Мне как-то не приходилось встречать материал, позволяющий в рамках мифологической концепции понять, почему именно кота и петуха запускают в новый дом первыми.

Бог-Трикстер непременно нелеп в своем противостоянии "позитивному Творцу", смешон, глуп (?) и так далее.

После дня Громовержца в народе купаться запрещали. А почему?

На мой взгляд, именно как цепочку последовательных реинкарнаций следует рассматривать содержание сказки о Буренушке и падчерице (СУС 511).

Созвездие "Страстные муки": словен. Britka martra (Kočevar, s. 51), sv. Britka martra (Podmilščak, s. 374), sv. Brihka martra (Matičetov 1974, s. 46).

В колядных песнях описывается прибытие на праздник святого Василия Кесарийского:

«На чем ему ездити? // На сивенькой свинки. // Чем погоняти? // Живым поросенком» (Терещенко, С. 118),

В сем невеликом очерке хотелось бы рассмотреть один случай, на первый взгляд то ли забавного, то ли удивительного совпадения, но возможно, как видится автору, являющегося замечательным примером цикличности мировой истории и, одновременно, пророческого предвидения мифотворческого сознания.

Раз уж Пасха, тогда вот:

(влх. Богумил. "Божница. Домашнее языческое святилище")

О солнечной природе праздника Пасхи, его дохристианских корнях исследователями говорилось достаточно (Соколова, С. 110), и добавить тут особо нечего. Языческая обрядность оказалась приурочена к этому празднику из-за временной близости новопривнесенного торжества и своего исконного святодня – Пасха празднуется в первое воскресенье после первого полнолуния, идущего за весенним равноденствием (промежуток от 8 апреля по 5 мая). А на весен-нее равноденствие как раз и приходился некогда крупный славянский праздник (вероятнее всего – Новый Год). Древний праздник исчез по факту, но при этом предельно изменил суть праздника иноземного. Церковники поначалу изо всех сил боролись с тем, что народ привнес в их христианскую Пасху, обличая языческую суть всевозможных обрядов, включая обычай красить и катать яйца. А ныне и слова о том худого от попа не услышишь.

Мила Коротич. «Богам – без разницы».

Я честно прочел этот рассказ и долго пытался… нет, не понять, что курила автора, как это сейчас, бывает, говорят, а – о чем он вообще? Я так и не понял.

Николай Желунов. «Тайный берег».

Ну вот и добрался я до следующего представителя паноптикума, собравшегося под обложкой сборничка «Модноверие». Желунов оказался жалок по всем параметрам. Хорошую фантастику написать не получилось, а потрафить желанию заказчика путем прилюдного обнажения своих комплексов… Ну, не знаю, смотрите сами.

Поиск

Журнал Родноверие