Рубящее оружие идеально подходит для ситуации "один против всех"
Меч против секиры
Есеня был худой и резкий как сулица. Когда Варяжка смотрел на движения друга и ловил его пронзительный самоуверенный взгляд, то ему мерещилась сулица.
В сече лучше секиры нет оружия!
- разглагольствовал Есеня, лёжа на гусиной травке у реки, — это когда сам на сам выходишь, меч будет сильнее.
А в сече я бы предпочёл секиру!
Есеня был старше Варяжки почти на лето, поэтому считал себя большим знатоком ратного дела. Да и тятенька у него был из воев, всегда ходил при секире. Есеня грезил тем, что через три лета пройдёт испытания в дружину и тоже получит из рук кнеза секиру, как и его отец.
А почему тогда у Лесьяра меч, коли секира лучше? — спорил Варяжка, — топор-то, поди, застревает в доспехах. А в сече так нельзя: коли увяз — считай, что помер.
Он перевернулся на живот и, закусив травинку, наблюдал, как на небе облако постепенно обращалось в Руевита.
- Дурачина! — отмахнулся Есеня,- это ж чекан застревает, а секира никогда не застрянет, особенно ежели у неё лезвие оттянуто. Лесьяр же потому меч предпочитает, что он гридень, ему в сече не биться. А сам на сам меч быстрее будет...
Варяжка же подумал, что просто-напросто меч не каждый вой себе позволить может, а вслух сказал:
- У Могуты тоже секира, вот свечереет — сходим до него, спросим...
Кто кому хозяин
Хоть Варяжка жил теперь за стенами кремля, но на конюшню всё так же бегал по вечерам. Может, по привычке. А может, роднее Могуты не было у него человека.
- Дядька, а что лучше: меч или секира?
- закричал Варяжка, едва они с Есеней забежали в конюший двор.
Могута встретил сорванцов добродушным взглядом из-под лохматых медвежьих бровей.
- Лучше косарь,- ответил, он, ухмыляясь, и тут же достал из-за широкой спины тяжёлый нож, чтобы нарезать им сосновой лучины, — всегда под рукой и для работы, и для брани. Хошь — руби, хошь — режь, хошь — швыряй...
- Но для сечи же он мал! — упорствовал Есеня,- для сечи секира нужна: у неё удар тяжелее, чем у меча. А в сече важнее бить сильно, тятенька так сказывал.
Могута плавно расщеплял сосновое полешко косарём, улыбаясь то ли своим мыслям, то ли доводам Есени.
- Прав твой тятька,- заключил он, — у секиры удар тяжелее. А в сече, действительно, нужно рубить сильно. Это когда сам на сам идёшь, важнее скорость и хитрость. Без обмана там не победить. А в сече некого обманывать, да и некогда: бить нужно от души,- так, что если твой клинок коснулся ворога, то мог бы ты смело спиной к нему повернуться, зная, что он уже не встанет. Ударил раз — и забыл про него!
- Почему же тогда у Лесьяра меч?
— не сдавался Варяжка.
Могута спрятал косарь в ножны и широкой дланью собрал в пучок ароматную смолистую лучину.
- А кому что роднее, Варяжка, — он потрепал мальчишку по белобрысой голове — сильно ударить и вот этим можно.
Он поднял с земли сосновое полешко.
- Не должно оружие диктовать вою свои условия. Ты должен быть его хозяином, а не оно тебе. Пусть в твоих руках секира, но коли у тебя один противник — будешь использовать хитрости, а коли попал в окружение — забудь о них, руби как в последний раз, как перед воротами Ирия.
Могута широким размеренным шагом направился к избе, а Варяжка посмотрел наверх, туда где Руевит в виде облака вынимал из ножен один из восьми своих мечей. И показалось Варяжке, что не меч это вовсе, а сулица. Такая же тонкая и длинная, как Есеня.
