Чис. 21:6).
«И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя» (Чис. 21:8).
«не радуйся, земля Филистимская, что сокрушен жезл, который поражал тебя, ибо из корня змеиного выйдет аспид, и плодом его будет летучий дракон» (Ис. 14:29).
«аспиды и летучие змеи» (Ис. 30:6).
В древности сарафы — серафимы изображались в виде драконов – летающих огненных змеев. Позже стало более распространенным изображение серафимов в виде шестикрылых ангелов. Образ же змея стал ассоциироваться преимущественно с демоническими существами. Напомню, что библейские евреи и арабы – это кочевники-скотоводы, и в начале совсем не аграрии. Так что Вы ошибаетесь насчёт "только в земледельческих представлениях".
Далее Наталья Константиновна завершает свой "разгромный" разбор моей статьи, напоследок ёрничает, подталкивая уже умело отформатированного читателя к решающему выводу: Базлов – дилетант. Но это получается немного неуклюже. И Наталья Константиновна, как бы негодуя, но с интонацией доброжелательного ментора, "выдаёт на-гора" следующий нравоучительный текст:
"Неужели можно серьёзно предполагать, что в эпоху птерозавров и динозавров уже жили возделывавшие хлебные поля и разводившие коров крестьяне-земледельцы, которые взяли и приучили симпатичного и доброжелательного дракончика, и память об этом дошла до наших дней?! Утверждение же о том, что не только сохранилась память, но и сам дракончик как-то умудрился дожить до нашего времени (и почему-то только в районе р. Тверца) — замечательный сюжет для фантастических популярных телепередач, в которых увлекательно и «правдоподобно» рассказывается о снежном человеке — Йети, чудовище Несси из оз. Лох-Несс (Шотландия), о выловленных неводом из рек и морей русалках и т. п., что к науке, естественно, никакого отношения не имеет.
Таким образом, «научной сенсации» не получилось, как и не получилось у кандидата исторических наук Г. Н. Базлова «в корне поменять представление о религии древних славян»."
Вот такой вот уровень "научного" подхода у моего оппонента…
Хочется ответить: Наталья Константиновна, "разгромная статья" не получилась.
В заключение хотелось бы поблагодарить Наталью Константиновну за время, потраченное на написание статьи про мою статью.
P. S. В пылу дискуссии я забыл сообщить, что мне понравилась Ваша работа – "Восточнославянские былички о змее и змеях"[x]. Под. ред. Ю.И. Смирнова.
Григорий Базлов
……………………….
В заголовке статьи книжная миниатюра. Аспид. (Рукопись британской библиотеки MS Harley 3244, fol. 61m)
Ссылка на критическую статью Н. К. Козловой
Ссылка на статью Г. Н. Базлова, которую критикует Н. К. Козлова
………………….
[i] Здесь и далее, когда я пишу «Мокош» с большой буквы, то я имею ввиду имя славянского бога (богини). Когда с маленькой буквы – «мокош», подразумеваю существ из славянского фольклора — летающих огненных змей.
[ii] — «Поверья об "огненном уже" в Тверской области». // «Живая старина», № 4, 1996 г. — с. 49-50.
[iii] — «Уж-домовой» (по материалам этнографии верхнего Помостья и некоторым инициационным сюжетам русских сказок)» // «Удомельская старина». Краеведческий альманах № 37, 2004.
[iv] Этса — в южноамериканской мифологии индейцев шуаров (Эквадор) бог солнца, Творец мир, демиург и культурный герой, принимающий во время обряда принятия аяваски, образ змея или ягуара.
[v] Мифологи́ческая шко́ла сложилась у немецких романтиков в 1-й трети XIX в. Виднейшие представители: Ф. В. Шеллинг, братья А. и Ф. Шлегель, братья В. и Я. Гримм.
[vi] Полевая этнография – экспедиционные исследования, ведущиеся среди живых народов с целью сбора первоначальных этнографических данных об отдельных структурных компонентах традиционно-бытовой культуры и их функционировании как определенной системы.
[vii] Этнофор — представитель этноса, индивидуальный носитель определённой этнической культуры, носитель его психологических свойств и этнического сознания.
[viii] Диалектика мифа. Лосев Алексей Федорович. М.: Мысль, 2001.- 558 с.
[ix] Диалектика мифа. Лосев Алексей Федорович. М.: Мысль, 2001.- 558 с.
[x] Восточнославянские былички о змее и змеях. Мифический любовник. Указатель сюжетов и тексты. Под. ред. Ю.И. Смирнова. – Омск: Изд-во ОмГПУ. 2000.
